Радость жизни Глава 17. Доклад императору, обещающий бурю во дворце

— Не подумай, что я праведник, — покачал головой Фань Сянь. — В конце концов, тоже забочусь о себе. В следующем году принимаю управление внутренней сокровищницей? Больше у Синьяна не будет источника дохода, как тогда старшая принцесса станет поддерживать принца? Разве она может позволить этому случиться? Счётные книги внутренней сокровищницы, конечно, в порядке, но что делать со скрытой недостачей? Неужели мне придётся принять её на себя, а потом поседеть от печалей?

— Объедки на её пиру, я вовсе не собираюсь склоняться над краем такой тарелки!

— Внутренняя сокровищница — это не только золотые горы, но ещё и мутные воды. У старшей принцессы есть любовь и расположение вдовствующей императрицы, а у меня что? Не будучи членом императорской семьи, управлять внутренней сокровищницей — это изначально дело, сулящее множество бед, — расстроенно сказал он. — Я даже подозреваю, а не устроил ли всё это император только для того, чтобы сделать из меня козла отпущения за дела старшей принцессы. Когда в будущем во внутренней сокровищнице постоянно будет присутствовать недостача, как бы я ни пытался потом объяснить, всё это будет неубедительно. Верно, я не согласен с таким положением вещей, поэтому я буду бороться за то, чтобы она сама съела ту кашу, что заварила.

Если бы Чэнь Пинпин или Фань Цзянь услышали эти его слова, увидели, с каким выражением на лице он их произносил, то наверняка бы показали большой палец, втайне одобряя этого юношу, который в таком молодом возрасте уже преуспел в актёрском мастерстве. Ну да, как же!

Но откуда Янь Бинъюню было знать об этих закулисных шокирующих секретах? Услышав, как Фань Сянь признается в своей личной заинтересованности, он в глубине души почувствовал ещё большее восхищение, подумав, что этот молодой господин Фань, на которого он всегда смотрел недовольно, оказывается… прямодушный чиновник! Он нахмурился и спросил:

— Почему тогда вы изначально не стали противиться предложению дворца? Внутренняя сокровищница и правда обжигает руки.

Фань Сянь немного самоиронично улыбнулся:

— Если я скажу, ты не поверишь, но я… действительно хотел бы сделать что-то для людей Поднебесной.

Выражение лица Янь Бинъюня всё так же оставалось ледяным, но на сердце у него, похоже, стало теплее. Он поднялся и поклонился Фань Сяню. А потом очень ровным голосом предложил ему свою точку зрения со стороны подчинённого:

— Сейчас затрагивать дела внутренней сокровищницы очень невыгодно.

Фань Сянь спокойно посмотрел на него.

Янь Бинъюнь, возможно, не уловил, что взгляд Фань Сяня не терпел возражений:

— Потому что даже если это дело выйдет наружу… Судя по вашим последним планам, господин, неужто собираетесь, набравшись безумной смелости, попросить Ши Чаньли написать официальный документ, а потом расклеить по стене рядом с Ревизионной палатой, чтобы рассказать народу о том, как старшая принцесса и чиновники обогащались за счёт внутренней сокровищницы…

Фань Сянь насмешливо улыбнулся. У него действительно были такие планы; в любом случае смелости ему было не занимать. Поддержка у него была крепкая, и это был не император, а дядюшка У Чжу.

— Это бесполезно, — со строгим видом сказал Янь Бинъюнь. — По крайней мере для пострадавших от нынешнего бедствия никакой пользы. Выкачанные из внутренней сокровищницы деньги невозможно вернуть в короткий срок, точно не в течение месяца. Не говоря уже о том, захочет ли император принять решение, которое рассердит большую часть чиновников, — многих чиновников придётся разжаловать или вовсе уволить, в рабочем процессе при дворе начнутся перебои, — ведь помощь потерпевшим стихийное бедствие откладывать нельзя.

Фань Сянь погрузился в раздумья, а потом спросил:

— Тогда что ты предлагаешь?

— Пока что придержать этот дело… Министр финансов уже давно управляет казной государства, наверняка у него найдутся способы, чтобы вовремя выделить средства для помощи пострадавшему от стихийного бедствия югу. — Янь Бинъюнь спокойно добавил: — Чтобы осуществить планы господина в Северной Ци, тоже требуется время на подготовку. Как закончится зима, Палата согласует действия юга и севера с Ван Цинянем. Сначала нужно выкорчевать семейство Цуй, обрезая доходы Синьяна, а потом под предлогом принятия обязанностей по управлению внутренней сокровищницей воспользоваться возможностью проверить счётные книги и молниеносно сделать ход.

— Это осмотрительный план, — нахмурился Фань Сянь. — Но я беспокоюсь, что Ван Цинянь слишком мало времени провёл в столице Ци и у него нет возможности полностью взять ситуацию на севере в свои руки, поэтому подчистую избавиться от семейства Цуй он не сможет.

Янь Бинъюнь немного помолчал, а потом решительно ответил:

— Я… могу помочь.

Фань Сянь посмотрел на него. Выражение лица Фань Сяня ни капли не изменилось, но он тайно обрадовался:

— Ты сейчас слишком известен всем в Северной Ци, разве сможешь вернуться туда?

Янь Бинъюнь ответил:

— Мои люди там вовсе не нуждаются в том, чтобы я лично наблюдал за их делами.

— Я попытаюсь постепенно заполучить больше власти, потом использую эту власть, чтобы сделать то, что желаю, и мне в этом потребуется помощь очень многих людей, — тихо сказал Фань Сянь, глядя ему в глаза. — Мне бы очень хотелось, чтобы мы с тобой, как тогда в столице Ци, смогли бы сработаться вместе… И не только в этот раз, но и весной следующего года.

Янь Бинъюнь понял, что он имел в виду, недолго помолчал, склонил голову, сложил руки в уважительном жесте, поклонился и ушёл.

Молодые таланты из Контрольной палаты не имели привычки разводить канитель. Но после того, как молодой господин Янь выразил своё доверие молодому господину Фаню, он обернулся и с сомнением спросил, перед тем как покинуть кабинет:

— Господин преемник, вы с детства не знали забот, вкусно ели, сладко спали, почему вас вдруг так волнуют тяготы простых людей?

Фань Сянь взъерошил волосы и ответил:

— Наверное, потому, что я давно уже привык быть хорошим человеком.

***

— Какая великолепная выдержка у молодого господина Яня, до сих пор так и не спросил, как там барышня Шэнь.

Он смотрел на обрезанные наполовину кусты в лучах заходящего солнца за окном, на его лице не отражалось никаких эмоций, но в душе он вздыхал. Государственная служба действительно постепенно становилась всё волнительнее, к тому же у него в поместье Фань жил такой высококлассный лазутчик.

Хотя после того, как Фань Сянь в Министерстве наказаний раскрыл, что является преемником главы Контрольной палаты, внедрённый первым отделом в поместье Фань разведчик проявил понимание и покинул поместье. Но обстановка в Палате была далека от спокойной. Если бы не тренировки У Чжу, то он бы, скорее всего, не заметил любительницу разводить цветы.

Как говорил сам Фань Сянь, он вовсе не праведник, его мотивы не лишены корысти, и тем более он не Лэй Фэн*. Он противостоял старшей принцессе и даже заодно этому попутавшему берега второму принцу по той причине, что уже давно между ним и Синьяном образовались не поддающиеся разрешению обиды.

И корнем возникновения этих обид была внутренняя сокровищница, от которой в этом рождении Фань Сянь точно не мог отказаться. Внутренняя сокровищница — детище семьи Е, она несла для него такой смысл, что Фань Сянь не мог не защищать её. И кто бы ни встал на его пути, того ждал безжалостный пинок под зад от Фань Сяня.

Как должно жить человеку?

Как должно жить Фань Сяню? Любить себя, любить жену, любить семью, любить современников, ценить свою любовь и любовь других людей. И это не потому, что он был воспитан на фильмах о большой любви, а просто это были чистые помыслы его души. Бестолковый тиран — это одна жизнь, честный и притесняемый, не имеющий опоры — это другая жизнь, полководец на войне, убивающий людей, как муравьёв, и объединяющий Поднебесную — это ещё одна другая жизнь.

Фань Сянь был обычным мужчиной, стремящимся к комфорту, власти и любви женщин, но у него был опыт двух жизней, позволивший ему довольно точно овладеть именно тем, что он желал. Поэтому его нравы были непринуждёнными: когда нужна жестокость, быть жестоким, когда требуется нежность — нежным, побольше общаться с красавицами, зарабатывать хорошие деньги, любоваться пейзажами этого прекрасного мира — вот как представлялась ему славная жизнь.

Обеспечив свою безопасность и материальное благополучие, он был не против немного украсить свою духовную жизнь. Но чтобы мир стал прекрасным, сначала надо было сделать жизнь людей в нём такой, чтобы они могли улыбаться. Бедняга «могущественный чиновник» в начале своего пути, естественно, немного утомился.

Если к тому же ему удастся сохранить изначальное спокойное и безжалостное состояние души, что было присуще ему в Даньчжоу, то, наверное, он сможет стать намного свободнее и счастливее. Внутренняя сокровищница и простой народ Поднебесной не удостоились бы особого внимания, но излишнее любопытство к тому, что произошло на четвёртый год правления текущего императора, любопытство к невесте заставило его погрузиться в реку желаний и ощутить себя частью семьи. Он погружался всё глубже и глубже и уже не мог в этом мире чувствовать себя свободным путником. По правде говоря, для мужчины ранняя женитьба — дело очень глупое.

***

В этот день после обеда преемник главы Фань Сянь и ожидающий назначения на пост главы четвёртого отдела Палаты Янь Бинъюнь в поместье Фань провели беседу о внутренней сокровищнице, втором принце и жизни народа. Содержание этой беседы по самым засекреченным в государстве Цин каналам было отправлено в рабочий кабинет императора и легло на стол Чэнь Пинпина.

Чэнь Пинпин прореагировал очень просто: он сразу же подписал приказ временно передать Фань Сяню полномочия на управление всей Контрольной палатой. То есть, пока Чэнь Пинпин не отзовёт этот приказ, Фань Сянь сможет во всех отношениях распоряжаться всей устрашающей мощью Контрольной палаты.

Ну а самый могущественный человек государства Цин, посмотрев на донесение в кабинете, просто легонько покивал.

В душе император в последнее время очень одобрял все действия Фань Сяня. Хотя все чиновники и народ Поднебесной полагали, что Контрольная палата — это псы императора, но у пса обязательно должно доставать смелости и свирепости, чтобы укусить человека, да и нельзя кусать каждого встречного. Он позволил Фань Сяню стать тем, кто держит пса на поводке, чтобы посмотреть, каков он в деле.

После того разговора с Чэнь Пинпином девять месяцев назад император, хотя ничего не сказал, молча согласился, что Фань Сянь станет следующим главой Контрольной палаты. Потом он всегда хотел, чтобы этот ребёнок узнал о настоящих обстоятельствах своего рождения — о том, что он императорской крови, но по причинам официального происхождения никогда не сможет сесть на трон. Похоже, что этому ребёнку такой расклад пришёлся бы по душе.

Конечно, императору ещё больше понравился сегодняшний разговор Фань Сяня и Янь Бинъюня: отразившиеся в нём переживания так сильно напоминали ему ту девушку много лет назад. На изящном лице императора промелькнула довольная улыбка. И хотя в речах этого малого недоставало должной почтительности к императору, но за ними можно было различить верность главе государства Цин.

Он глянул на стоявшего рядом евнуха и слегка улыбнулся:

— Хун Сыян, погляди-ка на это… как тебе Фань Сянь?

Евнух Хун чуть наклонился, на его старческом лице не отразилось никаких чувств:

— Слишком наигранно.

Император нахмурился и ничего не ответил, подумав, а не затеял ли это всё Фань Сянь, чтобы разыграть представление для императора. Но, говорят, старина У всё это время на юге, а значит, в столице никто не смог бы раскрыть тайную слежку для императора.

— Государь, как вы поступите? — спросил старый евнух Хун, имея в виду, конечно, связь между вторым принцем и старшей принцессой.

Император молча покачал головой:

— Представление ещё не началось, разве можно так рано его прерывать?

У императора Цин тоже постоянно болела голова из-за дыры в казне, и хотя по отношению к Синьяну и были подозрения, но железных улик никогда не было. К тому же путь преграждала вдовствующая императрица, и император, соблюдая сыновнюю почтительность, ни за что не мог просто обнажить все факты, ведь, в конце концов, заслуги Ли Юньжуй перед государством уравновешивали её проступки, а второй принц был его собственным сыном.

Он до сих пор искренне верил в слова Чэнь Пинпина, который считал, что хоть в некоторых делах молодые люди и неотёсаны, но могут показать достаточные способности и хватку. И это касалось не только Фань Сяня, но и этого молодого чиновника по имени Янь Бинъюнь: похоже, ранее он ценил его недостаточно высоко.

Дворцовые служанки зажгли свечи и удалились, в кабинете воцарилась тишина. Император спокойно ожидал доклада Фань Сяня. Если Фань Сянь действительно угадает его помыслы и спокойно, в соответствии с его планами решит исполнять роль одинокого чиновника, то самое позднее сегодня ночью его доклад с результатами расследования ляжет на стол императора.

А если Фань Сянь решит послушать доводы Янь Бинъюня и не даст делу ход… Император нахмурился. Даже если это ради того, чтобы сохранить спокойствие при дворе, сына Неба обманывать, утаивая от него факты, непозволительно.

***

Скрипнула и открылась дверь в кабинет императора: евнух принёс две коробки с докладами. Император всегда очень добросовестно относился к своим обязанностям и работать с докладами до глубокой ночи уже вошло в обыденный распорядок дня.

На лице императора ничего не отражалось, но в душе он кое-чего ожидал. И лишь когда он увидел в самом низу коробочку для секретных докладов, на его губах появилась тёплая улыбка.

Он открыл коробочку для особых сообщений Контрольной палаты и начал внимательно изучать первый написанный Фань Сянем со времён вступления в должность доклад — секретный доклад.

Прошло много времени, прежде чем он поднёс бумагу с докладом к свече и сжёг его. Потом он чуть кашлянул, намекая, чтобы ему подали кисть для резолюций императора с алой тушью, написал ей два иероглифа на чистой бумаге и поместил свой ответ в коробочку для секретных докладов.

На самом деле в его сердце этот доклад, который мог изменить судьбы многих людей, не представлял особой важности. Поднимаясь шаг за шагом к вершине власти, император уже насквозь научился видеть многие вещи. Вразрез с догадками многих, включая Фань Сяня, ему не было никакого дела до того, какие скандалы могут разгореться с его сыном или сестрой, потому что никто не мог в реальности до конца понять великие устремления и уверенность в себе этого императора.

Но поведением Фань Сяня он был полностью доволен, потому что хорошо понимал, что Фань Сянь нанёс удар по второму принцу вовсе не потому, что стоит на стороне наследного принца.

Но после того, как умиротворённый докладом Фань Сяня государь начал смотреть следующий доклад, на его худощавом лице отразился ни с чем не сравнимый гнев и презрение.

Цензорат всем коллективом обвинял преемника главы Контрольной палаты и начальника первого отдела Фань Сяня в том, что он пользуется служебным положением в корыстных целях и берет взятки, ведёт себя заносчиво и превратно толкует законы!

Раскрытые половинки доклада, словно пара глаз, с вызовом глядели на мрачное лицо императора.

------------

*Лэй Фэн — 1940-1962 гг., китайский сирота; прославлен пропагандой как образец самопожертвования, альтруизма и верности коммунистическим идеалам