Гарри Поттер: Второй шанс Глава 39

Наверное, они появляются в конце лета. А может, даже раньше. Возможно, они объявляются на Тисовой на следующий же день после прихода Дамблдора. Вероятно, я даже неоднократно встречаю их на улице, но не придаю этим встречам значения. Но впервые я их по-настоящему замечаю только в первый день осени. Это оказывается и мой первый день в новой школе – «Стоунолл Хай». Как и четыре года назад, я оказываюсь в водовороте незнакомых людей, которые отчего-то не вызывают ни малейшего желания пообщаться. Поэтому на перемене я стою во дворе в полном одиночестве, осторожно оглядываясь по сторонам и изучая новую обстановку. Моя осмотрительность оказывается не напрасной. Ведь я Гарри Поттер – а значит, первый школьный день не может пройти для меня без неприятностей просто по определению.

Я быстро замечаю в толпе гомонящих детей и подростков группу ребят, которым на вид лет по четырнадцать-пятнадцать – и которым, судя по их виду, не терпится ввязаться с кем-нибудь в драку. Они так напоминают более взрослую версию компании Дадли, что мне делается смешно. И, разумеется, из всего того множества людей, которые высыпали во двор, они обращают внимание именно на меня. Один из парней, сутулый и худощавый, тыкает локтем в бок своего быкоподобного друга и что-то говорит, указывая на меня. Я не могу разобрать, что именно. Но об этом нетрудно догадаться, потому что сразу после этого вся компания разражается малоприятным смехом, а потом неторопливо направляется ко мне. Я принимаю нарочито расслабленную позу, глядя на приближающихся подростков из-под длинной челки.

– Кто тут у нас? – спрашивает один из них, долговязый парень с выпирающей вперед челюстью. – Эй, где ты достал свою одежду, приятель? На помойке?

Они все гогочут и ненавязчиво обступают меня полукругом. К слову сказать: слава Мерлину, я все-таки не пошел в школу в старой форме Дадли, которая после покраски напоминала тухлую слоновью шкуру. Тетя Петунья признала, что носить это невозможно, к тому же, от запаха у дяди Вернона началась аллергия: он начал чихать, а потом покрылся какой-то странной сыпью. Так что тетя благополучно выбросила форму и впервые в жизни купила мне одежду в секонд хэнде. Беда в том, что в своей новой форме я выгляжу, словно выходец из прошлого столетия. Вероятно, это и послужило основной причиной того, что из всех людей эта компания бездельников выбрала именно меня для своих упражнений в «остроумии». А еще, наверное, моя худощавость, за которой просто невозможно заподозрить человека, способного дать отпор. Я хмурюсь. На их беду, сейчас я не особо расположен к препирательствам.

– В отличие от вас, ребята, я предпочитаю покупать свою одежду в магазине, – холодно сообщаю я. – Попробуйте как-нибудь тоже. Держу пари, вам понравится.

– По-моему, он нарывается, – говорит один из парней, демонстрируя узловатые костяшки пальцев. – Кажется, кое-кому не помешает преподать урок хороших манер, как считаете?

– Может, тебе? – вызывающе спрашиваю я. – Судя по твоему виду, ты едва ли знаешь, что это вообще такое.

– Ну все, приготовься к смерти, придурок!

Я сжимаю руки в кулаки и напрягаю мышцы, готовясь к потасовке. Думаю, несколько магически усиленных пинков отучит этих мерзавцев соваться, к кому не следует. Однако прежде, чем первый из них успевает ударить, позади тесного кольца парней раздается чей-то голос:

– Что здесь происходит? А ну, разойдитесь, живо!

Они расступаются в стороны, исподлобья глядя на подошедшего мужчину. Я тоже перевожу на него взгляд, отмечая несколько странный выбор одежды незнакомца: деловая рубашка, пиджак и галстук сочетаются с джинсами и обувью подозрительно спортивного вида. Впрочем, я тут же философски замечаю, что не мне с моей старомодной формой его критиковать.

– Если такое повториться, я немедленно расскажу об этом вашим учителям. Уверен, вам не нужны неприятности, ведь так? – он окидывает всю компанию многозначительным взглядом, и они неохотно расходятся, бормоча ругательства сквозь зубы. Я бросаю на мужчину неприязненный взгляд, чувствуя странную досаду оттого, что мне не позволили разобраться самому. И к моей полнейшей неожиданности мужчина вдруг кивает мне, а затем заговорщицки подмигивает. Я так ошеломлен, что несколько секунд не двигаюсь с места. Меня охватывает то же странное чувство, как и тогда, в «прошлой жизни», когда совершенно незнакомые люди здоровались со мной на улицах, кивали и пожимали руку. А незнакомец тем временем быстро и незаметно уходит на задний двор школы. Я пускаюсь за ним, но не успеваю завернуть за угол, как слышу легкий хлопок. А когда я все-таки оказываюсь на заднем дворе, то он абсолютно пуст. Мужчина успел аппарировать. И только тогда я вспоминаю, что когда-то очень давно я мельком видел похожего человека в Ордене Феникса. И хотя я не могу утверждать ничего наверняка, но в тот день меня ни на миг не оставляет чувство, что за мной наблюдают.

Куда бы я ни пошел, я то и дело встречаю волшебников. Они ненавязчиво мелькают на улицах, в магазинах, куда я прихожу, чтобы купить продукты по списку тети Петуньи, в парке, на школьном дворе и – особенно – рядом с домом номер четыре по Тисовой улице. Когда бы я ни посмотрел на них, они встречаются со мной взглядами и смотрят прямо, совершенно не смущаясь того, что их присутствие обнаружено. Они всегда приходят на помощь, когда думают, что у меня неприятности. И, похоже, им совершенно безразлично, что я в этом не нуждаюсь. Некоторых из них я помню по Ордену Феникса. Едва ли Орден существует сейчас, когда в мире все настолько спокойно, что Альбус Дамблдор самолично приходит к будущим первокурсникам, чтобы просветить их в вопросах магии. Но всех членов Ордена прочнее всяких клятв объединяло одно – дружба с Дамблдором. А мне прекрасно известно, как трудно отказать старику, если ему вздумается что-то просить. Так что даже если эти люди и считают странным тот факт, что им приходится оберегать одиннадцатилетнего мальчишку-маггла, то все равно выполняют поручение без лишних вопросов. А я чувствую, что задыхаюсь от этой бесполезной, раздражающей опеки. Мне кажется, что я заперт под стеклянным колпаком, сквозь который можно следить за каждым моим шагом.

В конце осени, когда Дурсли всем семейством отправляются в супермаркет, меня впервые после разговора с Дамблдором оставляют у миссис Фигг. И по тому, как она приветствует меня, по ее странно любопытному и взволнованному взгляду, я каким-то образом сразу же понимаю, что что-то не так. Что-то изменилось и здесь, хотя мне кажется, что я уже настолько устал от этого насильственного вмешательства Волшебного мира в свою жизнь, что большего мне просто не выдержать.

– Профессор Дамблдор рассказал мне, что поговорил с тобой, – с нетерпением в голосе сообщает она, угощая меня чаем. – Ты, наверное, удивлен, что я знаю Дамблдора, – говорит Фигг, хотя я в свою очередь уверен, что мое лицо выражает что угодно, но только не удивление. – Но дело в том, что я тоже, как и ты, знаю о Магическом мире. И так получилось, что я тоже сквиб. Я никогда не говорила тебе об этом, потому что, по правде сказать, даже не знала, что твои родители были волшебниками.

– И… о чем вы разговаривали? – осторожно спрашиваю я, заранее предвещая ответ.

– О тебе, мой дорогой, – тут же отвечает она, и я едва не скриплю зубами от раздражения. Навязчивая опека Дамблдора уже давно перешла за рамки нормального, но выпытывать сведения обо мне у моих же соседей – это уже чересчур. – Я ему много рассказывала о тебе и твоих родственниках. А он рассказал мне, что ты отказался ехать в Хогвартс, – строгим тоном добавляет пожилая женщина. – Это действительно так?

– Ну да, – без особого энтузиазма отзываюсь я, прихлебывая чай.

– Но Гарри, от такой возможности нельзя отказываться! – восклицает миссис Фигг. – Если бы у меня было хоть немного больше магических способностей, если бы я была способна хоть на крошечное колдовство, то непременно поехала бы в школу, – говорит она, заламывая руки. – Профессор Дамблдор говорил, что, хоть твои магические резервы не слишком велики, у тебя есть надежда овладеть магией. Ты должен ехать.

Я лишь пожимаю плечами:

– Зачем? Почему никто не хочет меня слушать? – Я незаметно для самого себя позволяю прорваться в голосе раздражению, а потом уже не могу его усмирить. – Почему все полагают, что лучше меня знают, где мне будет хорошо? Я не хочу уезжать отсюда. Мне неинтересна магия. Может быть, я вообще уже давно решил, что хочу поступить в медицинский университет и стать хорошим врачом, а не посредственным магом. Может быть, я хочу помогать людям, а не размахивать палочкой. Почему все думают, что имеют право решать за меня?

– Но Гарри, разве ты не думаешь, что это чудесно – прикоснуться к волшебству? Настоящему волшебству, о котором большинство людей и понятия не имеет? Ты мог бы узнать совершенно новый мир и стать его частью.

– Спасибо, но я и этого мира еще толком не знаю, – холодно отвечаю я. – Кроме того, почему никто не хочет сказать мне, в чем подвох? Вы, да и Дамблдор тоже, ошибаетесь, если думаете, что я так просто поверю, что Магический мир – это такое чудесное место, где волшебство может исполнить любые прихоти. Отрицательные черты есть у всего, даже если их пытаются скрыть. И чем больше счастья выпадает человеку, тем больше будет плата за него, разве нет? Я знаю, о чем говорю.

Миссис Фигг выглядит пораженной.

– Но как ты можешь отказываться от того, чего даже не знаешь? – начинает она, но мне вдруг делается совершенно невыносимо слушать ее. Мне кажется, что ей совсем неважны мои слова. Мне кажется, что она говорит какую-то заранее приготовленную речь, в которой мои ответы попросту не предусмотрены. Поэтому я просто встаю с дивана, оставляя на столе недопитый чай, и на нетвердых ногах выхожу в прихожую. Отчего-то мне делается так неприятно, так горько, что пальцы дрожат, и я никак не могу застегнуть пуговицы осеннего пальто.

– Гарри, постой! Куда ты? – зовет миссис Фигг, выходя вслед за мной. – Ты должен дождаться возвращения своих дяди и тети!

– Извините, мне надо идти, – бормочу я и, наплевав на пуговицы, открываю щеколду двери. Я уже выхожу на улицу, когда на пороге появляется старая соседка.

– Но Дамблдор просил поговорить с тобой, объяснить, что в Хогвартсе тебе будет лучше, – кричит она мне вслед.

– В таком случае, передайте Дамблдору, – медленно говорю я, не оборачиваясь, – что это уже только мое дело. Скажите, что он переходит границы, и мне это неприятно. Я уже принял решение. И то, что директор Хогвартса моего решения не уважает, для меня в высшей степени оскорбительно.

Я не знаю, как реагирует на мои слова миссис Фигг. Я просто иду, не оборачиваясь, и ноги сами несут меня вниз по улице, подальше от дома доброжелательной соседки. Особенно сильный порыв ветра заставляет слишком широкую рубашку развеваться, и я вдруг понимаю, что замерз, а пуговицы на пальто так и остались расстегнутыми. Я поспешно застегиваю пальто, и через некоторое время становится теплее. Однако на душе все так же по-осеннему слякотно и мерзко.

По дороге я не замечаю ни одного волшебника. Ведь Дамблдор думал, что я весь день проведу под присмотром миссис Фигг. И то, что старый директор не угадал, что мне удалось сделать по-своему, приносит мне какое-то мрачное удовлетворение.