Гарри Поттер:Любовь к Магии Глава 405

  — Значит, он в хранилище Лестрейнджей? — кисло уточнила Тонкс.

  

  — Ага.

  

  — К которому моя тётя не имеет доступа с тех пор, как ты аннулировал её брак?

  

  — Сомневаюсь, что Родольфус смог вернуть доступ к хранилищу за то время, что они были свободны друг от друга, так что ага.

  

  — Значит, даже если я перевоплощусь в неё и отправилась в Гринготтс, гоблины меня в хранилище Лестрейнджей не проведут?

  

  — Похоже на то.

  

  — И даже если я смогу перевоплотиться в точную копию Рабастана или Родольфуса по твоим воспоминаниям о них, у нас нет нужного ключа от хранилища.

  

  — Мхм.

  

  — И нет шансов, что гоблины впустят меня без ключа, если я вежливо попрошу?

  

  — Тогда они рассмеются тебе в лицо и оскорбят твой интеллект.

  

  — Придётся прорываться силой, не так ли?

  

  Он не винил Дору за то, что она хмурилась. Может быть, гоблины и не очень опасны на открытой местности, зато очень опасны под землёй. И, если из их хранилищ что-то крали, то они принимали это очень близко к сердцу. Попасть в плен к гоблинам за попытку кражи обернулось бы в разы хуже, чем сражаться с ними насмерть, особенно для девочек. Флитвик частично был гоблином и почти наверняка не результатом чьей-то любовной истории.

  

  Впрочем, вопрос спорный. Сейчас девочки были слишком могущественны, чтобы держать их в плену.

  

  — Других альтернатив я не вижу, — признался Гарри.

  

  Его по-прежнему прельщало поступить с Беллатрисой так же, как с Нарциссой. Двойной агент, занимающий высокое положение в рядах Волдеморта, оказался бы невероятно полезен, не говоря уже о том, что она могла бы выкрасть ключ от хранилища Лестрейнджей у Родольфуса.

  

  Если бы только не столь большое количество проблем, делающих эту идею неосуществимой... На то, чтобы полностью подчинить её своей воле, уйдут месяцы, а может быть, даже год или больше. Да и маловероятно, что Волдеморт просто примет её обратно, ничего не заподозрив. В отличие от Снейпа, Беллатриса не обладала искусностью, необходимой для того, чтобы скрыть свою истинную преданность за хитроумной Окклюменцией.

  

  — Замечательно, — саркастически выдала метаморфичка. — И они ко всему прочему уже нас ненавидят.

  

  — А нельзя ли подкупить гоблина, чтобы он принёс его нам? — вмешалась Флёр.

  

  — Не уверен, — задумчиво произнёс Гарри. — Гоблины и вправду жадные маленькие гады, но они также гордятся своей безопасностью и ненавидят нас. Похоже, ситуация сложилась «пан или пропал», и шансы на то, что всё пройдёт хорошо, невелики.

  

  — Это значит, что мы не можем рисковать, — кисло заключила Тонкс.

  

  — Только не в том положении, что у нас сложилось с Гринготтсом, и не с такой неосведомлённостью о возможных последствиях, — согласился Гарри. — По крайней мере, мы знаем, где находится Кубок, даже если пока не можем его достать. И если мои подозрения насчёт змеи Волдеморта верны, то остаётся всего один неизвестный крестраж.

  

  — С которым у нас нет никаких зацепок, — заметила Флёр.

  

  — Мы знаем, что он находится в Британии, — сказала Луна.

  

  Гарри хмуро посмотрел на неё.

  

  — С чего ты это взяла? Соглашусь, что это вполне вероятно, поскольку все остальные тоже были в Британии, но у нас нет никакой информации подтверждающей или опровергающей эту идею. Если бы я был Волдемортом, то точно спрятал хотя бы один из них в другом месте. Честно говоря, я удивлён, что он не раскидал их по всему миру.

  

  — На самом деле он их не прячет, — мечтательно возразила Луна. — Глупо раскалывать свою душу на части, а потом держать их так близко к себе, если хочешь их спрятать.

  

  Лицо Гарри осунулось, когда до него дошло, что Луна права. Это было глупо. Более того, зачем какому-нибудь не очень умному человеку прятать предметы такой важности в местах, связанных с ними, чтобы врагам потом оказалось легче их найти?

  

  Медальон Слизерина, оставлен в пещере, где он мучил своих товарищей-сирот своим ранним пониманием магии.

  

  Кольцо — в полуразрушенной хижине, где жили его родственники по материнской линии до того, как он их убил.

  

  Дневник отдан на хранение Люциусу Малфою. Представителю чистокровной аристократии, что только посмеялся бы над полукровкой Томом Реддлом, но потом превратился в его слугу.

  

  Кубок Хаффлпафф, отданный гордой дочери Дома Блэк, что полностью посвятила себя ему.

  

  Нагайна, в память о его возвращении из мира мёртвых.

  

  Убийство самого Гарри послужило катализатором для последнего крестража, как бы демонстрируя, насколько ошибочным было пророчество, предвещавшее появление врага, способного его уничтожить.

  

  Всё сходилось. Волдеморт не прятал крестражи, а использовал их как трофеи в знак своих побед. В инструкции по созданию крестража в «Секретах Темнейшего Искусства» даже специально оговаривалось, что используемый предмет должен иметь большое личное значение, иначе фрагмент души не сможет с ним объединиться. Логично было предположить, что нечто подобное относится и к месту, куда их можно поместить.

  

  Крестраж был не просто предметом, предотвращающим окончательную смерть. Это была, в буквальном смысле слова, фундаментальная часть человека, связь с которой создавалась гораздо глубже уровня подсознания. Никакой здравый смысл не позволил бы Волдеморту просто положить такой крестраж в коробку и закопать там, где его никто никогда не найдёт. Каким бы умным он ни был и как бы ни была велика его воля, он не мог этого сделать.

  

  Гарри почувствовал стыд за то, что не понял этого раньше. Разве он сам не ощущал глобальные последствия манипуляций с душами? Возможно, он никогда не разделял свою собственную душу и поэтому не понимал, что это из себя представляло, но такое в оправдания не годилось. Столько исследований природы души проведено, и при этом упущены из виду возможные воздействия создания крестража на личное поведение? Непростительно. Он не чувствовал себя столь неловко с тех пор, как… как Адрастия сообщила ему, что создание «Соединения» с ничего не подозревающим партнёром не является безвредным способом улучшить секс. Но тогда он действительно был невеждой, и это хоть как-то можно было использовать в качестве оправдания. То, что он не додумался до этого сейчас, можно назвать только полным провалом.

  

  Он схватил Луну за голову и крепко поцеловал, заставив её удивлённо пискнуть.

  

  — Как думаешь, какой винтик она на этот раз раскрутила? — спросила Тонкс, пока их интенсивное лобызание продолжалось.

  

  — Не знаю, но я начинаю чувствовать себя обделённой, — ответила Флёр, надув губки при взгляде на метаморфичку.

  

  Тонкс посмотрела на то, как Гарри атакует губы Луны, и пришла к выводу, что это может затянуться. Надо бы найти приятный способ скоротать время.

  

  — Ладно, садись, — сказала она, похлопывая себя по коленям.

  

  Флёр, не нуждаясь в дополнительном стимуле, ловко плюхнулась на указанное место и тут же страстно впилась в губы Доры, словно пытаясь превзойти другую пару.

  

  Через несколько минут все четверо уже были немного растрёпаны и сильно возбуждены, но Гарри начал объяснять своё прозрение ещё до того, как с них начала слетать одежда.

  

  — …это значит, что мы можем значительно сузить список возможных тайников, и всё это благодаря проницательности Луны, — закончил он.

  

  — А мне полагается награда? — взволнованно спросила Луна.

  

  — Конечно, — Гарри это озадачило, но он вовсе не желал оставить её без поощрения.

  

  — Можно мне побрить твою грудь и поесть с неё блинчики?

  

  Улыбка Гарри немного померкла, когда на него нахлынули воспоминания.

  

  — А ты не помнишь, что случилось в прошлый раз, когда ты хотела это опробовать? — требовательно спросила Тонкс у миниатюрной блондинки.

  

  — Я ведь извинилась, — Луна надулась и посмотрела на Гарри большими, полными надежды глазами. — В этот раз я не перепутаю взбитые сливки и крем для бритья.

  

  — Или ты можешь, ну не знаю, использовать заклинание? — предложил Гарри.

  

  — Но это будет не так весело.

  

***

  

  

  6 августа. Место действия неизвестно.

  

  — Поттер явно готовит для Реддла ловушку, а ещё он не в ладах с Министерствами Магии, — отметил Баранар. — Ситуация обостряется.

  

  — Действительно, — непоколебимо согласился Тао и посмотрел в сторону Бьомолфа. — Ты больше не планируешь вмешиваться в дела Реддла?

  

  — Да, — кивнул древний вампир.

  

  — Мне это не нравится, — нахмурила своё прекрасное лицо Неферу. — Мы веками избегали дел с такими, как эти двое. Всегда считали их слишком опасными и непредсказуемыми. А теперь, в самый опасный момент, ты вдруг решил поиграться и рискнуть, поставив на карту наше разоблачение.

  

  — Именно из-за того, что сейчас время опасное, мы и должны разобраться с Поттером. Реддл сродни разъярённому дракону, могучий и опасный, но думает он однобоко. Поттер же, напротив, уже сейчас готов стать одной из ключевых фигур будущего этого мира. Наша попытка сделать из него союзника провалилась, теперь мы должны стремиться к установлению осторожного взаимопонимания.

  

  — Неприкрытое использование того сербского наёмника вряд ли этому поспособствовало, — фыркнула Неферу. — Ты должен понимать, что теперь мы кажемся для него главными подозреваемыми, учитывая то, что он уже о нас знает.

  

  — Неприкрытое? — с усмешкой повторил Баранар. — Ах, эта глупость молодости. Не волнуйся, моя дорогая, ты всё поймёшь.

  

  Египетская вампирша раздражённо отмахнулась от его насмешки.

  

  — А, понятно, — кивнула Офелия, прервав назревающий спор. — Ты уже сейчас намерен помочь Поттеру, и не сильно это скрываешь. Надеешься, что он будет достаточно сбит с толку этими неоднозначными сообщениями с просьбами о встрече?

  

  — Именно так, — кивнул Бьомолф. — Все наши планы подготовлены, и карусель смерти может начать своё движение в любой момент. Поттер уже отклонялся от сценария куда чаще, чем кто-либо из тех, с кем мы когда-либо сталкивались. Если его не проинформировать, он вполне может превратить нашу едва контролируемую карусель смерти в полное уничтожение. Надеюсь, мои маленькие толчки настроят его на более дружелюбный лад.

  

  — А если нет? — спросила Неферу, её гордость всё ещё была уязвлена тем, что она упустила из виду истинный замысел древнего викинга.

  

  — Тогда, полагаю, мне придётся посвятить его в план Рагнарёка.

  

  — Мы не будем называть это Рагнарёком, — категорично заявил Тао.

  

  — Я самый старший, мне и давать ему название, — возразил Бьомолф.

  

  — Твоя привязанность к пережиткам человечности просто омерзительна.

  

  — Дайте же старику повеселиться, — вздохнул Баранар. — Ты же знаешь, как он ностальгирует по тем временам, когда мог размахивать топором и кричать об Одине или Валгалле, не чувствуя себя при этом дураком.

  

  — Да и название вполне уместно, — безразлично пожала плечами Офелия.

  

  — Я вас всех ненавижу, и мне важно знать, чтобы вы это понимали, — оскалила свои клыки Неферу. — Я с нетерпением жду того дня, когда смогу, наконец, вытащить вас на Солнце.

  

  — Ох уж эти подростки, — вздохнул Баранар, с насмешкой глядя на вампиршу, по возрасту действительно подходившую под поздний подростковый. — Даже столетие или два прожить не могут, не разбрасываясь пустыми угрозами.

  

  — Дети, прекратите препираться, или я поверну этот апокалипсис вспять, — сурово произнёс Бьомолф.

  

  Офелия и Баранар фыркнули, как из-за его пародирования отца, так и из-за нелепой мысли о том, что события можно «повернуть вспять». Тао остался невозмутим, а Неферу коротко усмехнулась.