Гарри Поттер:Любовь к Магии Глава 369

  Гарри всё ещё хихикал про себя, ставя «Правую руку Дамблдора» на полку в Рэйвенхеде. «Проклятие Увядания» всё ещё оставалось в ней, и ведь не знаешь, когда такая вещь может сыграть на руку (каламбур засчитан), так что он не собирался её выбрасывать.

  

  Но настоящим призом стал Воскрешающий камень. Хоть он и хвастался Дамблдору, что может сам создать новый набор Даров Смерти, но не упомянул о времени и возможных жертвах, которые потребуются для их создания.

  

  Бузинная палочка его не очень интересовала. Несмотря на все рассказы о том, что она делала владельца непобедимым, Гарри знал, чем она являлась на самом деле. Будучи артефактом Тьмы, палочка придавала дополнительную остроту любым атакующим заклинаниям, особенно тем, что сотворены с намерением убить. Вот и всё, просто и скучно.

  

  А вот Воскрешающий камень... он мог помочь ему значительно продвинуться в изучении Некромантии. В сочетании с его увлечением в создании плоти, он мог бы даже выяснить, как провести настоящее воскрешение или как создать настоящего ревенанта, а не просто безмозглого зомби… инфернала… или как они там назывались.

  

  К сожалению, у Гарри также закралось подозрение, что девочки, скорее всего, поставят крест на подобных экспериментах. Лично он не понимал, что такого в том, чтобы возвращать души врагов обратно в мир живых и помещать их в порабощённые тела, но всё это было похоже на одно из тех «преступлений против основ человеческой морали», о которых иногда говорила Дора. Фе.

  

  Что ж, никаких гарантий, что он сможет это сделать, в любом случае, не было. Это уже не первый раз, когда его проекты не приносили никаких плодов.

  

  Во всяком случае, имея под рукой Воскрешающий Камень, он теперь мог допрашивать ещё и мёртвых, хотя лучше на это сильно не надеяться. В конце концов, он ведь не мог угрожать мёртвым, если те не захотят сотрудничать.

  

  Мысль о том, чтобы вызвать родителей или Сириуса, чтобы просто поговорить с ними, даже не приходила Гарри в голову.

  

***

  

  

  Когда Гарри показал девочкам «Воскрешающий камень», Луна сразу же подумала о своих родителях.

  

  — Дай сюда! — пискнула она, выхватывая камень из его рук. — Теперь я могу познакомить вас всех с мамой и папой, и нам не придётся для этого умирать.

  

  — А я-то думал, что мне больше не придётся знакомиться с родственничками, — озадаченно выдал Гарри.

  

  — О, такие вещи никогда не заканчиваются, — сказала Дора, с умным видом кивнув головой, словно делилась какой-то великой мудростью.

  

  К этому моменту Луна уже закончила с призывом и вся засияла, когда в их реальности проявились силуэты Ксенофилиуса и Пандоры Лавгуд.

  

  Ксено выглядел так же, как и во время смерти, имел длинные светлые бледные волосы и отстранённую улыбку на лице.

  

  Волосы Пандоры были темнее, но такие же светлые. И сразу стало ясно, что своё миниатюрное телосложение и слегка выпученные глаза Луна получила от матери.

  

  — Луна, девочка моя, — эмоционально произнесла Пандора. — Ты уже совсем взрослая.

  

  — И снова здравствуй, Репка, — сказал Ксено, улыбаясь своей дочери, словно видел сейчас сон.

  

  — Мам, пап, — радостно произнесла Луна. — Я хочу познакомить вас с моим парнем, Гарри Поттером, и нашей девушкой, Нимфадорой Тонкс, и ещё одной нашей девушкой, Флёр Делакур.

  

  — Спасибо, что сделали Луну частью ваших оргий, — с благодарностью отозвался Ксено. — Вы даже не представляете, как я счастлив.

  

  — Конечно, — Гарри, Дора и Флёр обменялись недоумевающими взглядами.

  

  — Ксено имеет в виду, что он счастлив, что наша дочь является частью таких любящих отношений, — уточнила Пандора, закатив глаза.

  

  — А, — кивнули в унисон Гарри, Дора и Флёр.

  

  — Папа, я нарушила своё обещание, — опомнившсь, сказала Луна. — Я развлекалась с пенисом Гарри до того, как мне исполнилось шестнадцать. Мне очень жаль.

  

  — Это ещё что, Ксено? — удивлённо спросила Пандора. — Ты заставил нашу девочку дать обещание держаться от секса подальше до шестнадцати лет?

  

  — Только от пенисов, — защищался Ксено. — Ты ведь знаешь, какими бывают мальчики-подростки, а она такая невинная. Я не смог бы вынести её страданий, особенно после того, как потерял тебя.

  

  — Как бы то ни было, не тебе решать, когда и с кем ей заниматься сексом, — отчитала его Пандора, а затем повернулась к дочери: — Всё в порядке, Луна. Что и когда ты вставляешь в своё влагалище — твоё личное дело.

  

  — А в мою попу? — спросила Луна, просто чтобы убедиться.

  

  — В любые твои отверстия, — решительно кивнула Пандора.

  

  — Спасибо, мама.

  

  «Что это за разговор такой вообще?» — недоумевали остальные три человека в комнате.

  

  — Так чудесно снова увидеть тебя, Луна, но нам пора идти, — с сожалением объявила Пандора. — Не призывай нас слишком часто, мёртвые должны оставаться мёртвыми.

  

  — Подождите! — воскликнула Луна. — Всего один вопрос. Есть ли в загробном мире морщерогие кизляки?

  

  Ксено состроил задумчивый вид, а затем засиял, глядя на свою дочь: 

  

  — Что-то не припомню, значит, должны быть.

  

  — Да! Я знала, что они настоящие! — Луна, очевидно, восприняла это как доказательство.

  

  Усопшие Лавгуды исчезли после последнего прощания, оставив после себя созерцательную тишину.

  

  Гарри размышлял о том, что только что произошло. Это определённо были души Ксено и Пандоры Лавгуд, без их магии. Он смог всё это «услышать», но не верил во всю эту загробную чепуху. Во всяком случае, не в классическом её понимании. Его знания о Бездне противоречили всему этому.

  

  Он начал разрабатывать теорию принципов работы «Воскрешающего камня», но ему требовались дальнейшие тесты. Итак, кого же призвать?..

  

  — Ты хочешь призвать Сириуса или своих родителей? — мягко спросила Дора.

  

  — Это не поможет мне ничего доказать, — рассеянно ответил он, всё ещё пребывая в раздумьях. — Мне нужны: недавно почивший маг, которого я лично не знал, недавно почивший обычный человек, которого я лично не знал, а затем ещё несколько из тех, кто уже давно умер. А также недавно почивший обычный человек, которого я лично знал, просто чтобы сложить всю картину воедино.

  

  Метаморфичка схватил его за лицо и пристально посмотрела ему в глаза. 

  

  — Гарри, я спросила, не хочешь ли ты поговорить со своими родителями и крёстным отцом и, возможно, со всем разобраться, а не о том, хочешь ли ты использовать их в качестве подопытных для своих экспериментов.

  

  Гарри моргнул, а затем улыбнулся ей. 

  

  — Это мило с твоей стороны, Дора, но излишне. Я уже давным-давно примирился со смертью.

  

***

  

  

  — Наполеон Бонапарт, — сказал Гарри, активируя «Воскрешающий камень».

  

  Как и ожидалось, французский завоеватель ему не явился.

  

  Гарри поставил крестик рядом с «давно почившим обычным человеком, неизвестным пользователю» в своём блокноте. Пока что камень смог вызвать только родителей Луны, которые относились к категории «недавно почившие маги, лично знакомые пользователю».

  

  Несмотря на то, что ему не удалось провести проверку на недавно почившем обычном человеке, лично известном пользователю, Гарри был вполне уверен, что всё получится. Камень, похоже, был способен призывать только тех, кого пользователь знал сам, что казалось вполне логичным. Камень являлся мощным артефактом, но для того, чтобы он заработал, нужно было хотя бы частично быть знакомым с призываемой душой.

  

  Это, конечно, ограничивало возможности его использования, но ничего страшного в этом не было.

  

***

  

  

  13 августа 2017 года.

  

  Гарри взял себя в руки после того, как аппарировал вместе с Дамблдором, и огляделся по сторонам. Они стояли на обдуваемом всеми ветрами утёсе на самом краю океана.

  

  — Это тупик, — вздохнул Гарри.

  

  — Уверяю тебя, Гарри, крестраж спрятан в пещере у основания этого утёса, — сказал Альбус.

  

  — Здесь был крестраж, — возразил Гарри. — Точнее, медальон Слизерина. Я уже уничтожил его.

  

  Альбус был ошеломлён. 

  

  — Когда?

  

  — О, несколько лет назад.

  

  — Что?

  

  — Ага, Регулус Блэк предал Волдеморта, и его эльф, Кричер, притащил крестраж в дом на Площади Гриммо, когда тот умер. Там он пролежал много лет, пока мы с Сириусом не наведались в это место. Я изучал его в течение года, пытаясь понять, можно ли на нём использовать «Закон Подобия», чтобы найти остальные, но ничего не вышло, поэтому я его уничтожил.

  

  — Понятно, — хмуро проронил Дамблдор. — Почему ты не сказал мне? Я думал, мы договорились делиться информацией.

  

  — Хреново, когда от тебя что-то скрывают, правда? — усмехнулся недовольству старика Гарри. — Это информация не была критической, да и я не очень-то верил, что ты действительно перестанешь хранить при себе секреты, так что использовал это как тест. Поздравляю, ты его прошёл.

  

  Альбус вздохнул, но теперь хотя бы мог надеяться, что недоверие между ним и Гарри будет не столь большим. 

  

  — Итак, нам удалось уничтожить четыре крестража.

  

  — И осталось ещё три. Два, если Волдеморт знал о том, что был у меня в голове, но мне это кажется маловероятным, — продолжил Гарри.

  

  — Предположительно Кубок Хафлпаффа, Диадема Рейвенкло и Меч Гриффиндора, — размышлял Альбус. — И у меня больше нет никаких зацепок.

  

  — Дневник был доверен Люциусу Малфою, и все мои допросы указывают на Беллатрису, как на наиболее вероятного человека, которому могли доверить другой крестраж.

  

  Выражение лица Альбуса слегка дрогнуло при упоминании о пленниках Гарри. 

  

  — Гарри, не лучше ли будет передать этих людей под стражу Амелии Боунс? Их должны судить и...

  

  — Нет, — прервал его Гарри. — Если Волдеморт собирается втянуть меня в войну с ним, то меньшее, что я из этого выгадаю, так это подопытных для своих исследований.

  

  — Подопытных? — в ужасе повторил Альбус. — Гарри, это же люди!

  

  — И что? Свиные отбивные, которые ты так любишь, раньше были живыми свиньями.

  

  Альбус удивлённо моргнул от того, что Гарри знал о его кулинарных предпочтениях. 

  

  — Между свиньёй и человеком существует большая разница.

  

  — По мнению людей, — возразил Гарри, саркастически ухмыляясь. — Уверен, что свиньи с этим не согласятся.

  

  — Хорошо, но я всё же перестану есть мясо, если ты перестанешь убивать людей, — попытался выторговать Альбус.

  

  Гарри разразился смехом. 

  

  — Бва-ха-ха-ха-ха-ха. Хорошая попытка, но нет. Я всё ещё ем мясо, не особо часто, но ем, так что твоё предложение стать вегетарианцем излишне.

  

  — Тогда зачем поднимать эту тему?

  

  — Чтобы доказать свою точку зрения. Ты защищаешь жизнь худших представителей человечества и в то же время являешься косвенной причиной смерти неизвестно какого количества невинных существ.

  

  — Если ты так переживаешь за жизни, то почему ты так бездушно к ней относишься?

  

  — Кто сказал, что я переживаю за жизни? А что касается бездушного отношения к ней… то цель всей жизни — смерть, я просто отказываюсь предоставлять человечеству особый статус.

  

  Альбус не согласился с этим, но решил не продолжать эту тему. 

  

  — Ты мог бы использовать свои огромные ресурсы и власть, чтобы улучшить мир, а не усугублять его боль.

  

  — Я устраняю причины боли. Разве это не улучшает мир?

  

  — Ты причиняешь боль тем, кто больше не способен причинять вред другим. Это не улучшает мир.

  

  — Хм... — задумчиво хмыкнул Гарри. — Тут ты прав, но я должен признаться, что не очень заинтересован в улучшении мира. Меня интересует расширение моих знаний, и наличие подопытных помогает мне в этом.

  

  — Неужели в твоём сердце нет жалости?

  

  Гарри только усмехнулся в ответ на этот вопрос. 

  

  — Какая от этого польза? Их бы всё равно казнили или упрятали за решётку до конца жизни, а компанию им составляли бы одни лишь дементоры.

  

  — Это не повод лишать их достоинства.

  

  — Ну а я не вижу причин позволять им сохранять своё достоинство. Своим жертвам они точно такого не давали, и им оно уж точно больше не понадобится.

  

  Альбус подумал, что наконец-то добрался до причины жестокости Гарри. 

  

  — Путь мести опасен, Гарри. Ужасы, которым подверглись те несчастные женщины, которых мы нашли в Малфой-Мэноре, уже не исправить, если подвергнуть ужасам их мучителей.

  

  — Дело не в мести, я просто практичен. Тюремное заключение и казнь — это расточительство. Почему бы мне не использовать их сейчас, когда их жизни уже фактически подошли к концу? И хотя причинённый им вред уже не исправить, многие женщины были в восторге, услышав, что ждёт насиловавших и пытавших их людей. Это был первый раз со дня их спасения, когда они улыбнулись.

  

  Альбус вздохнул, видя, что ему не удастся достучаться до Гарри. То, как молодой волшебник говорил о пойманных пленниках, словно они уже не были людьми, сильно беспокоило его. Он решил сменить тему.

  

  — Как они поживают?

  

  — Хорошо, насколько это вообще возможно. Двенадцать человек, похищенных с улицы, возвращены в свои семьи со стёртой памятью. У пятерых семьи были убиты во время похищения, двое из них решили стереть себе память и вернуться к былой жизни. Всем четырнадцати из тех, кто выбрал стирание памяти, по настоянию Доры, на их банковские счета была переведена значительная сумма денег. Четыре из них оказались беременны и нуждались в аборте. Все они, вероятно, до конца жизни будут испытывать подсознательный страх перед мужчинами из-за отсутствия психологической помощи, которую им предложили, но от которой они отказались, решив просто избавиться от тех воспоминаний.

  

  — А что с остальными тремя? — с грустью спросил Альбус.

  

  — Они сказали, что им некуда возвращаться, и попросили разрешения остаться на Спеллхейвене. Две из них были беременны и по какой-то идиотской причине отказались делать аборт.

  

  — Дети — это дар, независимо от того, откуда они взялись, — укорил его Альбус.

  

  — Дети — это мешки с мясом, наполненные мочой и дерьмом, как и все мы. Не пытайся романтизировать их.

  

  — Ты поймёшь, когда у тебя появятся свои.

  

  — Маловероятно, но порой случались и более странные вещи. А если этого не произойдёт, то я притворюсь, что понимаю, дабы мои женщины оставались счастливыми.