Хроники Первобытных Войн Глава 39. В путь

Хотя он был озадачен, шаман не стал задавать вопросы и просто продолжил заниматься своими делами.

В отличие от ритуала жертвоприношения, где собиралось около тысячи человек, на каждую охоту отправлялось всего лишь около двухсот. Раненые с прошлой охоты оставались в племени, чтобы залечить раны. Также в охотничий отряд не включались те, у кого в семье были новорожденные, кто ухаживал за больными, чувствовал себя неважно или был занят другими делами. Поэтому, несмотря на то, что все принадлежали к одному охотничьему отряду, состав участников каждой охоты мог меняться.

Ланга и остальные, войдя на площадку, привычно заняли свои места, а Шао Сюань встал рядом с ними.

Впереди отряда стояли ключевые фигуры охотничьего отряда — человек десять, среди которых был Май.

Шаман стоял у очага с каменной чашей в руках. В каменной чаше была налита тёмно-зелёная краска, сделанная из растительных пигментов.

Воины один за другим подходили к шаману, чтобы тот нарисовал узоры на их лицах.

Узоры напоминали те, что появлялись при проявлении тотема. Шаман рисовал и что-то бормотал себе под нос. Шао Сюань не мог разобрать слов, а если бы и разобрал, то вряд ли понял бы их значение.

Рисовать узоры на лицах шаман удостаивал не всех членов охотничьего отряда. Гэ заметил, что это были лишь те самые ключевые фигуры, стоявшие в первых рядах. Их лица сейчас были серьёзны и сосредоточенны, словно они участвовали в каком-то священном ритуале.

Ланга и другие смотрели на них с завистью, мечтая о том дне, когда они тоже будут стоять в первых рядах и получать благословение шамана перед отправлением на охоту.

Когда все десять человек получили свои узоры и вернулись в строй, напряжённая атмосфера немного разрядилась. Под предводительством вождя все начали петь "Песнь Охоты".

Вот только... Шао Сюань совершенно не знал её!

Он слышал Песнь Охоты несколько раз, но так и не выучил. Он и не подозревал, что перед отправкой охотничий отряд должен её петь.

Чёрт возьми, это как стоять на церемонии поднятия флага и не знать гимн! Позор какой!

Но дело в том, что в племени Песнь Охоты обычно учили родители или старшие родственники. А Шао Сюань вырос в пещере и к тому же это тело не было его родным, поэтому он совершенно не обращал на это внимания. Ланга и остальные тоже как-то об этом не подумали. Все проглядели.

Однако Шао Сюань всё же не был настоящим ребёнком. Пусть он и не знал Песнь Охоты, зато отлично умел притворяться.

С непроницаемым лицом Шао Сюань спокойно стоял в строю, открывая и закрывая рот, но не издавая ни звука. Если не присматриваться, то в толпе его было не отличить от остальных.

— С сотворения мира жили наши предки, племя процветало, охота была в почёте, весна возвращалась, снег таял, птицы и звери резвились, пели птицы, рычали звери, воины радостно отправлялись в даль…

Шао Сюань думал, что Песнь Охоты будет короткой, но она оказалась чертовски длинной, как целая история. Начиная с весенней охоты, она переходила к летней, затем к осенней и, наконец, заканчивалась зимой.

Мало того, что длинная, так ещё и с трагическим концом!

Как будто все шли на верную смерть!

Интересно, какой "гений" в племени сочинил эту песню.

Хотя в песне рассказывалось много интересного об охоте и даже было предупреждение об опасностях зимней охоты, Шао Сюань не чувствовал в ней никакого воодушевления. Но все вокруг пели с таким жаром, что лица у них покраснели, а вены на шеях вздулись. Казалось, что они вот-вот взорвутся от переизбытка чувств, а тотемные узоры на их телах стали ярче. Словно им не терпелось разорвать голыми руками свирепых зверей, чтобы выплеснуть свою энергию.

Шао Сюань никак не мог понять их чувств. Возможно, в этом и заключалась разница между чужаком и местным жителем.

Пока Шао Сюань беззвучно открывал рот в строю, шаман несколько раз бросал на него взгляд.

Шао Сюань это замечал, но продолжал смотреть прямо перед собой и подражать Ланга и остальным. Если другие были возбуждены, то и он был возбуждён. Если другие поднимали копья и кричали в небо, то и он поднимал копье и кричал. Ланга же сказал, что нужно просто повторять за ним, и тогда всё будет хорошо.

У шамана, стоявшего у очага, лицо дёргалось от едва сдерживаемого смеха. Он понял, что Шао Сюань не знает Песнь Охоты, но не ожидал, что у мальчика хватит наглости так мастерски притворяться. На месте любого другого ребёнка он бы уже дрожал от страха.

Когда песнь закончилась, Шао Сюань почувствовал, что вся еда, съеденная им утром, переварилась.

Видя, что боевой дух поднят, вождь больше ничего не стал говорить и приказал главному предводителю охотничьего отряда отправляться в путь. У охоты был свой график, и если опоздать, можно столкнуться с большими трудностями.

Шао Сюань шагал вслед за Ланга.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Шао Сюань обернулся. Это был Мао.

Мао был удивлён. Он не ожидал, что после того, что случилось с Фэем на прошлой охоте, вождь позволит недавно пробудившимся воинам присоединиться к отряду. Ведь даже те, кто неплохо проявил себя в прошлый раз, не получили такого разрешения. Очевидно, Мао не считал себя "недавно пробудившимся воином".

Шао Сюань лишь мельком взглянул на него и отвернулся. Чтобы не отстать, ему нужно было держаться рядом с Ланга. Разве было ему дело до этого мальчишки?

Охотничий отряд спускался с вершины горы, а по обеим сторонам Пути Славы собирались люди, чтобы проводить их. В этом году из недавно пробудившихся воинов в отряд попали только Мао и Шао Сюань, поэтому они выделялись среди остальных.

Многие на горе не знали Шао Сюаня. Увидев его в строю, они лишь после подсказок других поняли, что это тот самый мальчик, который досрочно пробудился на ритуале жертвоприношения.

Вновь оказавшись в центре внимания, Шао Сюань запомнился даже тем, кто не обратил на него внимания в прошлый раз. Раз его взяли в отряд, значит, у него были на то причины. В племени ценили способных людей.

Спускаясь с горы, они встречали всё больше знакомых лиц. Те махали Шао Сюаню кулаками — это был не жест угрозы, а жест поддержки.

К удивлению Шао Сюаня, дети из пещеры тоже собрались у Пути Славы, чтобы проводить отряд. В их глазах читалась зависть, и они тоже махали Шао Сюаню маленькими кулачками.

"Всё же не зря я им помогал", — подумал Шао Сюань.

В толпе провожающих Шао Сюань заметил Сая.

Сай был притащен сюда своим отцом. Он собирался ещё поспать, но его подняли ни свет ни заря, чтобы проводить охотничий отряд. Он лениво смотрел на проходящих мимо воинов, зевая, но вдруг замер, увидев в строю Шао Сюаня. Затем он с некоторым трудом повернулся к отцу.

И действительно, отец Сая, увидев Шао Сюаня в отряде, прищурился и сильнее сжал руку сына, обдумывая, как увеличить нагрузку на тренировках.

Спустившись с Пути Славы, охотничий отряд ускорил шаг. Голоса провожающих постепенно стихли, пока не исчезли совсем.

Шао Сюань с грузом за спиной следовал за Ланга. Они ещё не покинули зону патрулирования племени. Впереди была небольшая равнина, за которой начинались земли за пределами племени.

Пробегая по высокой траве, Шао Сюань взглянул на горный лес на другой стороне равнины.

Облака и туман, подобно пару, поднимались вверх, окутывая собой бескрайний горный лес и создавая ощущение гнетущей тяжести. Острые вершины гор, словно чёрные глаза, выглядывали из облаков и тумана, взирая на всё живое.

Ещё не войдя в лес, Шао Сюань уже ощутил его давящую силу, словно тот хотел похоронить его заживо.

Перед тем как войти в горный лес, у отряда был небольшой привал. Предводители распределяли задачи.

Шао Сюань воспользовался моментом и спросил Ланга, который осматривал свой лук: — Что мне нужно будет делать?

— Пока ни о чём не думай, — улыбнулся Ланга, — главное - не отставай.