Радость жизни Глава 18. Аньчжи

Первым в столице узнал о коллективной жалобе, поданной Цензоратом на знаменитого Фань Сяня, не кто-то посторонний, а сам Фань Сянь. Ещё до того, как император увидел этот доклад, он уже знал, что оказался в центре внимания.

Му Те, смирно сидевший на стуле напротив Фань Сяня, сказал:

— Главный цензор Лай Минчэн предложил это вчера вечером. Поскольку далее сведения нужно было проверить, то лишь сегодня это дошло до первого отдела.

Первый отдел Контрольной палаты отвечал за тайное наблюдение за действиями чиновников. И если бы служащие первого отдела не сумели обнаружить такое значительное событие, как коллективное письмо Цензората, то Фань Сянь бы рассердился и начал повторное выправление стиля работы. Он покивал, постучал по бумагам, что держал в руке, и с любопытством спросил:

— Обвиняют только в этом?

Му Те заметил, что господину преемнику вроде бы всё равно, невольно нахмурился и сказал:

— Господин, не надо их недооценивать, ведь…

Он осёкся. Фань Сянь поднял голову, взглянул на него с шутливым выражением лица и спросил:

— Ты думаешь, что я действительно осмелился на такое?

В докладе императорского обличителя из Цензората было ясно описано, сколько денег и от скольких людей получил Фань Сянь всего за месяц с момента вступления в должность в первом отделе, скольких подозреваемых он самовольно освободил и как попустительствовал грубости и произволу своих подчинённых. Последнее обвинение касалось лишь репутации императорского двора, но первые два относились к реальным преступлениям: деньги, переданные в руки Фань Сяня через госпожу Лю, можно было отследить, и невозможно было скрыть от общественности того, что чиновники, которых первый отдел арестовал, были затем отпущены.

Этих обвинений хватало, чтобы вынудить любого чиновника уйти в отставку.

Фань Сянь потёр напряжённый лоб. Сегодня он был занят весь день, а ночью снова натолкнулся на столь важное дело, и это очень разозлило его.

— В нашей Великой Цин у императорского обличителя губищи, как утиный клюв, овечья натура и привычка жить за счёт жены — с каких это пор он перестал бояться власть имущих? Или он считает, что у меня сейчас недостаточно полномочий? Или статус недостаточно высок?

При этих словах Му Те невольно захотелось улыбнуться, поскольку Контрольная палата всегда свысока смотрела на Цензорат, но он решительно подавил эту улыбку, подумав, что последние риторические вопросы господина преемника были слегка наигранными, ведь нынче в столице любой знал о могуществе и знатном положении молодого господина Фаня.

Вот чего Фань Сянь не понимал, так это как у цензоров хватило смелости обвинять его ни с того ни с сего. В последние дни он действовал довольно мягко и вроде бы не задевал их достоинства; более того, сейчас на него обильно сыпались высочайшие милости — так неужто эти люди не боялись недовольства императора?

По его лицу Му Те понял, о чём тот гадает, и объяснил:

— Господин, это обычная практика Цензората, они всегда критиковали дела Контрольной палаты. Законы Цин дают им такое право, и император всегда сдерживал нашу тайную деятельность. Поэтому каждые несколько дней эти жалкие бумажные черви выискивают пороки нашей Палаты, но… — он нахмурился, — я не ожидал, что у них достанет храбрости прямо атаковать вас, господин, да ещё и предъявить настолько серьёзные обвинения.

Фань Сянь протянул руку к чашке и обмакнул палец в остатки холодного чая, легко коснулся им между бровей и стал массировать. Это освежило его и придало спокойствия.

Цензорат — очень своеобразное учреждение. Во времена прошлой династии он обладал высшими полномочиями по надзору и расследованиям в отношении чиновников, а также представлял рекомендации при императорском дворе. Управляли им левый и правый главные цензоры, в состав также входили заместители и прочие подчинённые, а что касалось управления на местах, выделялись цензоры провинций, которые инспектировали округа и уезды, отвечая за проверки чиновников, награждения и взыскания.

В «Комментариях о чиновниках», оставленных Чжуан Моханем, Цензорат бывшей Великой Вэй описывался так: «Служба главного цензора посвящена разоблачению злоупотреблений чиновничества, выявлению несправедливости и надзору за любой деятельностью; словно глаза и уши императора, он следит за общественными нравами. На любого порочного сановника, на мятежных людишек, на тех, кто самоуправствует и запутывает дела, он подаёт жалобу. На невежественных стяжательствующих чиновников, что нарушают уклад, он подаёт жалобу. На тех, кто трактует науки превратно, а в преподавании нарушает установленные нормы и желает этим воспользоваться, он подаёт жалобу. На высочайших приёмах и при расследованиях он совместно с Министерством чинов ведает повышением и понижением по службе сообразно достоинствам. Вместе с Министерством наказаний и Ревизионной палатой он допрашивает важных преступников на специальной аудиенции, вынося беспристрастное решение о наказании. Цензоры помогают поддерживать порядок внутри страны и умиротворять иноземцев, все действуют согласно своим приказам. Цензоры тринадцати провинций сообща наблюдают и расследуют злоупотребления среди чиновников всех ведомств внутри и вне страны и либо открыто подают жалобу императору, либо отправляют её с секретным докладом… Такова общая сущность Цензората».

Престиж Цензората государства Цин был далёк от того, которым он обладал при прежней династии. Цензоры провинций отказались от обязанности проводить инспекции всех округов, передав её Министерству наказаний и Ревизионной палате, а большая часть полномочий по контролю отчётности с периферии и тайному надзору за чиновниками перешла к созданной Чэнь Пинпином Контрольной палате. Сейчас они лишь присматривали за общественными нравами как глаза и уши императора — у них остался голос, но не было реальной власти.

Кто такой чиновник? Это мужчина. Что больше всего любят мужчины? Помимо красавиц, только власть. Поэтому сегодня у цензоров всегда найдётся капля зависти и ненависти к Контрольной палате, этой уродливой махине, почти полностью отобравшей у них власть. Возможно, эти книжники ещё скучают по давней славе Цензората и, пользуясь своим исключительным правом обличать преступления, время от времени подают жалобы на чиновников Контрольной палаты.

Однако под ядовитым взглядом старого калеки Чэня эти цензоры уже давно присмирели. Почему они вдруг взбунтовались? Фань Сянь обдумывал это со всей тщательностью.

То, что Контрольная палата захватила единоличную власть среди всех надзорных органов, вовсе не означало, что Цензорат утратил влияние на политику двора. Как говорится, голос толпы — страшное дело, а ложь, повторенная трижды, становится правдой. Даже могущественная старшая принцесса была вынуждена покинуть дворец из-за тысяч листовок Фань Сяня, так что можно представить, какую власть слова имеют над чиновниками. Большинство цензоров происходили из бедных семей и пользовались большой поддержкой учёных, их прежние доклады всегда вызывали отклик у образованных людей. После их словесных нападок императорский двор всегда начинал расследование, и даже если в результате ничего не находил, то подследственный всё равно уже был не в силах отмыться от подозрений и больше не смел с достоинством показаться в императорском дворце.

Фань Сянь усмехнулся и одним мысленным усилием решил эту загадку. Похоже, сведения о том, что Контрольная палата расследует отношения между Синьяном и вторым принцем, просочились наружу. Он хорошо помнил, что бывший главный цензор, который в Министерстве наказаний обещал сломать ему ноги по приказу старшей принцессы, был у неё на содержании, а весьма талантливый Хэ Цзунвэй, которого он тайно проверял, тоже служит сейчас в Цензорате.

Очень скоро на его секретное сообщение, отправленное во дворец, пришёл ответ. Фань Сянь взглянул на шкатулку, завёрнутую в золото-жёлтый шёлковый платок, покачал головой, открыл её и заглянул внутрь: там лежал всего один лист бумаги, на котором было написано одно слово.

«Аньчжи».

***

Фань Сянь был известен как Фань Сянь, но его взрослое имя было Аньчжи!

Сейчас он, конечно, догадался, что это имя когда-то дал ему сам император, и, не понимая, что тот имел в виду, невольно нахмурился. Подавая секретный доклад, он знал, что император временно прикроет расследование недостачи во внутренней сокровищнице, о которой он сообщал, но тут внезапно Цензорат подал на него жалобу. Фань Сянь понял ситуацию неправильно, решив, что император заставит его смириться.

— Ну что Аньчжи*? Нам нельзя сидеть спокойно. — Фань Сянь, покачав головой, обратился к Му Те: — Посмотри на этих цензоров, воображают себя справедливыми. Поскольку они обвинили меня во взяточничестве, не ответить им взаимностью было бы невежливо.

Му Те немного удивлённо ответил:

— Глава Чэнь приказывал на доносы Цензората обращать внимания не более, чем на лай собаки. Во дворце не хотят, чтобы Контрольная палата расследовала действия Цензората, это смотрится некрасиво; к тому же во имя свободы слова император никогда не позволял Контрольной палате арестовывать цензоров.

Фань Сянь фыркнул:

— На сей раз собака не только лает, но и раскрыла рот, собравшись укусить меня, как тут заботиться о репутации двора? Я приказал тебе провести расследование. Если ты что-то выяснишь, ты, естественно, не должен действовать сам; конечно, нужно кинуть это дело Министерству наказаний и Ревизионной палате. Даже если император будет препятствовать… зря, что ли, пустует стена вокруг нашего первого отдела?

Му Те был безмерно рад. Люди в Контрольной палате давно ждали этого дня и, получив приказ, в приподнятом настроении отправились организовывать слежку, чтобы начать расследование во всех отношениях незаконной деятельности цензоров.

***

На следующий день Фань Сянь отлично провёл время дома, поиграв в мацзян без ставок и полюбовавшись приятным дождём. Он не воспринял донос Цензората всерьёз, но Вань’эр и Жожо, узнав от него эту новость, немного волновались, ведь кто не знает, как важна для чиновника его репутация.

Только когда новость о жалобе Цензората на Фань Сяня распространилась по всей столице и из императорской канцелярии в поместье Фань прислали копию доклада, Фань Сянь притворился, что впервые услышал об этом, изобразив на лице растерянность и гнев. Однако ночью он спал по-прежнему крепко.

На третий день рано утром Фань Сянь вышел из дома. Согласно правилам, чиновники, на которых подана жалоба, должны были первым делом оставить службу и защитить себя от нападок, но он этим правилам не последовал. Напротив, он степенно прошествовал в Павильон новых веяний, ведя всю семью от мала до велика в атаку на вкуснейшие баоцзы «Цзетан».

Это вызвало бурю негодования в столице. Никто не знал, какие средства он, любимчик императора, выберет для ответа на обвинение. Ведь было понятно, что эта коллективная жалоба цензоров была хорошо подготовлена: они крепко вцепились в свои обвинения, даже проверили чиновников, побывавших в этом месяце в первом отделе.

Но никто не ожидал, что преемник Фань накинется не на цензоров, а на баоцзы с мясом.

На четвёртый день затяжной дождь наконец прекратился, и Фань Сянь, собрав всю семью, отправился за город любоваться хризантемами, где раньше всех начал трепать в руках маленькие, едва раскрывшиеся маргаритки.

***

По логике, в это время императорская канцелярия должна была получить указ. Расследовать или нет? Допросить или нет? Неважно, то ли молодого господина Фаня, который слишком быстро, всего за год, обрёл популярность, разбудить стуком в дверь, то ли сурово разнести лезущих не в своё дело цензоров — хоть какое-то мнение император должен был иметь! Во время аудиенции Янь Синшу, министр чинов, всё же не смог сдержать своего любопытства и осторожно задал этот вопрос. Но не мог он представить, что император только хмыкнет себе под нос и больше никак не отреагирует!

Ситуация зашла в неловкий тупик, и честные, почтительные лица цензоров постепенно превращались в смущённые. Они собирались снова подать совместный доклад и к тому же готовились увлечь за собой тех, с кем вместе сдавали экзамены, и тех, кто служил сейчас при дворе гражданскими чиновниками, одновременно подняв и студентов училища Тайсюэ.

-----

* Второе имя Фань Сяня, Аньчжи, можно перевести как «спокойный».