Гегемон Греции! Глава 449

Но не успели рабы достичь рва, как солдаты города начали осыпать их стрелами, отчего под стенами города вдруг раздались крики.

Когда Келебус и его люди попытались снова атаковать, рабы под городской стеной закричали: «Прекратите стрелять! Я Сефанус, сын Стениппа!».

«Я Паррарий! Сосед Аскамаса!».

Кротонские солдаты оцепенели, узнав, что люди под городской стеной — не рабы, а их товарищи, захваченные в плен после поражения в предыдущей битве.

«Проклятые сиракузяне! Иди в мир мёртвых, Дионисий!». — Аскамас в гневе ударил кулаком по крепостной стене, и кровь тут же окрасила его кулак. Он не ожидал, что Дионисий пренебрежет греческой традицией и позволит пленным грекам служить пушечным мясом.

***

В этот момент Дионисий последовал за лучниками к земляному помосту. Затем он с усмешкой посмотрел на происходящее. В предыдущей битве Сиракузам удалось захватить почти 10 000 пленников. После запугивания, избиения, голода… и пыток сиракузянам удалось заставить 2 000 пленников добровольно заполнить городской ров для Сиракуз в обмен на обещание не быть избитыми и проданными в рабство. Среди этих 2 000 пленников были кротонцы, небольшое количество сциллийцев и теринцев, но ни одного теонийца. С одной стороны, им удалось захватить лишь несколько теонийцев, и более половины из них они обменяли в Теонию. С другой стороны, у Дионисия было другое применение оставшимся бруттийским пленникам, а чистые греки и луканийцы упрямились…

Дионисий не стал долго думать об этой досадной маленькой проблеме, поскольку теперь он был горд своей стратегией и хотел посмотреть, как отреагируют кротонцы. По этой причине он приказывает своим лучникам пока не выпускать стрелы, приберегая силы и стрелы до тех пор, пока вся армия не начнет атаку, чтобы они могли расчистить препятствия на вершине городской стены для армии.

На городской стене адъютант только и мог, что срочно спросить: «Стратег, что нам делать?».

Аскамас ответил не сразу. Попросив стражников перевязать ему левую руку, он с болью наблюдал, как сиракузяне заставляют пленных кротонцев идти ко рву, бросают мешки с бельем, которые они несли, а затем поворачиваются спиной, чтобы разрушить абатис, который защитники тщательно укладывали.

Аскамас проклял этих предателей. Однако он не осмелился отдать приказ о нападении на них, потому что вспомнил Куногелата, полемарха Турии. Куногелата спас город, приказав закрыть городские ворота, но поскольку из-за этого погибло несколько солдат, народ не пощадил его. Они не только изгнали Куногелата, но и напали на его семью. Так что если он отдаст прямой приказ убить пленных кротонцев, даже если они отразят атаку врага, семьи этих пленных в будущем наверняка возненавидят его, и его судьба будет хуже, чем у Куногелаты!

Аскамас не был мускулистым стратегом, который умел только сражаться. Он много раз избирался стратегом в Кротоне, могущественном греческом городе-государстве с десятками тысяч граждан, что говорит о его сильных политических способностях. Быстро взвесив все за и против, он сказал своему адъютанту: «Немедленно отправляйся в ратушу и расскажи совету, что здесь происходит, пусть они решат, что делать».

Когда адъютант ушел, Аскамас увидел, что они почти заполнили небольшой участок рва. Он вздохнул и приказал своим людям: «Идите и найдите веревки, опустите их на стену, чтобы они могли ухватиться за нее и взобраться наверх».

Он не осмелился открыть городские ворота, опасаясь, что сиракузяне воспользуются этим и ворвутся внутрь.

Тогда солдаты поспешно нашли веревки и бросили их. Затем они крикнули своим товарищам: «Сюда! Хватайте веревку и лезьте наверх!».

Услышав это, некоторые из пленников, шатаясь, перебрались через ров. Однако сиракузская легкая пехота пустила в них стрелы, легко поражая этих голодных и ослабевших пленников.

Видя это, солдаты на вершине городской стены в гневе открыли ответный огонь. Однако большая часть их атаки не попала в сиракузян, прятавшихся за своими осадными повозками. Вместо этого они случайно ранили своих соотечественников.

Это заставило пленных больше не действовать необдуманно.

Видя результат, Аскамас неохотно отказался от спасения своих товарищей.

На совете в Кротоне, очевидно, не были готовы к тому, что Сиракузы используют пленников для нападения на город, и ожесточенно спорили. Но даже несмотря на это, они так и не смогли принять решение, что дало сиракузянам достаточно времени, чтобы позволить пленникам засыпать несколько длинных участков рва и очистить абатис с обеих его сторон.

Аскамас мог лишь уныло наблюдать за происходящим. Но вскоре он приободрился: «В таком случае, давайте просто сразимся лоб в лоб!».

Словно услышав мысли Аскамаса, пленники были отброшены назад и больше не появлялись.

Видя, что все готово, Дионисий самодовольно отдал приказ по земляному пандусу: «Атака!».

Но как только его голос сорвался, он вдруг почувствовал, как что-то холодное и мокрое коснулось его лица. Когда он протянул руку и коснулся этого, то сразу понял, что это вода.

'Дождь идет?'.

Дионисий посмотрел на небо. Сам того не замечая, солнечное небо стало немного мрачным. Хотя это была всего лишь капля дождя, Дионисий немного забеспокоился, потому что вес осадной башни мог привести к тому, что земля размякнет от дождя, а колеса утонут в грязи и застрянут.

«Ускорьте атаку!». — снова отдал он приказ.

Вскоре на поле боя раздался рог.

Пока камни продолжали свистеть над городом Кротоне, враги под городской стеной медленно наплывали, как прилив.

Смешанный звук сальпинкс, военных барабанов, криков, шагов… ударил по барабанным перепонкам защитников, заставив их учащенно дышать.

«Они идут». — прошептал Аскамас. Затем он поднял копье и направился к крепостным стенам.

В это время над его затылком вдруг пролетела черная точка, за ней еще одна…

Он вдруг расширил глаза, посмотрел вверх и услышал, как солдаты неподалеку возбужденно кричат: «Наша баллиста! Наша баллиста наконец-то атакует!».

«Это даже не баллиста Кротоне…». — подумал Аскамас. Однако, увидев, как поднялся боевой дух солдат, он не стал возражать. Вместо этого он почувствовал себя счастливым, что Теония выступила вместе с Кротоном.

В то время как кротонские солдаты были взволнованы, сиракузяне забеспокоились, особенно Дионисий. Он своими глазами видел, как почти все каменные снаряды, вылетавшие из города, попадали в осадную башню недалеко от земляного вала.

Хотя он слышал, как Фаципессас сказал: «У Теонии тоже есть баллиста», поскольку он не видел, чтобы Кротон использовал ее в течение первых двух дней, он думал, что Теония не одолжила им это сложное, дорогое и мощное оружие, а использовала его для обороны Апрустума. Он не ожидал, что Кротон прятал его до сих пор и начал давать о себе знать только после того, как Сиракузы начали полномасштабную атаку на город.

«Хитрые кротонцы!». — ругнулся Дионисий. Хотя он знал, что целью вражеской баллисты являются осадные башни, он не мог ничего сделать, кроме как приказать своим людям: «Сообщите нашей команде баллист, чтобы они атаковали район, где враг может разместить свои баллисты в городе!».

Хотя он был тем, кто отдал приказ, Дионисий также знал, что точность их баллист не так уж велика. Кроме того, трудно попасть в цель, не видя ее положения, и они не могли больше продолжать обстрел, так как могли случайно ранить своих людей, которые уже находились близко к стене.

К счастью, имея всего несколько десятков баллист противника, они не могли нанести большой урон своим волнам атаки. Поэтому Дионисий быстро принял решение. В его сторону сотни лучников на земляном валу начали осыпать стрелами вершину городской стены, чтобы подавить врага от нападения на своих солдат.

С другой стороны, кротонская легкая пехота на вершине стены начала осыпать стрелами врага, приближающегося ко рву.

Сиракузяне перешли через заполненный ров и, отваживаясь на стрелы и копья, брошенные кротонцами, стали поднимать осадные лестницы, которые они несли на стены. Из своего осадного опыта сиракузяне сделали специальную лестницу с изогнутыми железными крюками на конце, чтобы зацепиться за крепостные стены, чтобы лестница не могла легко соскользнуть или быть столкнутой вниз.

Поскольку кротонские солдаты не могли быстро столкнуть лестницу вниз, им приходилось бросать вниз копья и камни, чтобы поразить врага, поднимающегося по лестнице. Затем они сбросили нагретое масло и подожгли лестницу…

Затем сиракузская легкая пехота вышла из осадной повозки, устремилась к нижней части городской стены и пустила стрелы в верхнюю часть, чтобы уменьшить давление на своих товарищей.

Последними прибыли осадные машины Сиракуз. Впереди были те деревянные колесные машины с навесом, которые наконец добрались до рва. Под защитой навеса рабочие, толкавшие их, взялись за инструменты и сосредоточились на том, чтобы снова утрамбовать землю, заполнить щель грунтом и вымостить ее досками, чтобы тяжелые осадные башни могли пройти через ров.

Теонцы разместили свои баллисты на небольшом расстоянии за западной стеной, с большим промежутком, и для безопасности окружили их домами. Однако широко расставленные баллисты не позволяли им корректировать траекторию по одним и тем же данным. Кроме того, в команде баллисты не было такого количества персонала из Института математики. Поэтому Курдорус предложил, чтобы десять баллист обстреливали область или цель одновременно, чтобы увеличить количество попаданий. После того как баллиста под его личным командованием проведет первое испытание стрельбой, остальные артиллеристы скорректируют свои собственные данные стрельбы в соответствии с высотой и скоростью каменного снаряда.

Затем это предложение было принято командой баллисты. Теперь их главная цель — приближающаяся осадная башня.

Курдорус не сводил глаз с корректировщика, державшего на стене цветной флажок. Положение, в котором он стоял, указывало направление на осадную башню, а число, которое он начертил в воздухе цветным флажком, было расстоянием между осадной башней и стеной. Затем наблюдатель направлял флаг влево и повторял это действие дважды, после чего нарисованное им число указывало направление и расстояние, от которого отклонился каменный снаряд, выпущенный Курдором.

Пропустив первые два выстрела, Курдорус начал чувствовать давление. Он вытер капли дождя с лица, чтобы немного прояснить зрение, так как знал, что должен попасть в цель в ближайшее время. Иначе, когда дождь пойдет сильнее и намочит пружинный торсион баллисты, ее упругая сила изменится, что затруднит определение точности траектории.