Гарри Поттер: Второй шанс Глава 111

Оборотень смущенно улыбается:

– Я рад, что ты так считаешь, Гарри, но эта книга не так уж и хороша, поверь мне. Право слово, не знаю, зачем я за нее взялся. Может быть, мне было просто больше нечем заняться.

– А может быть, уже давно следовало сменить школьные пособия по ЗоТИ на что-то стоящее. Невилл говорил, они не менялись годами, неужели Дамблдора это устраивает?

Ремус хмыкает:

– Здесь все немного сложнее. Дамблдор – директор Хогвартса, но это не означает, что он волен в одиночку принимать такие решения. Школьная программа должна быть одобрена Министерством и попечителями, а эти люди... Давай просто скажем, что они не слишком-то приветствуют перемены.

– Это не означает, что нам нельзя попытаться, – с энтузиазмом заявляю я, неожиданно захваченный идеей пособия по ЗоТИ не меньше Ремуса, который явно провел не один день, скрупулезно выписывая повадки магических тварей и методы противостояния их чарам. – Я видел несколько интересных моментов, вот здесь, смотри, по-моему можно сделать кое-какие дополнения...

То, что ремусов подход к Защите отличается от моего, я прекрасно знаю еще с самого начала, потому что слишком часто наблюдал его методы на уроках, но, наверное, потому это и оказывается настолько захватывающим. Мы оживленно обсуждаем предмет, во многих моментах споря чуть ли не до хрипоты, глаза Ремуса азартно поблескивают, когда мы пускаемся в сложную дискуссию о техниках невербального колдовства, попутно делая наброски и пометки, и это настолько поглощает наше внимание, что мы останавливаемся, только обнаружив, что уже глубокий вечер. Мы неохотно отрываемся от пергаментных листов, разбросанных по кабинету здесь и там, исписанных ровным почерком Ремуса и моим, торопливым и неаккуратным. Ремус потирает глаза, смотрит на меня со странным выражением и говорит:

– Иногда мне кажется, что момент, когда ты перестанешь меня удивлять до невозможных пределов, не наступит никогда. Твои знания по Защите просто немыслимы!

Я с запозданием думаю, что немного увлекся, пока мы спорили, только и всего. Но оно того стоило, даже если теперь у Ремуса вдвое больше поводов что-либо подозревать обо мне, это стоило того.

– Просто у меня очень хороший учитель, – говорю я, кивая на него, и оборотень фыркает.

– Я был бы рад принять это на свой счет, уж поверь.

– Так прими, потому что это правда.

Ремус качает головой, я с сожалением бросаю взгляд на часы.

– Мне нужно идти, Ремус. Завтра я должен помочь профессору Спраут с теплицами, нужно будет рано вставать. Да и у тебя уроки с самого утра.

Я поднимаюсь, разминая затекшую шею и плечи, Ремус говорит:

– Постой, Гарри. У меня кое-что есть для тебя. Боюсь, я совершенно забыл об этом за разговорами.

Он уходит куда-то в кладовку и возвращается с небольшим покрытым тканью террариумом в руках. Я смотрю на оборотня, заинтригованный, он ставит террариум на стол и срывает покрывало. Я на миг задыхаюсь от удивления, глядя на Ремуса во все глаза.

– Не может быть! Как тебе это удалось? Я думал, Дамблдор никогда не меняет своего мнения.

– Почти никогда, – поправляет меня оборотень. – Бывают, как видишь, исключения.

Я открываю крышку террариума, и Ремус немного напрягается, но ничем не мешает мне, когда я запускаю руку внутрь и поднимаю Силенси. Змея кажется сильно ослабленной, но она все-таки обвивает своим чешуйчатым телом мою руку и опускает на нее голову, обессиленно прикрывая маленькие черные глаза.

– Я решшшила, что ты оссставил меня, Говорящщщий, – шипит она, и я испытываю раскаяние. Я провожу рукой по узорам на спине, они светятся едва-едва, змея доверчиво льнет к моей руке.

– Спасибо, Ремус, – выдыхаю я, но это совершенно не то, у меня не хватает слов, чтобы выразить, насколько я благодарен. – Спасибо тебе.

Ремус кивает и улыбается.

– Дамблдор взял с меня обещание, что ты будешь приглядывать за ней, как следует.

– Она никому не причинит вреда, я обещаю.

Ремус качает головой, пораженный, и говорит:

– Черная Клеопатра, неужели? Клянусь, Гарри, только ты мог приручить нечто подобное.

Я улыбаюсь и пожимаю плечами, скрывая змею под рукавом мантии, потому что чувствую, как она питается от моей магии, и не уверен, как скоро узоры на ее спине вспыхнут знакомым серебром.

Ремус все еще поглядывает время от времени на мою руку, пока закрывает дверь своего кабинета и провожает меня до уходящей вниз лестницы. По его лицу нетрудно догадаться, что он не может перестать думать о смертоносной змее, которую мне отдал, и он все-таки сомневается, я вижу, как он сомневается, неуверенный, что поступил правильно. Но даже если и так, он ничего не говорит мне, словно я для него важнее спокойной совести, а это кое-что да значит, когда речь идет о Ремусе Люпине. Это значит, что в этом вопросе он по-настоящему доверяет мне, доверяет даже больше, чем самому себе. Я улыбаюсь оборотню на прощание, прежде чем спуститься по лестнице вниз, по направлению к Большому залу и к моей комнате, и сбегаю по ступенькам легко и стремительно, словно у меня за спиной вырастают крылья.

*****

В теплицах оказывается жарко, как в аду, а тяжелый, душный воздух после морозной улицы почти невозможно вдохнуть. Я даю себе время привыкнуть, неторопливо протирая рукавом мантии мгновенно запотевшие стекла очков, затем делаю несколько неуверенных шагов вперед.

– Профессор Спраут? – на пробу зову я, но профессора нигде не видно.

Растения в маленьких тесных горшках в беспорядке сгружены у стены, их явно только недавно привезли из магического ботанического сада в Бристоле, о котором говорила профессор Спраут. Я присматриваюсь внимательнее и обнаруживаю, что многие из растений выражают недовольство таким вопиющим пренебрежением со стороны волшебников, оставивших их стоять в крошечных горшках: они бросаются вокруг себя острыми листьями или выкидывают в воздух длинные хлесткие лианы. Я осторожно обхожу растения по кругу, пробираясь вглубь теплицы.

Профессор травологии выглядывает на меня откуда-то из-за завесы колючих зарослей у стены и расплывается в улыбке:

– Здравствуй, Гарри! Замечательно, что ты пришел. Пожалуйста, надень перчатки из драконьей кожи – они вон там, на столе. К большинству их этих растений лучше не приближаться с голыми руками, уж поверь. И будь осторожен, пока идешь за перчатками! Многие из растений, конечно же, еще не оправились от перевозки и потому куда менее агрессивны, чем обычно, но я готова поручиться, что китайский шиполет уже сейчас кое на что сгодится.

Я начинаю пристальнее вглядываться в окружающие меня растения, гадая, которые из них могут оказаться китайским шиполетом, но до стола добираюсь без приключений. После того, как я натягиваю на руки плотные перчатки из драконьей кожи, профессор загружает меня работой: мне поручено пересаживать кусты, по виду весьма напоминающие обыкновенный чертополох, с тем лишь отличием, что они имеют привычку плеваться вокруг себя длинными острыми колючками.

– Да, это к сожалению может быть весьма неприятным, – сочувствующе говорит профессор Спраут, когда я чудом успеваю отмахнуться от одной из колючек, летящей мне прямиком в лицо, – но практически не опасно. По крайней мере, эти чертоплюйки хотя бы не ядовиты, в отличие от многих других растений, которые здесь находятся. Пожалуйста, будь здесь очень осторожен. Лучше не приближайся к чему-либо, предварительно не спросив у меня разрешения.

Мне, пожалуй, везет, потому что мне удается пересадить все до единой чертоплюйки, не получив и царапины. Когда я заканчиваю, спину от работы отчаянно ломит, я потягиваюсь и разминаю уставшие плечи. Профессор Спраут смотрит на меня с явным одобрением и говорит:

– Хотелось бы покончить со всей работой сегодня. Не беспокойся, Гарри, я постараюсь не слишком тебя утруждать, ведь ты еще не до конца поправился. Позднее нам помогут семикурсники, у которых будет здесь урок, а еще свою помощь смогут предложить все желающие студенты старше третьего курса.

Я хмыкаю, совершенно не уверенный, что профессор травологии найдет добровольцев на нечто подобное, потому что такое занятие, как пересаживать растения в теплицах, явно находится очень далеко от принятого у студентов понятия веселого времяпровождения.

За чертоплюйками следуют длинные хлесткие побеги мантикоровой травы, которые оставляют царапины даже на перчатках из драконьей кожи, поэтому я предельно сосредоточен на том, чтобы не коснуться стеблей незащищенной кожей.

Когда я заканчиваю и выпрямляюсь, оглядываясь по сторонам, профессора Спраут нигде не видно. В ее поисках я углубляюсь дальше в заросли, осторожно обходя наиболее воинственных представителей магической флоры. Я замечаю профессора в окружении приземистых клыкастых растений, похожих на росянки, и машу ей рукой, привлекая внимание.

Профессор переводит на меня взгляд, а в следующую секунду что-то появляется в ее глазах, что-то, похожее на испуг, и я уклоняюсь в сторону на одном только голом инстинкте, глядя, словно в замедленной съемке, как гибкая лиана с острым лезвием на конце, похожим на мачете, проходит там, где только что было мое лицо. Новый стремительный удар, на этот раз справа, следует почти мгновенно, а затем еще один, я ухожу от них еще дважды, чувствуя движение рассекаемого воздуха еще до того, как его свист достигает слуха. Оказавшись на безопасном расстоянии, я все еще не могу отвести от коварного растения взгляда, мое дыхание частое и поверхностное от внезапного прилива адреналина, и от неожиданного напряжения что-то натягивается у меня в груди, будто струна, требуя выхода.

– Ради Мерлина, Гарри, отойди от него еще дальше! – восклицает профессор Спраут, подбегая ко мне, я отмечаю, что ее лицо заметно побледнело от пережитого волнения. Я выдыхаю, силой заставляя себя расслабить напряженные мышцы. – Это непенф, он хищник, наверное, самое опасное, что здесь есть. Его даже называют растением-убийцей, он имеет привычку выкапываться из земли в ночь летнего солнцестояния и плутать по лесам в поисках пищи. Даже не вздумай приближаться к нему, этим я займусь сама. Слава Мерлину, ты цел и невредим.

К счастью, мне удается избежать дальнейших причитаний профессора, потому что в теплицу наконец-то приходят обещанные семикурсники. Я все еще поглядываю на растение, которое спрятало свои лианы и кажется теперь до странного безобидным, будто бы просто гигантский бутон болотно-зеленого цвета, и никак не могу избавиться от чувства, которое испытал, уклоняясь от его атаки, словно вновь попал в сражение. Я встряхиваю головой и говорю себе, что нет ничего захватывающего в том, чтобы балансировать на грани, и возвращаюсь к пересаживанию растений.