Радость жизни Глава 24. Именины цзюньвана Цзина. Часть 2

Фань Сянь удивился:

— Зачем мне в Цзяннань?

Цзюньван Цзин заворчал на него:

— Обычно ты, малец, выглядишь очень смышлёным, даже второй племяш от тебя настрадался. Отчего ты сейчас так отупел? В будущем году ты получишь внутреннюю сокровищницу, а как ты её получишь, если не поедешь в Цзяннань?

Фань Сянь немного растерянно почесал затылок:

— А как поездка в Цзяннань связана с принятием дел сокровищницы?

Цзюньван Цзин глянул на Фань Цзяня, округлил глаза и сказал:

— Эй, Фань Цзянь, твой сынуля притворяется или и правда дурачок?

Фань Цзянь перевёл взгляд на Фань Сяня:

— Всегда думал, что пусть он и не семи пядей во лбу, но всё-таки сообразительный, а сегодня понял, что не очень.

Линь Вань’эр надула губки:

— Муженёк не знает, что все три главных фабрики сокровищницы в Цзяннани? Дядя, вы пейте вино, не отвлекайтесь, а то вечно цепляетесь за такие скучные темы, о чём тут вообще говорить?

Цзюньван Цзин чуть не поперхнулся и с улыбкой заругался:

— Женщина с рождения смотрит в сторону, точно подмечено. Я всё-таки тебе родной дядя, а ты как вышла замуж, так вечно выгораживаешь семейство Фаней.

Линь Вань’эр, улыбнувшись, ответила:

— Я смотрю, что вы, дядя, тоже печётесь о моём муженьке, что уж обо мне говорить.

Сидевший на менее почётном месте Ли Хунчэн тут же закивал и вздохнул, глядя на сидевшего на более почётном месте рядом с отцом Фань Сяня. Кто тут родной сын, в конце концов?

***

Так с горем пополам банкет подошёл к заключительной части. Молодёжь поднимала тосты, желала долгих лет, и наконец цзюньван Цзин счастливо захмелел и начал нести возмутительную ересь. Один раз, после разговора про пожалованный государем брак между двумя семьями, сразу стал настаивать, что нужно поскорее завести внуков. Другой раз заявил, что вот ещё пару лет и Жоцзя можно будет выдать замуж за Фань Сяня, чтобы она не досталась кому-то ещё.

Жожо в тревоге стискивала рукава, не решаясь вставить ни слова. Ли Хунчэн со спокойным лицом несколько раз заботливо кидал взгляды на невесту.

Тут уже больше всего встревожился Фань Сянь и сразу ответил:

— Жоцзя такого высокого происхождения, разве можно отдавать мне в наложницы. Видно, выпили вы сегодня уже многовато.

Жоцзя со скрытым негодованием метнула взор на братика Сяня.

Цзюньван Цзин пьяно заругался:

— В этой столице сплошные сволочи, разве я могу спокойно отдать её в жёны кому-то ещё? Какое такое происхождение? Просто моя дочка и всё, неужели не достойна тебя?

Потом он повернулся к Вань’эр и спросил:

— Чэнь’эр, ты ведь не станешь возражать?

Линь Вань’эр хихикая ответила:

— Я ни капли не возражаю. Если, дядя, вам удастся убедить вдовствующую императрицу, то, можно считать, дело решённое.

Как только цзюньван Цзин услышал про вдовствующую императрицу, то сразу же наполовину протрезвел. Вспомнив, что матушка наверняка не позволит сразу двум своим внучкам выйти замуж за Фань Сяня, он с бранью сказал:

— Тут нужно подумать, Жоцзя по характеру слишком уж нежная… Твою мать, неужели никак не выдать её за Фань Сяня? Неужели это место тогда займёт та женщина с севера? Невыгодно это, невыгодно. Фань Сянь уродился таким красавцем, разве можно его отдать в лапы этой северной тигрицы? Совершенно невыгодно.

Он захмелевшими глазами уставился на Фань Цзяня:

— Как там звали эту женщину с севера?

Очевидно, что Фань Цзянь тоже выпил лишнего. Он икнул и с долей бахвальства ответил:

— Хайтан. На севере её почитают за святую, она последняя ученица наставника государя Ку Хэ. Даже не знаю, отчего она положила глаз на моего сына-недотёпу.

Он явно в душе был очень доволен своим сыном-недотёпой.

После этих слов все собравшиеся за столом рассмеялись. Даже всё это время молчавшая госпожа Лю тоже не выдержала и прикрыла рот ладошкой, в то время как Фань Сычжэ и Ли Хунчэн смеялись чересчур уж громко. Фань Сяню за столом приходилось труднее всего. Он и не предполагал, что стоит отцу захмелеть, он настолько раскрепощается. Ещё больше он не ожидал, что отец запомнил имя Хайтан.

Он почувствовал лёгкую боль в предплечье, но не моргнув и глазом легонько сжал руку Вань’эр, другой рукой поднял чарку и с тёплой улыбкой сказал:

— Выпьем, выпьем.

За столом снова раздался смех, даже всё это время испытывающая крайнюю неловкость Жожо тихо рассмеялась.

***

***

— Эта Хайтан… — вдруг сказал принц Цзин, — боюсь, не последняя ученица Ку Хэ.

Фань Сянь немного занервничал при упоминании Хайтан, но, услышав продолжение, понял, что наконец началось то, что он организовывал с самого начала, и новости об этом пошли по столице.

Фань Цзянь покивал с озадаченным видом.

— Говорят, она просто удивительная, эта барышня Хайтан, — он взглянул на сына и продолжил: — Ходят слухи, что её талант на самом деле дарован небом, что она самый молодой мастер девятого уровня в истории, а в Северной Ци вообще её считают Таньмай… Чем может быть недоволен Ку Хэ с такой ученицей, раз снова захотел открыть набор учеников?

Принц Ли Хунчэн, узнав об этом, тоже помрачнел и спросил:

— Может, это интриги в Северной Ци?

Цзюньван Цзин выругался:

— Какие к свиньям интриги! Если взять ученика — это интриги, так, может, для Ку Хэ и поужинать — интрига? Не надо постоянно об этом думать, а то от беспокойства сердце заболит! Взрослый парень, а пользы от тебя никакой.

Ли Хунчэн удержал язык за зубами, а Фань Сычжэ, глубоко ему сочувствуя, чокнулся с ним чарками.

Не в силах выносить, как цзюньван Цзин наставляет своего сына, Фань Цзянь сказал:

— Вряд ли это какой-то заговор, однако действительно странно… После нескольких месяцев в затворе Ку Хэ внезапно заявляет, что постиг волю небес и собирается принять двух новых учениц. Ещё говорили, что Небеса ниспослали благое предзнаменование… Очень странно.

Цзюньван Цзин медленно выпил чарку вина и с серьёзным выражением лица произнёс:

— Четыре грандмастера — вершина человечества. Среди тех троих, о ком мы знаем, Е Лююнь — свободный человек и не берёт учеников, Сы Гузцянь хотя и берёт немногих, но его двери широко открыты, поставляя городу Восточных варваров множество мастеров девятого уровня, а наставник Ку Хэ обучал четверых, и каждый из них поразительно талантлив.

Фань Сянь вспомнил о ятаганах Лан Тао, словно режущих душу, и невольно кивнул.

Хмурясь, цзюньван Цзин продолжал говорить:

— Но три грандмастера не принимали никого уже много лет. То, что сейчас Ку Хэ внезапно пожелал кого-то обучить — великое событие в Поднебесной. Хотя нам это безразлично, но для практикующих боевые искусства всего мира это действительно отличная возможность. Если получится стать учеником Ку Хэ, можно не только продвинуться в боевых искусствах, но ещё и установить добрые отношения со школой учения Единства с Небом… — Он глубоко вздохнул и добавил: — Сблизиться с наследием Ку Хэ через ученичество, думаю, привлекательно для всех правителей мира.

Фань Сянь с любопытством на лице поинтересовался:

— Но Ку Хэ всё же — наставник императора Северной Ци, и в ученики, наверное, будет брать кого-то оттуда. Как это касается нашего государства Цин?

Фань Цзянь взглянул на сына и ответил:

— Сейчас Ку Хэ открыл двери всем желающим. Хотя он и наставник императора Северной Ци, статус грандмастера даёт определённую независимость. Если у любого жителя Цин появится возможность стать его учеником, думаю, император будет рад.

Фань Сянь кивнул, делая вид, что понял, но думал он о другом. Неизвестно, как Хайтан убедила грандмастера — видимо, эта девица гораздо круче, чем он представлял.

***

После пиршества госпожа Лю ушла в задние комнаты поговорить с дамами, молодые люди отправились на берег озера проветрить головы, а Фань Сычжэ исчез без следа.

В саду, устроенном собственными руками цзюньвана Цзина, он и министр Фань лежали на плетёных креслах и молча глядели, прищурившись, на пышную зелень.

— Фань Сянь в последнее время… слишком осмелел, тебе стоит немного приструнить его, — говорил Цзин с невозмутимым видом, а министр Фань безмятежно слушал. Они вовсе не походили на тех двух пьяниц на застолье.

Фань Цзянь тихонько угукнул и ответил:

— Этот мальчишка, едва прибыв в столицу, заявил, что я не могу его полностью контролировать.

Цзин фыркнул.

— Если мы с тобой не будем его контролировать, так неужели позволим это старому калеке? У него полно дурных намерений, чёрт знает, что он замышляет.

Фань Цзянь улыбнулся:

— Старый калека — человек вашей семьи, иначе почему император так ему доверяет?

Цзюньван Цзин усмехнулся.

— Делайте, что хотите, всё равно после того случая я совершенно к этому охладел. — Прикрыв глаза, он продолжил: — Фань Сянь и правда славный мальчик, я только беспокоюсь, что император слишком давит на него, и из-за этого после с ним будет трудно.

Фань Цзянь вздохнул и сказал:

— Ты же знаешь, что у меня здесь нет права голоса.

Цзюньван Цзин покачал головой и вздохнул.

— Пусть мальчишки развлекаются. Моему брату, наверное, нравится смотреть на такие игры.