Гарри Поттер: Второй шанс Глава 121

Взять, к примеру, его змею. Дамблдор был в шоке, когда она бросилась прямиком на него, оскалив смертоносные ядовитые клыки. Но это не шло ни в какое сравнение с тем шоком, который он испытал, когда узнал, что эта чрезвычайно опасная магическая змея – домашний питомец Гарри Поттера. Естественно, он забрал ее к себе. Соблазн исследовать ее был слишком велик. Интуиция подсказывала директору, что эта змея скрывает какую-то тайну, что Гарри Поттер скрывает какую-то тайну, и что разгадка одной из этих тайн, возможно, приведет к разгадке другой. Это было чем-то новым, будоражущим кровь, поэтому Дамблдор ушел в эту идею с головой, словно мальчишка, уловивший дух приближающихся приключений. Он и понятия не имел, что именно ищет, но разве поиски не становились от этого лишь интереснее?

Дамблдор знал, что наилучший способ что-то у кого-то узнать – это поговорить. Поэтому первое, что он сделал, это попытался поговорить со змеей. Директор не питал иллюзий насчет своих не слишком-то выдающихся способностей к парселтангу. Он изучал его когда-то давно – эта идея возникла у него еще тогда, когда он был студентом и живо увлекался историей Основателей. Узнав, что Салазар Слизерин был змееустом, он решил тоже понять этот язык. Вопреки заверениям всех, кто утверждал, что парселтанг слишком сложен, чтобы постичь его, и навсегда утерян для магов, Альбус Дамблдор упорно изучал его по немногочисленным фолиантам и свиткам, оставленным магами прошлого, и даже добился некоторых успехов в этой области. Но с годами навыки порядком поушли, поэтому директору пришлось воспользоваться кое-какой вспомогательной литературой. Однако и после этого его ждало разочарование: то ли его парселтанг оказался все-таки слишком далек от совершенства, то ли змея не была настроена на разговоры, но она не ответила ни на один из его вопросов.

Потом были заклинания, призванные расшифровать магический фон змеи, поскольку Черные Клеопатры, как было известно, впитывали в себя окружающую магию. Но и эта дорога вела в тупик: змея была сыта до отвала магией замка, перекрывавшей каждую магическую нить в отдельности. Интересным вопросом было то, каким образом эта змея жила несколько лет в Литтл-Уингинге, не имея магической подпитки. Но директор не мог отрицать возможности, что все это время Гарри попросту кормил ее мышами.

Словом, с какой стороны не подойди, находка оказывалась далеко не такой интригующей, как предполагалось. Интересным было, пожалуй, лишь то, каким образом Гарри удавалось держать ее у себя и не пострадать от ее ядовитых клыков, а также не навредить окружающим. Но даже при таких условиях, сама мысль о том, какой опасности подвергались студенты по его, Дамблдора, невнимательности, приводила его в ужас. Определенно, к каким бы результатам не привели его исследования, он не мог позволить, чтобы эта змея осталась у Гарри.

По крайней мере, он так думал, но, опять же, до поры до времени. Потом в его кабинет пришел Ремус Люпин, и этот визит заставил Дамблдора переменить свое мнение.

– Альбус, я хочу попросить вас об одолжении, – заявил ему тогда Люпин, едва возникнув на пороге его кабинета.

– Я слушаю, – доброжелательно кивнул ему директор.

Люпин был взволнован, и это заставило Дамблдора отбросить первоначальное предположение о том, что он пришел обсудить учебный план. Директор вздохнул. Ну конечно же, все просто не могло оказаться легко и просто.

– Я хотел бы поговорить с вами о змее, которую забрали у Гарри. Возможно ли вернуть ее ему?

– Видишь ли, мой дорогой мальчик… – увещевательным тоном начал Дамблдор, но оборотень неожиданно вскинул руку, вынуждая его остановиться.

– Прежде, чем вы скажете «нет», я прошу вас, выслушайте, что рассказал мне Гарри об этой змее.

После этого Ремус Люпин поведал ему, как Черная Клеопатра по своей воле спасла жизнь восьмилетнему Гарри Поттеру, укусив напавшего на него оборотня в магическом лесу, и как с тех самых пор змея стала его постоянной спутницей.

Это было немыслимым. Таких случаев, когда волшебников и магических существ связывал долг жизни, образуя между ними особую магическую связь, насчитывались единицы. Это объясняло, почему Гарри с такой легкостью контролировал змею все эти годы, почему постоянно находясь поблизости от людей, она никому не навредила. Это объясняло, почему она все-таки не укусила самого Дамблдора: она не могла бы навредить людям, зная, что ее двуногий компаньон этого не одобрил бы, такова была природа их магической связи.

Еще одной странностью было то, что Гарри не упомянул об этой отдельно взятой подробности, когда рассказывал о том случае с оборотнем. Он сказал, что его спасли, и это было чистейшей правдой. Мальчик умолчал только, что его спасительницей была смертоносная магическая змея. Если бы Дамблдор не знал наверняка, то мог бы подумать, что Гарри намеренно защищался от легилименции, что ему было известно совершенно точно, как нужно правильно сформулировать ложь, чтобы обмануть легилимента такого уровня, как Дамблдор… Доходя до этой мысли, директор встряхивал головой, говоря себе, что мысль слишком сильно отдавала паранойей, чтобы воспринимать ее всерьез. Но, вместе с тем, что-то мешало ему и отринуть это предположение окончательно.

– Ремус, мальчик мой, я понимаю, что ты хочешь сделать, как будет лучше для Гарри. Но насколько мудрым ты считаешь позволить ему держать у себя эту змею, пока он находится в Хогвартсе, рядом со студентами? – негромко спросил директор, когда сбивчивый рассказ оборотня подошел к концу.

– Альбус, вы же понимаете, долг жизни… – начал было Люпин, но Дамблдор его перебил.

– Долг жизни связывает мальчика со змеей. Но это значит только, что он помешает змее навредить кому бы то ни было, если это будет противоречить воле самого Гарри. Это – единственное ограничение, которое накладывает магическая связь такого уровня.

Сперва Люпин даже не понял, что Дамблдор имел в виду. Затем на его лице отразилось такое возмущение, какое директору случалось видеть у него крайне редко.

– Это достаточное ограничение, – резко сказал он. – Гарри никогда… – оборотень глубоко вздохнул и заставил себя продолжить уже спокойнее: – Гарри ни за что в жизни не стал бы намеренно использовать эту змею против других студентов, Альбус, вообще против кого бы то ни было. Что бы ни случилось, он этого не сделает. Я уверен в этом больше, чем в чем-либо другом в своей жизни, я даю вам слово.

Некоторое время Дамблдор смотрел на оборотня изучающим взглядом, но тот встретил его взгляд прямо и твердо, и Дамблдор вздохнул. Он сжал пальцами переносицу, взвешивая все «за» и «против», в очередной раз приходя к выводу, что ему, вероятно, придется снова сделать исключение для Гарри Поттера. Каким-то образом это уже начало входить у него в привычку.

В конце концов, директор кивнул и поднялся со своего места.

– Хорошо. – Он взял с полки небольшой террариум со змеей и протянул его Люпину. – Я готов признать, что эти месяцы были непростыми для Гарри, но ты прав: он ни разу не давал повода в себе усомниться. Кроме того, видит Мерлин, если уж ты, мой дорогой мальчик, даешь за кого-то свое слово, то этот человек стоит того.

*****

Последняя учебная неделя перед каникулами оказывается отмечена для меня сразу двумя неловкими событиями.

Первое из них – это урок ЗоТИ у четвертого курса Гриффиндора. Я не вполне уверен в причинах, но гриффиндорские студентки как-то странно поглядывают на меня и вдобавок перешептываются и пересмеиваются между собой. Но в последнее время и остальные студенты кажутся слишком взбудораженными приближающимся Рождественским балом и каникулами, им сложнее удаются заклинания и они совершенно не желают останавливать свое внимание на уроках. Так что я не придаю их несколько странному поведению никакого значения до тех пор, пока одна из девушек, которую мне приходится поправлять несколько раз, потому что она неправильно произносит заклинание, не приходит к мнению, что я слишком сильно к ней придираюсь.

– Похоже, к технике Джинни Уизли он так не цепляется, – вполголоса говорит она своей подруге, они обмениваются многозначительными взглядами и прыскают от смеха.

– Потому что в заклинании Джинни Уизли нет ошибки, – спокойно говорю я.

Под моим пристальным взглядом обе неуютно утыкаются глазами в пол, но боковым зрением я чувствую украдкие взгляды других, до меня доносится их сдавленное хихиканье.

Я не смотрю на Джинни, потому что они ожидают, что я посмотрю, но мне этого и не нужно. И без того ясно, что она зачем-то рассказала всем своим однокурсницам о том, как я приглашал ее пойти со мной в Хогсмид и как она отказалась. Возможно, по какой-то причине это показалось ей подходящей историей, чтобы повеселить своих подруг. Я испытываю не то чтобы разочарование, но что-то, близкое к нему.

Сама Джинни ведет себя как обычно. Ее заклинания почти безупречны, как и всегда. Четкие и стремительные, они лишь немного недотягивают до настоящего мастерства. Я вспоминаю, что в моем прошлом ей никогда не было равных в Летучемышином сглазе, да и не только в нем. Мне приходит в голову, что и теперь она могла бы достичь большего. Возможно, гораздо большего, чем то, что способна предложить хогвартским студентам официальная учебная программа, одобренная Министерством магии.

Когда урок подходит к концу, Ремус отпускает своих студентов без домашних заданий, не желая лишать их возможности побездельничать в каникулы, и их ликующие вопли еще долго разносятся по коридору, пока они удаляются в сторону Большого зала на обед.

Ремус выдыхает, явно испытывая облегчение оттого, что очередной урок закончился, потому что это просто безумие – пытаться удержать внимание студентов на занятиях в последнюю неделю перед каникулами. Он взмахивает палочкой, приводя кабинет в порядок, утомленно опускается за стол и качает головой:

– Не знаю, кому больше хочется, чтобы эта неделя поскорее закончилась – студентам или преподавателям. Даже не представляю, чем можно удержать их внимание.

Я пожимаю плечами:

– Им просто скучно. Не слишком-то захватывающе проговаривать заклинание сотню раз подряд и махать волшебной палочкой в воздухе на безопасном расстоянии друг от друга.

– Я не могу сразу же приволакивать им десяток темных существ, которых нужно обезвредить, для каждого нового заклинания, – закатывает глаза Ремус. – Я уже не молод для таких подвигов. Кроме того, определенные вещи нужно просто повторять и запоминать, чтобы сдать экзамены, не более того.