Гарри Поттер: Второй шанс Глава 107

Мне снится, что я бегу по Запретному лесу, выбиваясь из сил, тянусь за чем-то, что, я знаю, мне совершенно необходимо, но оно все ускользает от меня, и невидимые магические нити рвутся и лопаются в моих руках, обжигая, как удары кнута. И кто-то смотрит, я знаю, кто-то наблюдает за мной из-за деревьев, но я не смею оглянуться, потому что как только я это сделаю, то неуловимое, что я преследую по Запретному лесу, будет утеряно для меня навсегда.

Я чувствую боль даже прежде, чем открываю глаза. Она алым разливается под веками, вкручивается в виски и тяжело бухает где-то в затылке, и первым моим побуждением становится снова провалиться в темноту, лишь бы не чувствовать этой боли, но я не могу, потому что немного в отдалении отчетливо доносится шум голосов. Шум голосов в моей комнате, который означает, что я здесь не один, что есть кто-то еще. Какого черта?

Я крепко стискиваю зубы, чтобы не застонать, и осторожно приоткрываю один глаз. Даже без очков я понимаю, что это совершенно не похоже на мою комнату. Света здесь слишком много, и принюхавшись, я без труда различаю в воздухе знакомый запах лечебных зелий, который не оставляет никаких сомнений в том, что я нахожусь в больничном крыле. Черт. Я сажусь на кровати, превозмогая боль, нащупываю рукой на прикроватной тумбочке свои очки и, водрузив их на переносицу, обнаруживаю, что моя кровать огорожена ширмой. А снаружи, несомненно, кто-то есть – много народу, судя по звукам. Они стараются говорить тихо, но прислушавшись, я могу без труда различить их голоса.

– Когда ты сорвался с метлы, мы думали – все, каюк, Ронникинса расплющит в лепешку… – доносится до меня знакомый голос Фреда, а может, Джорджа.

– …и нам придется отскребать его от квиддичного поля до самого Сочельника… – вторит ему голос другого близнеца Уизли.

– …только потому что ему вздумалось поймать бладжер собственной башкой! Удивительно, что мы все-таки выиграли матч, с таким-то капитаном!

В общем смехе я легко могу различить голос самого Рона, и только тогда меня отпускает – все хорошо, с Роном все в порядке, ничего серьезного не случилось.

– Нет в этом ничего смешного. Он мог разбиться насмерть, если бы не профессор Флитвик и его безупречные чары Левитации! – вмешивается в поток смеха голос Гермионы.

– Гермиона, я едва не погиб, а ты думаешь лишь о том, насколько безупречными были чары Левитации Флитвика? – с возмущением восклицает голос Рона.

Гриффиндорцы снова смеются, а я падаю обратно на подушку, гадая, сколько времени я провел в больничном крыле. Прежде всего, почему я здесь? Я вспоминаю, что был болен, и сидел в кабинете Дамблдора, и что директор подмешал мне в чай успокоительной настойки. Я что, вырубился? Квиддичный матч уже состоялся, это значит, я провел здесь всю пятницу и половину субботы. Но это обычно, для одного из моих приступов это обычно, даже хорошо, что я так прочно вырубился, а не метался по кровати в горячке, засыпая и просыпаясь снова. И сейчас мое самочувствие… ну да, лучше, чем могло бы быть, понимаю я, осторожно прислушиваюсь к собственному состоянию – боль довольно сильна, но более чем переносима. Плохо только, что я здесь, в больничном крыле, и мне никак не избежать совершенно неуместной суеты.

– Что здесь происходит? Я пустила вас сюда с условием, что вы будете вести себя тихо! – раздается недовольно ворчание мадам Помфри. – Теперь все на выход, больному нужен покой!

Я слышу, как гриффиндорцы расходятся, желая Рону скорейшего выздоровления. Затем, судя по жалобным стонам и причитаниям Рона, мадам Помфри пичкает его какими-то зельями, после чего шаги медсестры приближаются ко мне. Ширма отодвигается в сторону, впуская еще больше света, и я недовольно щурюсь.

– О, вы проснулись, мистер Поттер! – восклицает мадам Помфри. – Как вы себя чувствуете? Головная боль, головокружение, слабость?

Она оживленно машет надо мной своей волшебной палочкой, и за этим мельтешением я вижу, что Рон с противоположенного конца больничной палаты смотрит на меня со странной смесью презрения и любопытства.

– Что со мной произошло? – спрашиваю я, прикрывая глаза, чтобы не видеть мельтешащих движений школьной медсестры.

– Похоже на магическую простуду, довольно серьезную, – отзывается мадам Помфри, впрочем, не вполне уверенно. – У тебя был сильный жар, мне удалось сбить температуру зельями, но из-за них ты почти все время спал, они всегда дают такой эффект, чтобы ускорить выздоровление. Хвала Мерлину, ты все-таки не был отравлен!

– Отравлен? – переспрашиваю я, старательно отгоняя от себя диковатую мысль, что Дамблдор ненароком подмешал в мой чай вместо успокоительной настойки яду. – Почему я должен быть отравлен?

– Та змея, она бросилась прямиком на Альбуса откуда-то из-под твоей мантии, мы были уверены, что она успела тебя укусить! – говорит мадам Помфри. – Северус сказал, что если это так, то противоядия у него нет, оно готовится несколько недель. К счастью, все обошлось, ты в безопасности.

Черт возьми, Силенси! Я так стремительно вскакиваю с кровати, что мадам Помфри ойкает и пятится назад.

– Она никому не навредила, эта змея? – спрашиваю я, дико оглядываясь кругом в поисках своей одежды.

– Молодой человек, немедленно вернитесь в кровать, я сама буду решать, когда вам можно будет уйти отсюда! – грозно восклицает медсестра. – Никто не пострадал, поэтому нет нужды в такой спешке. Вы еще недостаточно здоровы!

– Я совершенно здоров, – бросаю я, завидев свои вещи на стуле у стены и направляясь к ним. – Эта змея, где она сейчас? Ее не убили?

– Профессор Снейп забрал ее для своих экспериментов, – говорит мадам Помфри, бросаясь мне наперерез.

Мое сердце падает куда-то вниз. Моя умная, верная, преданная Силенси попалась Снейпу на опыты, и все из-за того, что я за ней недосмотрел!

Я хватаю свою одежду, но мадам Помфри взмахом палочки вырывает ее у меня из рук. Рон наблюдает за разворачивающейся сценой со своей кровати с умеренным интересом.

– Куда это вы собрались, мистер Поттер? – гневно спрашивает меня медсестра, с помощью заклинания отправляя мои вещи в шкаф и запечатывая двери. – Вы не уйдете отсюда, пока я не скажу, что вы полностью здоровы. Сейчас, к сожалению, это не так.

– Я должен идти, мне нужно к Снейпу, – говорю я, чувствуя, как в груди вскипает дикое раздражение. – И если вы не вернете мне мои вещи – прекрасно, я пойду в подземелья в пижаме и босиком!

Я бросаюсь к двери, и гнев во мне клокочет с такой силой, что я боюсь, что не сумею удержать свою магию под контролем. Это дело жизни и смерти, как она не понимает? Я, черт побери, в ответе за Силенси! Но стоит мне схватиться за дверную ручку, как мадам Помфри с неожиданным для нее проворством запечатывает дверь заклинанием. Я несколько раз в бешенстве дергаю дверь на себя, но, конечно же, она не поддается, и я упираюсь в нее лбом, тяжело дыша, чувствуя, как раскаленная боль стучит в ушах с каждым ударом сердца и пытаясь унять раздражение.

– Пожалуйста, это важно, – говорю я почти спокойно спустя несколько секунд, которые требуются мне для того, чтобы совладать с эмоциями. – Я вернусь сюда, обещаю. Но сперва мне нужно увидеть Снейпа, это срочно.

Я не знаю, что заставляет медсестру пойти на попятный, но она неохотно делает взмах палочкой, отпирая дверь и шкафчик с моей одеждой, и говорит:

– У вас есть полчаса, мистер Поттер.

Она выходит за дверь, и пока я лихорадочно натягиваю на себя одежду, то успеваю начисто забыть, что не один в этой комнате.

– Что, уже сдружился со Снейпом, а, Поттер? – спрашивает Рон со своей кровати. Его голова обмотана бинтами, из-под которых выбиваются рыжие волосы, нижняя губа разбита в кровь, а лицо по цвету почти сливается с больничными простынями, но мне трудно его жалеть, только не сейчас, когда он произносит такие слова. – Ну конечно, ты такой же, как и они, как его слизеринцы. Змееныш-Поттер, вечно суешь свой нос в чужие дела, да? Беги к нему, мне противно видеть здесь твою физиономию.

После этой тирады, достойной Малфоя, он отворачивается к стене, полный презрения. Я не знаю, что на это ответить, и у меня попросту нет на это времени, поэтому я не говорю Рону ни слова, а просто выхожу за дверь и бросаюсь в сторону подземелий.

До кабинета Снейпа путь неблизкий, а потому я врываюсь внутрь порядком взмыленный и тяжело дыша. По дороге туда я не думаю, что сегодня выходной и Снейпа может попросту не оказаться на месте, но мне улыбается удача – он оказывается там, за своим столом, сидит, нависнув крючковатым носом над какими-то книгами. Когда слизеринский декан видит меня, задыхающегося от бега, на пороге своего кабинета, его брови ползут вверх в крайнем изумлении.

– Поттер, – он произносит это низким, угрожающим голосом, который, несомненно, подействовал бы на меня устрашающе, будь я одним из его первокурсников, но это не так. – Я не вызывал вас. По какому праву, позвольте узнать, вы вторгаетесь в мой кабинет?

– Я пришел за своей змеей, – без обиняков сообщаю я, и брови Снейпа поднимаются еще выше.

– Простите, вашей змеей? – переспрашивает он. – Что за бред вы несете, Поттер?

– Мадам Помфри сказала, что вы забрали к себе змею, которую нашли в пятницу. Профессор Снейп, произошла ошибка, эта змея не опасна, она ручная, она моя! С вашего позволения я хочу забрать ее обратно.

У Снейпа такой вид, что увидев его таким при других обстоятельствах, я мог бы рассмеяться, но сейчас мне совершенно не до смеха.

– Поттер, – раздельно говорит он. – Я правильно понимаю, что вы называете своим домашним питомцем Черную Клеопатру – одну из самых ядовитых магических змей, известных в Великобритании, которая в минувший четверг напала на Альбуса Дамблдора и едва не укусила его, что могло привести к его скоропостижной и крайне прискорбной для всего Магического мира гибели? Об этом вы сейчас говорите?

– Она не собиралась никого убивать! – восклицаю я. – Она испугалась, только и всего, не смогла правильно сориентироваться в ситуации. Она не опасна, – еще раз зачем-то повторяю я, хотя мне уже становится понятно то, что должно было оказаться для меня ясным как день еще с самого начала: чертов Северус Снейп не отдаст мне Силенси просто так.