Гарри Поттер: Второй шанс Глава 124

В день Рождественского бала суматоха в Хогвартсе достигает точки кипения. Филч гоняется за Пивзом с метлой по всему замку, мешая сумасбродному полтергейсту испортить что-нибудь прямиком перед приездом долгожданных гостей, Хагрид и Флитвик поспешно заканчивают украшать замок елями, заколдованным снегом и ветвями омелы, а Дамблдор с МакГонагалл накладывают на Большой зал заклинания увеличения пространства, чтобы зал вместил всех приглашенных.

Когда директор за обедом объявляет, что торжественная встреча гостей состоится совсем скоро, студенты мгновенно разбегаются по гостиным, чтобы переодеться в свои парадные мантии и подготовиться к праздничному ужину. Направляясь в свою комнату по мгновенно опустевшим коридорам, я даже испытываю некоторое облегчение оттого, что вся эта суета вот-вот будет позади, что студенты разъедутся по домам на каникулы, ну а Хогвартс… Хогвартс снова станет пустынным и тихим, и в нем опять появится место призракам прошлого, моего прошлого, которого никогда не было в этом мире.

Я до последнего оттягиваю момент, когда приходится влезть в парадную мантию и сделать хоть какую-то попытку привести в порядок волосы, которые, как обычно, торчат во все стороны. Я ловлю себя на мысли, что мне совершенно не хочется идти на этот Рождественский бал. Будет так много людей, гораздо больше, чем обычно бывает в Хогвартсе, а я никогда не был любителем шумных сборищ. Но теперь, после того, как МакГонагалл решила «присматривать» за мной, я не желаю давать ей еще один повод считать, что что-то не в порядке. Если я и правда хочу убедить ее, что у меня все отлично, то мне остается сделать то же самое, что будет делать любой другой студент в этом замке сегодня вечером: залезть в парадную мантию и улыбаться.

Силенси появляется в ванной комнате, когда я уже собираюсь выходить, и я облегченно выдыхаю, потому что ее компания сегодня будет кстати как никогда. Поэтому прежде, чем выйти из ванной комнаты, я строго-настрого приказываю змее контролировать мою магию. Приятно будет заручиться гарантией, что магия не выйдет из-под контроля, даже если на вечере случится что-либо непредвиденное. Едва поймав себя на этой мысли, я недовольно хмурю брови. Какого черта я вечно продолжаю ожидать каких-то неприятностей?

– Это всего-навсего Рождественский бал, – говорю я своему отражению и делаю шаг вперед, собираясь выйти из комнаты в коридор.

– Ты кое-что забыл, – останавливает меня Оберон.

Я недоверчиво поднимаю бровь.

– Совет по моде напоследок? Ах, погоди, я знаю. Ты же еще не успел отвесить комментария по поводу моей прически. Что ж, валяй, у меня мало времени.

Волшебное зеркало фыркает и выдает несколько уязвленно:

– Ты забыл цветы для дамы. Только законченный грубиян и невежа может явиться на бал без подарка для своей спутницы.

Я качаю головой и усмехаюсь:

– У меня нет никакой спутницы, Оберон. Так что ты можешь рассказывать про грубиянов и невеж кому-нибудь еще.

– С такими манерами, как у тебя, не вижу ничего удивительного в том, что у тебя нет спутницы на вечер, – ворчливо замечает зеркало мне вслед, но я уже сбегаю вниз по лестнице, не желая опоздать к началу торжества.

Хогвартс прекрасен, как никогда, и дело не только в праздничных украшениях. Направляясь к Большому залу, я чувствую магию замка, глубокую и мощную, как океан, усиленную новыми заклинаниями, которые преподаватели позаботились наложить перед торжественным приемом. И это тоже… по-другому, понимаю я. Потому что я слишком привык к тому, что новые заклинания накладывались на замок только для защиты. Грубые и тяжеловесные, как броня, они использовались для того, чтобы залатать дыры, стянуть бреши, позволить измученным и утомленным людям выдержать еще одну кровавую осаду. И никогда прежде на моей памяти заклинания древнего замка не обновляли из соображений гостеприимства.

Шум в Большом зале слышно издалека, и пока я приближаюсь к широко распахнутым дверям, у меня мелькает мысль, что, должно быть, я опоздал к началу. Но затем я вижу, что студенты еще продолжают подтягиваться из гостиных, спускаясь по широким лестницам, а из коридора, ведущего к выходу из замка, появляются гости, раскрасневшиеся с мороза. Пока они стряхивают снег с сапогов и мантий, к ним шустро подбегают заколдованные напольные вешалки, неуклюже перебирая изогнутыми деревянными ногами. Вешалки принимают у гостей верхнюю одежду и одна за другой скрываются в одной из пустующих классных комнат, которую временно переоборудовали под гардеробную.

Большой зал едва можно узнать: я ошеломленно моргаю, оглядывая огромное пространство. Зал стал больше, кажется, раза в два, а вместо факультетских столов повсюду разбросаны небольшие круглые столики на несколько человек каждый. По краям помещения возникли причудливые перегородки с арками и просветами. Приглядевшись внимательнее, я понимаю, что эти перегородки сделаны из живых вьющихся растений с крупными жемчужно-белыми цветами, а в арках коварно притаились ветви омелы. Эти живые сады отделяют отдельные столики от остального зала, создавая там иллюзию уединения. Центр зала пустует: по всей видимости, он предназначен для танцев. Прямо по воздуху парят свечи, окутывая все вокруг своим мягким светом, а с сияющего звездами потолка падает заколдованный снег, который исчезает без следа, едва успев коснуться пола. Среди снежинок порхают крошечные феи, мелодично распевая рождественские мелодии, их голоса похожи на перезвон крошечных колокольчиков.

Судя по всему, большинство гостей из Шармбатона и Дурмстранга уже прибыли: в зале, который кажется непривычно огромным из-за наложенных на него пространственных заклинаний, очень много незнакомых лиц. Да и знакомых тоже: я застываю на месте, когда вдруг замечаю недалеко от дверей Большого зала Седрика Диггори, который стоит, как ни в чем ни бывало, в окружении хаффлпаффцев с седьмого и шестого курсов, о чем-то с ними разговаривает и открыто улыбается. Глядя на него, я болезненно сглатываю, потому что вдруг вспоминаю, что Седрик Диггори был самым первым. До того, как он погиб на кладбище, в тот день, когда Лорд Волдеморт восстал из мертвых, я не мог видеть тестралов. Седрик Диггори был первым из тех, кого я не смог спасти.

Я отрываю от него взгляд только тогда, когда кто-то хлопает меня по плечу.

– Эй, Гарри, вот ты где. Я уж думал, что ты не придешь.

Я оборачиваюсь к Невиллу, и на его лице появляется беспокойство.

– Что случилось? Ты выглядишь так, будто увидел приведение.

– Просто встретил кое-кого, похожего на давнего знакомого, – говорю я и пытаюсь улыбнуться.

Невилл растерянно оглядывает зал и немного оттягивает воротник мантии, и я с некоторым интересом замечаю, что он, похоже, нервничает.

– Ты не видел Полумну? – спрашивает он.

Я чувствую, как уголки губ сами собой изгибаются в улыбке.

– Ты пригласил на вечер танцев Полумну Лавгуд?

– Гарри, только ты не начинай! Она – никакая не «полоумная», и вообще, я уже сыт по горло тем, что все вокруг…

Я поднимаю руки, показывая, что не намерен спорить.

– Спокойно, Невилл, я ничего такого не собирался говорить! Полумна классная. Я просто удивился, что ты ее пригласил, вот и все.

– Ну, это же Рождественский бал. Предполагается, что все придут с девчонками… – Невилл неожиданно осекается и спрашивает: – Ты так никого и не пригласил, да?

Я равнодушно пожимаю плечами:

– Не могу сказать, что вообще задавался такой целью, так что…

Мне не удается довести эту мысль до конца, потому что как раз в этот момент в двери Большого зала входит Джинни Уизли под руку со своим кавалером, и я неожиданно понимаю, почему почерк на конверте, который принесла Хедвиг, показался мне знакомым. До меня также доходит, почему чуть ссутулившийся силуэт там, в Хогсмиде, тоже показался мне смутно знакомым, и почему Джинни даже близко не приняла всерьез приглашение пойти в волшебную деревню вместе со мной. Потому что сейчас она одета в великолепную парадную мантию, переливающуюся золотом в мерцающих отблесках свечей, и во всем ее облике сквозит превосходство, потому что этим вечером ни кто иной, как восходящая звезда квиддича Виктор Крам шагает под руку рядом с ней.

– Это же Виктор Крам, – выпаливаю я прежде, чем успеваю себя остановить.

– Ты имеешь в виду, рядом с сестрой Рона? – переспрашивает Невилл. – Да, он самый. Я же говорил тебе, что заглядываясь на Джинни Уизли, ты попусту теряешь время.

– Да, но ты как-то забыл упомянуть, что она встречается со звездой национальной болгарской сборной по квиддичу, – несколько раздраженно замечаю я. – И еще, он старше нее на сколько, в точности? Лет на пять?

Невилл смотрит на меня с заметным неодобрением.

– Во-первых, на четыре. Во-вторых, и прости меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что ты здесь лезешь не в свое дело.