Гарри Поттер: Второй шанс Глава 114

Я говорю Ремусу, да и остальным преподавателям, что должен позаниматься, поэтому не смогу оказать им сегодня помощи с уроками и остальным. Они понимающе кивают, Ремус желает мне удачи, в его глазах при этом беспокойство, он все еще очевидно переживает по поводу того, что Дамблдор позволил мне пустить свое образование на самотек.

Рассудив, что на этот раз моим словам не обязательно быть ложью, я захватываю из своей комнаты сумку, затолкав туда учебник физики, пергамент и перья, и, так уж и быть, совиные крекеры, прежде чем отправиться на свой пост в совятне. На этот раз я оставляю Силенси в своей комнате, потому что она не выглядела особенно счастливой вчера от такого обилия сов вокруг, а еще надеваю самую теплую мантию, которая у меня есть, не желая снова промерзнуть до костей.

В совятне морозно и очень светло, солнечные блики так и переливаются на кристально-белом снегу, выпавшем за ночь, и я некоторое время любуюсь ими, прежде чем открыть свой учебник. Возможно, в чем-то Ремус все-таки прав. Мне еще предстоит сдавать свои экзамены в маггловской средней школе в конце семестра, возможно, я действительно должен уделять образованию больше времени. И все же оказывается очень странным читать о силе гравитации, магнитных волнах, энергии распада и тому подобных вещах, находясь здесь, в Хогвартсе, где студенты летают по воздуху на метлах, а электричество и радио не работают совсем, будто бы их не существует.

Я бросаю взгляд на сов, в изобилии околачивающихся вокруг и клянчащих совиные крекеры, и мне в голову приходит одна идея. Я достаю из сумки пергамент и пишу письмо Джонатану Венгерду, итонскому профессору, которому не писал уже давно. В письме я помимо прочего задаю несколько волнующих меня вопросов по поводу того, что только что прочитал, но, кроме того, мне просто хочется получить весточку от своего друга по переписке. Закончив, я подзываю одну из сов и привязываю письмо к ее лапке. Сова взмахивает крыльями, поднимаясь в воздух и вылетая из башни, и некоторое время я просто смотрю ей вслед, наблюдая за сильными взмахами широких крыльев, которые несут птицу вперед легко и стремительно, пока она не превращается в маленькую черную точку на горизонте.

Одновременно с этим на горизонте появляется другая точка, белая, и она все увеличивается в размерах до тех пор, пока не превращается в полярную сову. Мое сердце странно подскакивает, хотя я и говорю себе, что это не может быть Хедвиг. Птица все приближается, а затем мягко планирует, приземляясь мне на руку, которую я неосознанно выставил вперед, и я не могу удержаться от изумленного вздоха.

– Хедвиг!

Сова склоняет голову, издавая мягкий приветственный клекот, дружелюбно прихватывает клювом рукав моей мантии, и я машинально протягиваю ей совиный крекер, совершенно не понимая, как такое может быть. Но это Хедвиг, совершенно точно моя Хедвиг, я бы ни за что не спутал. К ее лапке привязано письмо, я недоуменно смотрю на него, не зная, следует ли мне его открыть, если птица приземлилась мне в руки.

– Снежинка! – восклицает за моей спиной недовольный голос. – Что за глупая птица, ты должна относить письма прямиком мне, а не рассиживаться тут, поедая лакомства! Ты что, заблудилась?

Я разворачиваюсь так резко, что Хедвиг едва не сваливается с моей руки, впиваясь когтями в руку почти до боли. Прямо передо мной, уперев руки в боки, стоит Джинни Уизли, раскрасневшаяся после долгого подъема по лестнице, весь ее вид выражает возмущение. Она стаскивает птицу с моей руки с таким лицом, будто бы я – просто насест для сов, и принимается отвязывать от ее лапки письмо. Хедвиг изворачивается, недовольная таким фамильярным обращением, и хватает Джинни за руку клювом. Та ойкает, выпуская сову из рук, и прижимает палец к губам, стирая выступившую кровь.

– Дурацкая птица! – в сердцах восклицает она. – Ничего, в следующий раз я пошлю вместо тебя школьную сову, слышишь ты, бесполезное создание!

Хедвиг взлетает на самый верхний насест в очевидном негодовании и прячет голову под крыло, притворяясь спящей.

– Снежинка! – восклицает Джинни почти с отчаянием. – Ну же, иди сюда, ты должна отдать мне письмо!

– Я могу помочь, – вызываюсь я, выступая вперед, и Джинни наконец оборачивается, глядя на меня так, будто бы впервые заметила мое присутствие.

– Ты вряд ли сумеешь, – в конце концов неохотно говорит она. – Эта птица до ужаса своенравная, прямо ночной кошмар. От нее никакого толку.

– Позволь мне попытаться.

Я выступаю вперед, держа на вытянутой руке совиный крекер, чтобы сова его видела, и зову:

– Хедвиг! Спускайся, посмотри, что у меня есть для тебя!

– Снежинка, – подсказывает Джинни, становясь рядом со мной и тоже глядя на Хедвиг, которая уставилась теперь на меня и особенно на совиный крекер с явным интересом. – Сову зовут Снежинка.

Я поднимаю лакомство немного выше, и Хедвиг наконец плавно спускается вниз, садясь на мою руку. Пока сова поедает крекер, я легко тяну за тесемку на ее лапке, отвязывая письмо, и протягиваю его Джинни.

– Не так сложно, если знать к ней подход. У тебя хорошая птица, – я позволяю себе улыбнуться, но Джинни не улыбается мне в ответ. Все ее внимание теперь оказывается захвачено письмом, она быстро смотрит на адрес отправителя, затем, по-прежнему не глядя на меня, все-таки улыбается так, что у меня перехватывает дыхание, и опускает конверт в карман мантии.

После этого Джинни разворачивается, чтобы уйти, и я беспомощно замираю, зная, что собираюсь упустить свой шанс, хотя это было неплохим началом, но я испорчу его, если не окликну Джинни прямо сейчас. У меня так много всего, чтобы сказать ей, но слова, который приходят на ум, отчего-то кажутся мне неправильными, потому что на самом деле единственное, что мне хочется сказать сильнее всего, это мне так жаль. Мне так жаль, Джинни.

Она все-таки оборачивается, уже стоя на самом пороге, говорит через плечо:

– Спасибо, кстати.

– Пожалуйста, – отвечаю я, и прежде, чем она успевает развернуться ко мне спиной, торопливо добавляю: – Я Гарри, Гарри Поттер.

Джинни задерживает на мне свой взгляд немного дольше, в нем появляется чем-то вроде снисхождения.

– Я знаю твое имя. Меня зовут Джинни Уизли.

– Приятно познакомиться, Джинни Уизли, – говорю я, улыбаясь ей теперь через силу, и мне хочется добавить, мне так жаль. Я немного встряхиваю головой, пытаясь вытряхнуть из нее назойливую фразу.

Джинни снова разворачивается, чтобы уйти, я окликаю ее прежде, чем успеваю хорошенько подумать, что собираюсь сказать.

– Джинни, постой! Я… Через выходные будет поход в Хогсмид, последний перед рождественскими каникулами, как насчет того, чтобы встретиться там, если будет время, посидеть где-нибудь? Мы могли бы зайти в «Три Метлы», если захочешь. Что скажешь?

Слишком прямо, понимаю я, глядя на то, как в глазах Джинни поднимаются удивление и неприязнь, делая их чужими, едва ли не враждебными.

– Просто поговорить, – зачем-то добавляю я, почти защищаясь от этого колючего взгляда. – Мы могли бы просто поговорить.

– Прости, нет, у меня уже есть другие планы на выходные в Хогсмиде, – говорит она настолько холодно, насколько возможно, прежде чем перешагнуть порог совятни.

– Постой! – повторяю я, бросаясь за ней к выходу, не желая сдаваться, не желая признавать, что на сей раз я оплошал.

Джинни оборачивается и смеряет меня таким взглядом, что я останавливаюсь, словно налетев на невидимую стену.

– Что еще? – спрашивает она с заметным раздражением. – Мне нужно идти, Гарри. Я знаю, ты тут ничем не занимаешься, но у меня сейчас урок, зелья, мне нельзя на него опаздывать.

Она больше ничего не добавляет, спускаясь вниз по лестнице сердитой стремительной походкой, и на этот раз мне все-таки удается удержать на языке «увидимся в другой раз», «до встречи» или другую подобную глупость.

Когда шаги Джинни затихают в отдалении, Хедвиг опускается мне на плечо, нежно прихватывая ухо своим клювом, выпрашивая очередное совиное лакомство, и я рассеянно провожу рукой по мягким совиным перьям.

– Я был слишком поспешен, – негромко говорю я Хедвиг, наблюдая за тем, как она проглатывает очередной совиный крекер. – Наверное, напугал ее, мне следовало быть более осторожным.

Хедвиг издает мягкий клекот и взлетает с моего плеча вверх, усаживаясь на насест и принимаясь чистить перья.

Я поднимаю с пола совятни свои вещи, заталкивая в сумку учебник физики, и думаю о том, каким же идиотом я был. Я вспоминаю все те разы, когда пытался подойти к Джинни, чтобы завязать с ней разговор, и как каждый раз она была в окружении своих сокурсников, беззаботно разговаривая с ними и смеясь, и как в конце концов мне пришлось караулить ее чертовски долгие часы здесь, в совятне, просто чтобы обмолвиться с ней парой слов с глазу на глаз. Спрашивается, после всего этого, каким идиотом надо быть, чтобы полагать, что Джинни Уизли до сих пор не определилась, с кем пойдет в Хогсмид в последнюю неделю перед Рождеством?