Радость жизни Глава 14. Мудрое решение евнуха Дая

Когда Фань Сянь на берегу озера учил Е Лин’эр некоторым «маленьким уловкам», на самом деле он украдкой изучил технику семьи Е, «большой расколотый гроб». Однако Е Лин’эр с прошлого года и по сей день следовала за ним как за учителем; это и смешило, и радовало его. Он спросил:

— А ты куда?

Е Лин’эр ответила:

— Я собиралась к тебе, повидаться с Вань’эр. — Сказав это, она взглянула на барышню Шэнь, сидящую рядом с ним, фыркнула, но ничего не добавила.

Фань Сянь не ответил: ему не нравилось, что в её характере, помимо свободолюбия, проявляется ещё и высокомерие и она судит о поступках других исключительно по своим представлениям о правоте. Он притворился наставником, и Е Лин’эр попалась в эту ловушку. После года общения с ним она знала, что Фань Сянь особенно уделяет внимание деталям. Она улыбнулась и сказала:

— Не сердись, я знаю, что ты теперь знаменитость в Контрольной палате, и, даже если и захочешь взять в дом наложницу, ты не повезёшь её по улице Чанцзе.

Фань Сянь улыбнулся и промолчал. Толкучка впереди к этому времени вроде бы немного рассосалась, и повозка семьи Е двинулась вперёд первой, однако снова остановилась, словно Е Лин’эр заметила что-то, заслуживающее внимания.

Фань Сянь сделал знак поравняться с ней и, когда повозки встали рядом, вышел из своей в непромокаемом плаще. Дэн Цзыюэ и несколько служащих из отряда Циняня торопливо последовали за ним.

Е Лин’эр, сидя в повозке, заметила, что они вышли под дождь в своих тёмно-серых плащах, и лишь сейчас поняла, что Фань Сянь не проезжал мимо рынка фонарей, а специально приехал сюда по делам.

***

Каждодневная работа Дай Чжэня из Продовольственной инспекции у ворот рынка фонарей состояла в том, чтобы дождаться, пока подчинённые доставят овощи и фрукты из-за города, затем распределить их по сортам и отправить на рынки для продажи. Одновременно он занимался ежедневными поставками овощей для императорского двора и поместий принцев и гунов. Правильнее сказать, он служил на побегушках у старших поваров благородных семей государства Цин, однако масштабы этой работы были довольно широки: пучок сельдерея ничего не стоит, но сто пучков уже стоят денег; одно яйцо не стоит ничего, но сотни яиц хватит, чтобы заработать на хороший пир в «Каменном домике».

Продовольственная инспекция не считается государственным учреждением, у них нет ни чинов, ни рангов, и поскольку им приходится снабжать много разных мест, они даже не подчиняются какому-то определённому управлению. Возможно, это потому, что чиновники считают, что на поставках овощей в столицу много не выгадаешь, и не обращают особого внимания. На самом деле, Фань Сянь знал, что возникновение подобного явления неразрывно связано с новой политикой управления, которая за последние годы то внедрялась, то забрасывалась на полпути. Император забавлялся, не вдумываясь, и оттого лежащие ниже структуры нагромождались и перепутывались до невозможности.

Будучи начальником Продовольственной инспекции, Дай Чжэнь все эти годы регулярно наживался на яйцах и зелени. Он считал, что единственный понимает, сколько выгоды скрывается в этих неприметных продуктах, и часто по ночам тайком посмеивался у себя под одеялом. Его самая любимая наложница целыми днями убеждала его сходить к дяде и попросить основательную должность, но он отказывался.

Прекрасно же: он достиг своего положения на продаже овощей — должно быть, он первый такой в истории. Дай Чжэнь не мог удержаться, чтобы мысленно не похвалить себя.

Но сегодня он не улыбался и не радовался: в этот осенний дождливый день служащие первого отдела Контрольной палаты опечатали его жалкое маленькое управление, а также закрыли счетоводную контору квартала Датунфан, который полностью состоял из овощных лавок и обеспечивал столице треть всех потребляемых овощей.

Побледнев, как смерть, он бросился в счетоводную контору. Увидев внутри злобных демонов в тёмно-серых одеждах, он похлопал себя по щекам, чтобы улыбка стала мягче, и сказал:

— Вот как, это господа из первого отдела. Я как раз думал, что настала глубокая осень, на рынке появилось много удивительных фруктов, нужно в какой нибудь день пойти преподнести их…

Сегодня расследование возглавлял Му Фэн’эр. Он хорошо понимал, что сегодня преемник Фань проводил показательную операцию, и не смел проявлять ни малейшей небрежности. Глядя на Дай Чжэня, он холодно сказал:

— Господин Дай, пройдёмте с нами.

Служащие первого отдела уже отработанными движениями опечатали счётные книги и начали по списку вызывать тех людей, которые были на площади, и отводить их в повозку в стороне.

Осенний дождь всё шёл, и сердце Дай Чжэня похолодело. С заискивающей улыбкой он сказал:

— Какой же из меня господин? Вы, господин Му, должно быть, что-то перепутали. — Привычным движением он сунул банкноту в рукав Му Фэн’эру.

Му Фэн’эр взглянул на него с лёгкой жалостью: неужели тот даже не слышал, что преемник Фань возглавил первый отдел? Уже стоявшие рядом с ним два равнодушных сотрудника Контрольной палаты шагнули вперёд и, совершенно бесцеремонно пнув Дай Чжэня в сгиб колена, повалили его на землю. Вытащив из-за пояса особую верёвку, они связали ему руки узлом, который было чрезвычайно трудно развязать. Они действовали весьма сноровисто — видимо, в прошлом первому отделу часто приходилось заниматься подобными вещами.

У упавшего Дай Чжэня мысли путались, запястья болели, и в гневе и смущении он не сдержал резких слов:

— Да что вы делаете!

Му Фэн’эр нащупывал за пазухой какие-то инструменты, но, поразмыслив, всё же не стал их вынимать и сказал:

— Мне приказано провести расследование. Господин Дай, пожалуйста, окажите содействие.

Дай Чжэнь запаниковал, заозирался вокруг и громко закричал:

— Помогите! Контрольная палата ради денег лишает жизни!

Когда под проливным дождём отряд первого отдела Контрольной палаты ворвался в управление Продовольственной инспекции, жители государства Цин, заметив суматоху, уже собрались вокруг, но, страшась чёрных одежд Контрольной палаты, не осмеливались слишком приближаться. Сейчас, увидев, как обычно высокомерного господина Дая с позором арестовывают, они забеспокоились. Однако телохранители, которых тайно содержал Дай Чжэнь, благодаря этому крику подняли шум и преградили дорогу сотрудникам Контрольной палаты.

Руки Дай Чжэня были связаны, однако мысли метались очень быстро. Он знал, что если Контрольная палата начинает действовать, у неё не будет причин остановиться. Он завыл во всю мочь:

— Контрольная палата ради денег лишает жизни! — В панике ему не приходило в голову ничего лучше, поэтому он мог только повторять «ради денег лишает жизни», надеясь, что дядя во дворце получит новости как можно скорее и найдёт способ вызволить его до того, как Контрольная палата заключит его в свою ужасную тюрьму.

Увидев окружающих его людей в возмущённых чувствах, Му Фэн’эр нахмурился, вынул из-за пазухи документ и зачитал им список преступлений Дай Чжэня.

Большинство чернорабочих в столице крепко верили чиновникам и в это тоже поверили всей душой: в конце концов, все знали, что Дай Чжэнь нечист на руку. Однако толпа окружала, и отойти назад было нелегко. Людей из первого отдела было мало, а им ещё нужно было забрать счётные книги и соответствующих свидетелей; естественно, они оказались в затруднении.

Увидев это, Му Фэн’эр пришёл в ярость, однако краем глаза заметил, что за пределами толпы, рядом с двумя повозками, стоят несколько незнакомых сотрудников из Контрольной палаты в дождевых плащах, охраняя преемника Фаня, и пристально, хладнокровно наблюдают за ними сквозь проливной дождь. Он в замешательстве крикнул:

— Пошли!

Руки Дай Чжэня были связаны, и он знал, что преисподняя Контрольной палаты — вовсе не место для чиновника. Его лицо покраснело, голос охрип от криков, и он упёрто сидел на земле, как ребёнок, категорически отказываясь спускаться.

Его подчинённые галдели вокруг и, хотя и не смели действовать против Контрольной палаты, всеми силами мешали Му Фэн’эру уйти с арестованным.

***

Под проливным дождём Фань Сянь, равнодушно глядя на действо, разворачивающееся невдалеке на каменных ступенях, мысленно вынес оценку Му Фэн’эру: не годится для ответственной работы. Тут он услышал любопытствующий голос Е Лин’эр из повозки позади него:

— Учитель, ваша Контрольная палата ведёт дела несколько безрассудно. Вы среди бела дня вытащили и швыряете этого мелкого чиновника, да ещё и на виду у всех. Какую репутацию вы создаёте императорскому двору?

Капли дождя стучали по капюшону Фань Сяня, прибивая вниз края, которые теперь закрывали половину лица.

— Чиновник сам забыл о совести, поэтому двору и не нужно оказывать ему уважение, — спокойно ответил он. — Лин’эр, не смотри на этого чиновничка, он за год может наскрести из дворцовых расходов более пяти тысяч лян серебра. Что же касается прибыли, полученной за эти годы от квартала Датунфан, она просто неисчислима.

Е Лин’эр оперлась боком на окно повозки, и дождь намочил ей пряди волос на лбу. В её ясных глазах светился неподдельный интерес: сегодня она отправилась в поместье Фань развлекаться и не ожидала встретить Фань Сяня по дороге и даже вслед за ним отправиться понаблюдать за суматохой. Только сейчас она поняла, что такой мелкий чиновник может столько наворовать.

В это время Му Фэн’эр и его отряд с большим трудом наконец пробились из Продовольственной инспекции и добрались до Фань Сяня. Они тащили Дай Чжэня, да ещё и под дождём, и он выглядел крайне жалко.

Телохранители Дай Чжэня тоже окружили их, но, оценив силу и власть, олицетворяющую двумя повозками, не посмели торопиться. Простые жители столицы при виде одежды на Фань Сяне и Дэн Цзыюэ, казалось, ощутили холод, распространяющийся от этих людей в дождевых плащах, и невольно отодвинулись подальше.

Дай Чжэнь действительно оказался дерзким для мелкого чиновника — его чиновничья форма уже насквозь промокла в грязной воде, а волосы рассыпались по круглому лицу. Он выглядел жалко до невозможности, но всё равно злобно ругался:

— Вы в Контрольной палате едите и пьёте за наш счёт, всё не нажрётесь? Ещё и хотите схватить меня и под пытками вымогать деньги!

Когда невежественные люди вокруг услышали его слова, на их лицах невольно отразилось ясное осознание.

Фань Сянь опустил глаза на чиновника, лежащего перед ним в дождевой воде и безостановочно брыкающего ногами, словно свинья в предсмертных судорогах. Он не спешил затыкать ему рот, потому что в понимании народа Контрольная палата уже давно имела крайне мрачный образ, и, даже если Дай Чжэнь продолжит ругаться, это никак не повлияет на общую ситуацию. Сегодня это было просто избиение младенцев: главным для него было посмотреть на способности своих подчинённых к ведению дел.

Глядя на пристыженного и чуть рассерженного Му Фэн’эра, Фань Сянь покачал головой и спросил:

— Почему ты не предпочёл посреди ночи пойти к нему домой и схватить его? Хотя сегодня и дождь, ты знаешь, что в Датунфане полно людей и можно запросто нарваться на неприятности.

Му Фэн’эр поражённо подумал: «В новых правилах вы чётко записали, что в будущем при рассмотрении дел нужно изо всех сил стремиться к открытости и публичности, только поэтому я и и решил, отправляясь на этот арест, сделать всё красиво и заработать себе имя. Если вести дела по-старому, когда Контрольная палата хотела арестовать чиновника, естественно, к нему бы пришли посреди ночи, схватили и ушли. Почему я опять виноват?»

Фань Сянь не стал ждать его объяснений и сказал:

— Даже если вам пришлось прийти днём, можно было опечатать счетоводную контору и немедленно уйти… Неужели с вашими методами вы не можете тихо и мирно увести Дай Чжэня в Палату? Какая тогда польза от них? Да ещё и зачитал официальный документ с обвинениями, ты что, начальник Ревизионной палаты? Может, мне нанять учёного, чтобы он следовал за тобой и проповедовал священное учение?

Слушая эти язвительные, обидные слова, Му Фэн’эр страдал. С одной стороны, покровитель Дай Чжэня действительно достаточно силён и, если огульно применять свои методы, можно потом сильно пожалеть; с другой стороны, его беспокоило то, что господин преемник — талантливый учёный и, возможно, не в силах смотреть, как они делают свою тайную грязную работу.

…Услышав насмешки Фань Сяня, он наконец понял, что, хотя господин преемник и облечён славой гения поэзии, он, похоже, не против сомнительных методов Контрольной палаты и как будто даже увлечён ими больше, чем сам Му Фэн’эр.

Всё это время Дай Чжэнь лежал в луже и голосил. Разглядев сквозь грязную воду, кому докладывает Му Фэн’эр, он понял, что это начальник из Контрольной палаты, и невольно испугался. Он не узнал Фань Сяня, но узнал Е Лин’эр в повозке позади него — она, единственная дочь главы столичной стражи, с детства любила кататься верхом по улицам, и мало кто из старожилов не знал её.

Дай Чжэнь тут же крикнул девушке в повозке:

— Барышня Е, помогите решить судьбу этого жалкого чиновника!

Е Лин’эр, взглянув на до странности спокойное лицо Фань Сяня, не осмелилась ничего сказать и быстро скрылась в повозке.

Дай Чжэнь понял, что сегодня ему конец, поэтому, наконец, выложил последний козырь и громко закричал:

— Ты знаешь, кто мой дядя? Как ты смеешь меня арестовывать! Мой дядя… у-у-у!

Увидев выражение глаз Фань Сяня, Дэн Цзыюэ понял, что господин не хочет слышать имя евнуха Дая, поэтому перехватил меч и треснул Дай Чжэня по губам!

Только сейчас Му Фэн’эр всё понял, немного смущённо достал из-за пазухи деревянную палочку с верёвками, привязанными на концах, и грубо засунул её в рот Дай Чжэню. Палка была из очень твёрдого дерева — уголки рта Дай Чжэня сразу треснули, потекли две струйки крови и, естественно, говорить он больше не мог.

Люди вокруг поражённо вскрикнули, но Фань Сянь пропустил это мимо ушей это и сказал Му Фэн’эру:

— Меня не заботит, кто его дядя, меня заботит, кто твой дядя. Работай как следует, не опозорь Му Те.

Му Фэн’эр смущённо подчинился и бросил Дай Чжэня с залитым кровью лицом в повозку. Развернувшись, он повёл своих подчинённых поймать нескольких телохранителей, которые прятались в толпе. Им не оставили никакой возможности сопротивляться, сразу же повалив на землю железными дубинками в кожаной обмотке, которые всегда были под рукой у служащих Контрольной палаты.

Увидев это, зрители совершенно перепугались и с криками разбежались в стороны, однако остановились на углах улицы и с любопытством оглянулись.

Под проливным дождём несколько служащих Контрольной палаты в дождевых плащах размахивали палками и с мрачными лицами избивали лежащих на земле бойцов. Возможно, из-за авторитета, который Контрольная палата приобрела эти годы, они не осмеливались дать отпор.

Кровавое зрелище.

***

Фань Сянь посмотрел на стоящих в отдалении зевак и еле заметно покачал головой. К удивлению, он не вернулся в свою повозку, а сдвинул капюшон и залез прямо в повозку Е Лин’эр.

Та подумала: «Зачем ты, взрослый мужчина, пробрался ко мне?» — и испугалась.

Фань Сянь сделал вид, что не заметил этого. Обратив внимание, что волосы Е Лин’эр немного повлажнели, он замер на мгновение, достал из-за пазухи платок и протянул ей. Взяв его, Е Лин’эр стала вытирать мокрые волосы и учуяла слабый аромат, который заставил её подумать, что платок принадлежал Вань’эр. Она улыбнулась, а затем начала расспрашивать, что это сейчас было?

Фань Сянь ухмыльнулся и рассказал ей, что натворил Дай Чжэнь. Е Лин’эр с любопытством спросила:

— Неужели ради такого мелкого дела ты должен лично приходить и присматривать за всем?

Фань Сянь хмыкнул:

— Столичные воды глубоки. Хотя Дай Чжэнь всего лишь мелкий чинуша, отвечающий за торговлю овощами, он очень жадный, а причина его смелости, естественно, в том, что у него сильный покровитель. Его дядя — дворцовый евнух Дай. Я пришёл сегодня, чтобы командовать лично, боясь, что мои подчинённые будут действовать слишком медленно и вспугнут Дая. Если я не возьмусь сам, первый отдел ничего не сможет сделать против дворца.

Е Лин’эр распахнула свои сияющие глаза.

— Папа как-то сказал, что дворцовые дела очень сложные, и велел нам стараться не прикасаться к ним. Учитель, ты такой смелый.

— Это же просто евнух, — улыбнулся Фань Сянь, в душе считая, что у евнухов вообще нет человеческих прав.

Е Лин’эр неодобрительно покачала головой и сказала:

— Не стоит недооценивать дворцовых евнухов. У них ведь есть хозяева, и, если вы унизите евнуха, вы оскорбите какую-то даму из дворца.

Фань Сянь слегка удивился, как будто только что вспомнив об этой проблеме. Через мгновение на его лицо вернулась солнечная улыбка, и он сказал:

— Тогда чего бояться? Я не хочу, чтобы Вань’эр посредничала в дворцовых интригах, и, если эти дамы начнут чинить мне препятствия, мне как императорскому зятю разве что пропишут порцию дворцовых батогов, и всё.

Е Лин’эр чуть склонила голову набок, глядя на этого парня, что ничего на свете не боялся, и неизвестно о чём думая.

Когда повозка подъехала к воротам поместья Фань, они оба вышли, а Тэн Цзыцзин уже ждал снаружи. Фань Сянь велел ему передать жене, чтобы та разместила барышню Шэнь в задней части дома, а сам повёл Е Лин’эр в поместье, не забыв при этом забрать платок из её руки.

Платок был украден у Хайтан, и Фань Сянь не желал его никому оставлять.

Евнух Дай был любимчиком во дворце благородной супруги Шу, а Е Лин’эр вот-вот станет женой второго принца. Значит, супруга Шу — её будущая свекровь, а сама она скоро станет наполовину хозяйкой евнуха Дая. Фань Сянь вёл с Е Лин’эр столько праздных бесед именно ради этих связей. Он не хотел отдавать ей платок, но нужно было использовать его там, где можно.

***

Дождь в столице лил весь день и лишь к вечеру немного ослаб. Евнух Дай, получивший новости, вне себя от гнева выбежал из дворца.

Он был известной фигурой во дворце. Поскольку благородная супруга Шу славилась своим талантом к словесности, то часто помогала императору переписывать речи, и ему как её приближённому часто выпадала почётная задача доставить императорские указы в то или иное поместье. Например, когда Фань Сяню в первый раз пожаловали должность главного наблюдателя Жертвенного приказа, именно евнух Дай провозглашал указ. Естественно, выгоды от доставки указов во дворцы и поместья было немало: когда он в нарушение правил входил и выходил из дворца, никто не смел обвинять его.

Евнух Дай с покрасневшим лицом стоял у дверей Продовольственной инспекции, глядя на беспорядок внутри и слыша восклицания поражённых и напуганных людей вокруг. Он пришёл в такую ярость, что принялся пронзительным голосом поносить людей своего племянника:

— Я уже говорил вам! Вы можете не обращать внимания ни на какие столичные управления, но Контрольную палату нужно было как следует подмаслить!

Один человек, прикрывая опухшую от побоев половину лица, плаксиво ответил:

— Вы не подумайте, мы обычно отсылали им немало, сегодня хозяин даже передал им деньги, а чиновник из первого отдела хотя и принял их, потом всё равно продолжил обыск.

Евнух Дай затрясся от злости и пискляво выругался:

— Кто это смеет вести себя так нагло? Какой мелкий ублюдок вёл отряд? Я найду этого грязнорожего Му Те… Как он посмел трогать отпрысков моей семьи?

Он был евнухом во дворце, и Контрольная палата не имела над ним власти, поэтому он говорил с такой уверенностью. Самолюбие его было уязвлено, оттого он и сердился. Сев в паланкин, он отправился к главе первого отдела. Хотя его племянник Дай Чжэнь был никудышным человеком, от него каждый год приходило немало денег, и евнух Дай не хотел, чтобы тот растерял здоровье от пыток в Контрольной палате. Кто же в чиновничьих кругах столицы не знал, что, даже если из Контрольной палаты удастся выйти живым, всё равно можно лишиться некоторых деталей!

Когда паланкин добрался до ворот первого отдела, сердцем евнуха Дая овладели подозрения. Он призадумался и приказал своему слуге зайти первым и расспросить.

Через некоторое время слуга вышел и что-то прошептал ему на ухо. Выражение лица евнуха Дая сразу же изменилось, и, помешкав ещё, он сквозь зубы произнёс:

— Возвращаемся во дворец.

Избитый телохранитель, увидев, как паланкин разворачивается ко дворцу, внезапно запаниковал. Не обращая внимания, что они в воротах первого отдела, он открыто закричал:

— Почтенный, вступитесь за правду!

Евнух Дай не зря происходил из Цзянсу и Чжэцзяна, известных остротой языка. Опыт объявления указов научил его ловко обходиться со словами. Он плюнул, проезжая мимо, и удачно попал тому человеку прямо в лицо, беспристрастности ради, добавив дрожащим голосом:

— Я дворцовый скопец, а не за правду борец!

Произнеся это, он скрылся в паланкине, чувствуя крайнее беспокойство. Только что слуга выяснил, что сегодня отряд возглавлял сам молодой господин Фань!

Лишь сейчас евнух Дай вспомнил, что император отдал преемнику Фаню в ведение первый отдел… Но почему господин Фань положил глаз на его племянника? Евнух Дай понимал, что, хотя его племянник жаден, но по сравнению с придворными сановниками он просто мошка.

Как он мог предполагать, Фань Сянь просто хотел провести учения своим людям и заодно устроить раздачу по случаю нового начала? Тут он подумал о себе и, вспомнив о нынешней силе и могуществе семьи Фань, невольно ощутил холод на сердце.

Телохранитель Дай Чжэня, глядя на быстро удаляющийся паланкин, отупело вытер мерзкий плевок с лица, силясь понять, кого же так боится евнух Дай.

***

Через несколько дней евнух Дай нашёл возможность и упомянул об этом происшествии перед благородной супругой Шу в чрезмерной надежде вызволить племянника, а также узнать новости. Но оказалось, что супруга Шу откуда-то уже проведала об этом деле и точно представляла, что натворил его племянник Дай Чжэнь. Она сильно разгневалась и сурово наказала его.

Только тогда евнух Дай осознал, что молодой господин Фань каким-то образом уже отрезал ему пути к отступлению. От изумления и ужаса он позабыл о всяком самоуважении и в полном смирении побежал подлизываться к драгоценной наложнице И, чтобы через связь с госпожой Лю незаметно передать тоненькую денежную купюру в поместье Фань.

С другой стороны, Му Фэн’эр, отвечающий за расследование этого дела, тоже был озадачен. Глядя на Дай Чжэня, которого не перевели в императорскую тюрьму, он чувствовал раздражение: из-за этого болтуна он опозорился перед господином преемником Фанем, однако тот приказал не применять пытки к этого мелкому чинуше. Почему? Он невольно засомневался, поглаживая щедрую прибавку к жалованию, спрятанную у него в поясе.