Гарри Поттер: Второй шанс Глава 40

– Я больше не останусь у миссис Фигг.

Это первое, что я говорю тете после того, как Дурсли возвращаются из магазина. Я ловлю ее тогда, когда она выходит из дома соседки. Тетя выглядит испуганной и обеспокоенной, но при виде меня на ее лице появляется возмущение.

– Что произошло? – спрашивает она. – Фигг сказала, что ты просто взял и ушел. И что, по-твоему, я должна была подумать? Я даже не представляю, где тебя искать в случае чего. Ты никогда не говоришь, куда уходишь, в отличие от Дадли, который…

– Который, как правило, уходит совсем не туда, куда говорит вам с дядей, – заканчиваю я за нее. – Тогда в чем разница? Или ложь просто заставляет вас чувствовать себя спокойнее?

Тетя задыхается от возмущения:

– Дадли никогда бы не стал…

– Тогда почему когда вы звоните родителям его друзей, к которым он якобы пошел в гости, его никогда там не оказывается? Впрочем, он не делает ничего предосудительного. – «Пока не делает», добавляю я про себя. – Но ведь и я тоже.

– По крайней мере, я знаю, чего можно ожидать от моего сына, – холодно сообщает тетя. – Я знаю, где он бывает и с кем, даже если Дадли не всегда считает нужным об этом отчитываться. Но я совершенно не имею понятия, что может взбрести в голову тебе. Поэтому если тебя просят посидеть у соседки, изволь слушаться, а не уходить непонятно куда, ясно, Поттер?

– Я у нее больше не останусь, я же сказал! – раздраженно восклицаю я. – Она говорит со мной о магии.

Тетя Петунья резко осекается, так и не успев мне возразить. Она по-совиному моргает, ловя ртом воздух, а потом слабо переспрашивает:

– О ч-чем?

– О магии! – громко, раздельно повторяю я, и тетя шикает на меня и испуганно озирается по сторонам.

– В дом. Живо, – говорит она одними губами.

Я пожимаю плечами, и мы в молчании направляемся к дому. В гостиной Дадли шумно и радостно разбирает гору накупленных в супермаркете вещей, а дядя Вернон что-то одобрительно гудит. Шумит телевизор.

– Ты забрала мальчишку? – спрашивает дядя из гостиной.

– Да-да, – поспешно отзывается тетя Петунья, подталкивая меня к лестнице.

Когда мы оказываемся в моей комнате, тетя плотно закрывает дверь и оборачивается ко мне. Я забираюсь на кровать с ногами, стараясь не ерзать под ее немигающим взглядом.

– Я хочу знать, – медленно произносит тетя, – что именно говорила тебе Фигг.

– Уговаривала ехать в Хогвартс, – уныло сообщаю я, выдергивая из пледа ворсинки.

– Ч-что? – остолбенело переспрашивает тетя Петунья.

Я вздыхаю:

– Она сквиб. – Взгляд тети не меняется, и я поясняю: – То есть родилась в семье волшебников, но не обладает волшебной силой. Однако ей известно о магии, и по каким-то причинам она сотрудничает с Дамблдором. В данном случае, пытается уговорить меня поехать в школу. Как же они меня достали...

Тетя Петунья тяжело обрушивается на стул, словно ноги по каким-то причинам отказываются держать ее.

– Ты не можешь поехать в эту школу, – не особенно убежденно говорит она. – Дамблдор сказал нам с Верноном, что у тебя нет необходимых для этого с-способностей. Ч-что ты не сможешь научиться всему тому, что умеют эти ненормальные, и…

Я не выдерживаю и все-таки смеюсь. Тетя Петунья устремляет на меня испытующий взгляд.

– Ну и вы, разумеется, тут же этому поверили, да? – По лицу тети я понимаю, что так оно и есть, и качаю головой. – Я понимаю еще, что дядя Вернон целыми днями хвастается, что ему таки удалось «выбить из меня дурь», как он выражается. Но вы? Я же даже колдовал при вас, если мне не изменяет память.

– Но почему же тогда Дамблдор… – начинает тетя, но я ее перебиваю:

– Дамблдор ничего не знает. И, между нами говоря, я бы предпочел, чтобы так оно и оставалось.

На несколько минут в комнате повисает мучительная тишина. Глаза тети Петуньи удивленно распахнуты – словно она не может в полной мере осознать мои слова. А потом она наконец вздыхает и негромко произносит:

– Конечно же, мне не следовало себя обманывать. Я… я думала, что ты все-таки не умеешь делать все эти фокусы, если не едешь в эту свою школу. Ты сам мне говорил, что умеешь, но я предпочитала думать, что это неправда, что все в порядке…

Тетя странно меняется в лице, и мне кажется, что она смотрит не на меня, а куда-то сквозь – словно задумалась или погрузилась в воспоминания.

– Ну почему так? – наконец спрашивает она, пряча лицо в ладонях. Она говорит совсем тихо, словно обращаясь к самой себе – или к кому-то из своего прошлого, кого я не могу видеть. – Почему все достается тебе и твоему проклятому сыну, который даже не может воспользоваться тем, что имеет? Почему не мне, Лили? Ведь я так хотела… так хотела, чтобы и у меня тоже было что-то… – ее голос сходит на шепот, – волшебное.

– Вы не понимаете, о чем говорите, – резко обрываю я ее, и тетя Петунья вздрагивает и наконец-то поднимает на меня взгляд. В ее глазах смятение, словно она успела совершенно позабыть о том, что не одна в комнате. – В этом нет ничего хорошего – ничего, слышите? Тот мир – он не так хорош, как вы воображаете. Он и не плох, наверное, – я колеблюсь и закусываю губу. – Но только не для меня. И не вам всем меня винить в том, что я хочу остаться здесь. В конце концов, какого черта? – я весь горю от ярости. Я не понимаю, отказываюсь понимать, как моя тетя, ненавидящая магию, смеет говорить, что я не ценю того, что имею. – Какого черта вы все судите, что будет лучше для меня, при этом совершенно меня не зная?

На некоторое время в комнате воцаряется молчание. Я тяжело дышу, смиряя свою злость, а тетя смотрит на меня таким взглядом, словно видит незнакомца.

– Откуда ты знаешь обо всем этом, Поттер? – наконец спрашивает она. – Ты так рассуждаешь о… – она запинается, – Магическом мире, словно и правда знаешь его. Но тебе никто никогда не рассказывал. Раньше я думала, что это Дамблдор каким-то образом связался с тобой, так, что мы с Верноном ничего не знали… Но он ничего не знает. И вся эта ситуация… – она беспомощно разводит руками, а потом произносит: – Я совершенно не понимаю, чего ты добиваешься.

– Это совершенно дикая история, – ухмыляюсь я. – И, скорее всего, если бы я рассказал вам ее, то вы сочли бы меня психом. Поэтому… пусть прошлое останется в прошлом, ладно? Я хочу просто жить, тетя. Как все, понимаете? Я уже так устал от Дамблдора, от миссис Фигг… Они думают, что помогают мне, они хотят как лучше, я знаю. Но они не понимают, что…

Дверь резко распахивается, и я замолкаю на полуслове. На пороге стоит Дадли. Он окидывает нас с тетей недоуменным взглядом, но потом встряхивает головой и обращается к тете:

– Мам, я пригласил Пирса посмотреть мои новые компьютерные игры. Он сегодня придет, можно?

– Он спросил разрешения у родителей? – строго вопрошает тетя.

– Не знаю, – честно отвечает Дадли.

– Ладно, сейчас я позвоню Полкиссам.

Дадли кивает и уносится в свою комнату, а тетя снова поворачивается ко мне.

– Мы вернемся к этому разговору позже, – говорит она.

Я качаю головой:

– Нет, не вернемся. Я и так рассказал вам достаточно. Большее только все усложнит, поверьте.

– Как скажешь, – легко соглашается тетя. Кажется, она даже рада тому, что ей больше не придется вести разговоры о магии. – И, так уж и быть, тебе больше не придется сидеть у Фигг.

– Спасибо, – коротко благодарю я.

И уже перед тем, как выйти за дверь, тетя негромко добавляет:

– Я рада, что ты не поехал в ту школу, Гарри.

*****

Я сижу на уроке биологии, когда прямо в распахнутое окно класса влетает рыжевато-коричневая сова с черными ободками вокруг глаз. Она беспокойно кружит над головами учеников, выискивая адресата. Тут же со всех сторон раздаются восхищенные девчачьи крики:

– Ой, какая хорошенькая!

– Живая сова, смотрите!

А мальчишки начинают целиться в птицу скрученными в шарики кусочками бумаги.

Мистер Броуди, полный приземистый мужчина в очках, который сумел сделать уроки биологии прямо-таки феноменально скучными, наконец очухивается от своего сонного оцепенения. Наткнувшись взглядом на кружащую по классу сову, он удивленно открывает рот, а потом он поспешно протирает очки, словно не может поверить своим глазам.

Сделав несколько широких кругов по классу, сипуха плавно опускается на парту передо мной. Она мягко ухает, щелкая клювом, и я замечаю привязанный к ее лапке кусок пергамента. Письмо. Мерлин, как же не вовремя! Я быстро оглядываюсь и вижу, что взгляды абсолютно всех, присутствующих в классе, обращены на сову.

– Я разберусь с этим, мистер Броуди, – решительно говорю я, поднимаясь из-за парты и сгребая птицу в охапку. Она недовольно ухает и хлопает крыльями, но я не обращаю на ее недовольство ровно никакого внимания. Сама виновата. Будет знать, каково приносить почту в самое неподходящее время.