Первый Американский Магнат! Глава 172: Заговор

Газетные статьи Скруджа и Рокфеллера, предостерегавшие людей от повторения «тюльпаномании», были похожи на бросок маленького камешка в озеро, который произвел небольшой всплеск, но это был всего лишь всплеск. Поток капитала не был затронут вообще.

Цена на нефть продолжала расти быстрыми темпами, и взоры всех американцев были устремлены на нее. Многие владельцы менее процветающих предприятий (таких как сталелитейные, железнодорожные и т.д.) просто продали свои предприятия и бросились в нефтяные спекуляции. Цена на нефть росла почти три раза в день, с утра до полудня, и за день баррель нефти мог подорожать на 30-50 центов.

Вся северо-восточная часть Соединенных Штатов была охвачена нефтяным ажиотажем. Конечно, в разгар этого безумия не все люди были в бешенстве; в любое время человеческой истории всегда были трезвые люди, и их всегда было много.

Только среди этих людей мало тех, кто осмеливается остановить такой поток иррационального капитала, а среди тех, кто осмеливается, еще меньше и почти нет тех, кто действительно может остановить такой поток. Но всегда найдутся люди, которые выйдут и попытаются увидеть, могут ли они стать героями, способными спасти положение.

«Мистер Линкольн, нет никаких сомнений в том, что сегодняшняя нефтяная мания стала еще одной «тюльпаноманией». Вы собираетесь сидеть здесь и ничего с этим не делать? Черт возьми, эти сумасшедшие разрушают американскую экономику! Вы не можете просто смотреть, вы должны что-то делать! Иначе я гарантирую вам, что через месяц в Великих озерах и морях Нью-Йорка будут плавать тела мертвецов, покончивших с собой из-за банкротства, и Америка погрузится в кризис. Вы — президент, вы должны выполнить свой долг и не допустить такого положения дел!». — Министр финансов Чейз закричал на Линкольна, да так сильно, что ему пришлось повернуть голову, чтобы избежать вылетающей изо рта слюны.

«Мистер Чейз, успокойтесь. Вы — министр финансов и должны знать, что в моем распоряжении не так много средств, которые могут напрямую вмешиваться в рынок».

Линкольн ответил: «Разве я не понимаю, что вы мне говорите? Но скажите мне, какие средства в рамках нашей компетенции мы можем использовать, чтобы обуздать эту манию?».

Чейз ответил: «Мы можем выпустить заявления в средствах массовой информации, выражающие озабоченность сегодняшней ситуацией и напоминающие людям о необходимости сохранять спокойствие. Мы также можем регулировать ее с помощью налогов».

«Выступление в СМИ — это хорошо, но налогообложение? Мистер Чейз, это должно быть одобрено Конгрессом! Как вы думаете, может ли такое предложение быть принято Конгрессом? Я осмелюсь сказать, что даже если все демократы в Конгрессе проголосуют за него, одного голоса против в нашей партии будет достаточно, чтобы отменить такую программу».

«Конечно, я это знаю! Черт возьми, в Республиканской партии тоже есть целая куча тупиц, которые хотят заработать на этой возможности, и целая куча тупиц-фанатиков, которые твердо верят, что лучшее правительство — это то, которое ничего не делает и позволяет рынкам разгуляться самим по себе. Конечно, такая резолюция не пройдет. И на самом деле, даже если бы она была принята, у нас не было бы времени на ее принятие. К тому времени, когда мы пройдем через этот процесс, кровавая нефтяная мания уже рухнет. Но, знаете, простое заявление такого рода может оказать влияние на рынок. И, Линкольн, вы стали президентом на второй срок, я действительно не знаю, в чем вы сомневаетесь. Вы хотите сидеть в этом кресле вечно?».

«А вы не боитесь, что как только мы это сделаем, весь рынок тут же рухнет? И тогда демократы обвинят нас и скажут, что это мы виноваты, и тогда даже фанатики свободного рынка в партии встанут на их сторону. А люди, которые очнулись от своих мечтаний разбогатеть, не будут винить тех парней с Уолл-стрит, они просто обвинят нас в том, что мы тоже это вызвали. Мы, и даже вся Республиканская партия, понесем огромный удар». — Линкольн нахмурился.

«Если бы рынок оставили в покое, он бы рухнул так же сильно, и последствия были бы гораздо хуже!». — Чейз ответил: «И националистические партии, и пострадавшая общественность обвинили бы нас в той же степени». Что касается общественного мнения, мистер Линкольн, то, когда речь идет о выборе стороны между правительством и Уолл-стрит в таком важном вопросе добра и зла, любой дурак знает, на чью сторону встанет общественное мнение».

Действительно, любой дурак знает, на чью сторону встанут газеты. Во многих случаях правительство США профессионально используется для того, чтобы взять на себя вину Уолл-стрит. Линкольн на мгновение замолчал, а затем сказал: «Что ж, давайте сделаем заявление и посмотрим, что из этого получится».

***

«Мистер Морган, не пора ли нам сбросить нефть, которую мы держим? Видите ли, президент Линкольн только что сделал заявление, в котором выразил свою озабоченность неестественным ростом цен на нефть». — спросил Гутвейн.

«Я доверил это вам». — Морган ответил: «Вы должны сами принять решение. Но если даже речи Скруджа, который известен как Цезарь делового мира, не работают, насколько эффективными могут быть речи Линкольна?».

«Но его речь плюс речь мистера Макдональда могут действительно заставить кого-то поверить в это».

«Ну, тогда вы можете действовать совместно с теми, кто вместе с вами участвует в нефтяных спекуляциях. В любом случае, если вы сможете стабилизировать себя, этого будет достаточно, если банкиры не будут двигаться, эти розничные инвесторы, входящие и выходящие, не будут иметь большого значения. Эта горилла Линкольн, вероятно, думает, что ему не нужно думать о переизбрании, поэтому он может игнорировать наши интересы?».

***

После заявления Линкольна Скрудж опубликовал в газете еще одну предупреждающую статью, но она была не вдохновляющей, почти как повторение той же статьи, написанной неделей ранее. Настолько, что газета New York Herald подколола Скруджа и New York Tribune, которая опубликовала статью Скруджа, следующим образом.

«Мистер Макдональд изобрел еще один способ заработать деньги, взяв ту же самую статью и перепечатав ее в какой-то глупой газете. А глупая газета все равно ее опубликовала. Но это не удивительно, совсем не удивительно, потому что все редакционные статьи в этой газете — это перефразированные повторения».

Розничные торговцы еще некоторое время пребывали в панике, а на следующий день после речи Линкольна объем нефти пошел вверх, и несколько человек начали понемногу сбрасывать нефть, которая была у них в руках, но эту нефть почти сразу же покупал другой человек. Цена на нефть немного упала, но вскоре вернулась к росту. Некоторые из розничных инвесторов, сбежавших в это время, вернулись с криками о том, что хотят еще. С тех пор цена на нефть росла еще быстрее, чем раньше.

***

«Доротея, у меня для тебя новости».

«Какие?».

Доротея закрыла лежавший перед ней отчет о строительстве башни Макдональда. Подняв глаза, она спросила.

«Линкольн попросил Конгресс одобрить его специальный налог на спекуляцию». — Скрудж сказал: «Что можешь сказать по этой новости?».

«Отлично!». — Доротея сквозь стиснутые зубы воскликнула: «Этот проклятый парень идет ко дну! Это отличная новость, Скрудж! Сукин сын, который поджег Миссисипи, должно быть, совсем спятил, чтобы встать на пути всеобщих денег! Он мертв! Черт, почему он не сделал этого в начале года? Или даже до войны?».

«Наверное, он думал, что его все равно не переизберут, не так ли?».

«Переизберут?».

Доротея мрачно рассмеялась: «Хмф, я заключу с тобой пари. Спорим, он даже не доживет до конца своего срока».

«Я не собираюсь заключать такое пари, даже не назвав ставки». — Скрудж покачал головой: «И у тебя значительно больше шансов выиграть. Пока ставки не будут меня устраивать, я играть не буду».

«Ну что ж, тогда ты назначаешь ставку!».

«Дай подумать». — пробормотал Скрудж, подойдя и обойдя Доротею.

Наблюдая за тем, как Скрудж окидывает взглядом её и книги, лежащие на столе, Доротея не могла не почувствовать внезапной легкой нервозности: «Ты ведь не собираешься дать ещё несколько занятий?».

«Нет». — Скрудж заявил со злобной ухмылкой: «Если я выиграю, ты должна будешь позволить мне поцеловать тебя десять раз!».

«Возмутительно!». — Доротея крикнула с красным лицом и округлившимися глазами.

«Что? Не смеешь ставить на это, да?». — Скрудж намеренно держался с самодовольным видом.

«Чего тут бояться! Я согласна!.. В любом случае, ты проиграешь». — Голос Доротеи внезапно понизился, она опустила голову и зажала угол платья.

«Тогда решено».

«Подожди!». — Доротея вдруг поняла, что, кажется, упустила из виду что-то важное.

«Что?». — спросил Скрудж.

«Я… чуть было не позволила тебе снова выйти сухим из воды! Ты не сказал, что будешь делать, если проиграешь».

«Ах, видишь ли…». — Скрудж бесстыдно рассмеялся: «Мое пари было честным и разумным, раз я выиграл, и ты позволила мне поцеловать тебя десять раз, то, соответственно, ты выиграешь, и я тоже позволил тебе поцеловать меня десять раз».

«Скрудж!».

***

«Пейн, у меня новость. Тиран Линкольн приедет выступать в Пенн Стейт через два дня. Я получил в свои руки винтовку Макдональд 1857 года для точного огня». — шептал Герольд.

«Отлично! Это конец тирана!». — тут же ответил Пейн.

Со времени последнего неудачного покушения человек, который совершил покушение на Линкольна, Джон Уилкс Бут умер на месте, но им удалось скрыться, ожидая своего шанса.