Наруто: Решимость Аутсайдера Глава 178 . Письмо

Микото безмятежно сидела в своей комнате, выходящей окнами в сад, и коротала время за успокаивающим занятием - составлением цветочных композиций. В течение последнего года после обеда она занималась с Такумой. Но после трагического инцидента, произошедшего два месяца назад, эти занятия прекратились, и ее дни вернулись к спокойствию, которое было до Такумы.

Хотя кое-что осталось прежним, многое изменилось. Ее сыновья уже не были теми детьми, какими были раньше. Итачи был уже юношей, его детство прошло, когда он вступил в АНБУ. Ее старший больше не появлялся дома днем. Саскэ, наоборот, теперь почти все выходные проводил на тренировках клана вместе с другими детьми Учих, хотя сегодня он гулял с отцом.

Микото знала, куда и зачем они ушли. В последнее время Саскэ был разочарован и не проявлял должной энергии, что заставляло ее задуматься, не оказывают ли они с Фугаку и даже она сама излишнее давление на своего младшего, ставя его в соответствие с высокими стандартами Итачи. Хотя Итачи был исключительным, никто из родителей не хотел считать одного ребенка хуже другого.

Отбросив эти мысли, Микото сосредоточилась на хрупких цветах, аккуратно срезая их ножницами.

В коридоре послышались знакомые шаги, и в этот момент появился ее муж.

—Саскэ?— спросила Микото.

—Он играет,—ответил Фугаку, доставая из рукава свиток. —Это пришло для тебя, хотя отправителя нет. Я проверил на ловушки и дзюцу - все чисто.

Приняв свиток, Микото уже собиралась развернуть его, когда Фугаку присел рядом с ней.

—Саскэ справился,—объявил он. —Сегодня он выполнил дзюцу «Великий огненный шар». Интенсивность и размер пламени... они были мощными.

Микото изумленно смотрела на него. Выражение лица Фугаку оставалось каменным, однако в его глазах мелькнула гордость, а губы слегка изогнулись.

—Правда?— Отложив свиток, Микото попросила: —Расскажи мне больше.

Фугаку, улыбаясь, слушал ее, живо описывая, как их сын совершает квинтэссенцию обряда посвящения в Учихи. Его гордость за Саскэ была очевидна.

—Может, сводим его сегодня в его любимый ресторан?—предложила Микото.

Фугаку кивнул. Его взгляд переместился на цветы.

—Я слышал, что твой ученик отправился в путь.

—Такума? Он уехал два дня назад.— Она вздохнула. —Я до сих пор не понимаю, как Саюри могла отпустить его на войну. Разве он был не опытным работником? Ты мог его пристроить куда-то еще.

—Полиция не призывала его на войну добровольно. Приказ о призыве поступил из внешнего источника. Они специально просили его; кто-то, должно быть, слышал о его способностях и считал, что он отлично проявит себя в войне. Как ты и сказала, он хорошо работает.

—Если бы он был чунином, я бы, возможно, согласился. Но Такума - генин,—вздохнула Микото. —Я даже написала письмо его назначенному джонину, призывая к справедливости. Такума не виноват в том, что его отправили с опозданием, и это не должно играть против него.

—Это был заботливый жест. Похоже, тебе понравилось общаться с ним.

—Он проницательный молодой человек с талантом к гендзюцу. Он умный и аккуратный, хотя и склонен к некоторой косности в своем воображении. Я искренне радовалась нашим занятиям. Жаль, что они закончились преждевременно. Если бы я знала, что наши занятия продлятся меньше года, я бы ускорила обучения, чтобы лучше подготовить его к войне.

—Интересно, может быть, я находила их такими приятными, потому что у меня была возможность преподавать гендзюцу, возможность, которую я потеряла с Итачи. Они ровесники, они бы вместе закончили академию, если бы Итачи не выпустил раньше,—размышляла Микото. Итачи требовалось только базовое обучение, и он быстро преуспел сам - у нее не было возможности научить его чему-то более глубокому.

—Где Итачи?— поинтересовался Фугаку.

—Он ушел вскоре после того, как ты ушел с Сасукэ.— Итачи не сообщил ей о своем уходе, но она почувствовала, что сын покидает дом. Несмотря на то, что он был членом АНБУ, она оставалась закаленным в боях джонином.

Фугаку хмыкнул в ответ.

Микото поняла, что ее муж вошел в одну из фаз созерцания, и бесполезно было мешать ему, пока он не выйдет из нее естественным путем. Фугаку любил их сыновей, но его отношения с Итачи были не такими, на которые он рассчитывал. По мнению Фугаку, склонность Итачи к самостоятельным прогулкам, посвящение большего времени АНБУ и безразличие к делам клана были сродни юношескому бунтарству - поведение, которое требовало коррекции.

Она переключила внимание на адресованный ей свиток и развернула его. Письмо было механическим, отпечатанным на бумаге с помощью печатной машинки. Первые предложения содержали прямолинейное вступление, в котором автор называл себя наблюдателем, наткнувшимся на ценную информацию о клане Учиха и нависшей над ним угрозе.

Микото почувствовала желание прекратить чтение. Подобные письма были слишком распространены, часто рождались в гиперактивном воображении, зацикленном на заговорах, жаждущих подтверждения. Однако любопытство не покидало Микото: почему письмо не было направлено в полицию и почему, если оно предназначалось ей, то более логичным адресатом был бы Фугаку.

По мере того как она углублялась в содержание письма, его утверждения становились все более необычными и абсурдными. По мнению автора, Данзо был осведомлен о заговоре клана Учиха, направленном на свержение Хокаге и его администрации, и намеревался воспользоваться этим как возможностью уничтожить весь клан, руководствуясь своей глубокой неприязнью к Учихам. Более того, в письме утверждалось, что Хокаге знал о намерениях Учих, поскольку и Шисуи, и ее собственный сын Итачи действовали как двойные агенты Хокаге и Совета Листа, в частности Данзо. Шисуи и Итачи, как утверждалось, опасались, что восстание Учих необратимо расколет деревню и вызовет враждебные вторжения из соседних деревень - мрачная судьба, схожая с судьбой Скрытого Водоворота.

Микото была готова отмахнуться от письма, сочтя его бреднями сумасшедшего. Сведения автора казались устаревшими, поскольку Учихи давно отказались от планов переворота, а их отношения с Хокаге неуклонно улучшались, став самыми гармоничными за последние десятилетия. Кроме того, ее возмутил намек автора на то, что ее сын - предатель клана. Однако в тот момент, когда она уже собиралась отправить письмо в пламя, в глаза ей бросилось одно слово.

—Мангекё Шаринган?—пробормотала она вслух.

Далее в письме содержалось удивительное утверждение: Шисуи пробудил Мангекё Шаринган, и Данзо жаждал заполучить его глаза себе.

Мангекё Шаринган был тщательно охраняемым секретом. Лишь немногие знали о его существовании, а многие считали его не более чем легендой, приукрашивающей историю Учихи Мадары. Микото и те, кто развил свои способности к Шарингану, знали обратное, благодаря загадочной Скрижали Учих, которая раскрывала свои секреты только по мере прохождения Учих стадий развития Шарингана. Однако клан потерял знания о том, как получить Мангекё Шаринган, поскольку ни один Учиха не достиг необходимой стадии Шарингана, чтобы расшифровать Скрижаль.

—Что ты сказала?— Фугаку, сидевший рядом с ней, резко вышел из задумчивости и бросил удивленный взгляд на Микото и письмо в ее руке.

—Это письмо.

Она протянула его Фугаку.

—Мы должны выяснить происхождение этого письма,—заявил Фугаку, поднимаясь на ноги.

В этот момент в сад спустился шиноби Учиха и тут же опустился перед ними на колени.

—Мой господин, джонин Шисуи найден мертвым. Его безжизненное тело нашли дрейфующим в ручье крестьяне.— Голос мужчины на мгновение дрогнул. —Судя по состоянию тела, он участвовал в бою... и... и... и... и...

—Перестань,—потребовал Фугаку.

—С-с-сэр, у него нет глаз.

Сердце Микото упало, и взгляд переместился на свиток, скомканный в кулаке Фугаку.

—Найдите Итачи; я хочу, чтобы он как можно скорее вернулся домой,—приказала Микото, поднимаясь на ноги. Она повернулась к Фугаку. —Я верну Саскэ. Ты должен установить личность отправителя свитка и подтвердить его содержание.

***

—Какие-то проблемы?— Голос Итачи нарушил напряжение в комнате, когда они с Саскэ стояли в коридоре. Итачи выглядел взволнованным, чувствуя ощутимую тревогу, а Саскэ - обеспокоенным.

—Мама?— спросил Сасукэ.

—Саскэ, иди в свою комнату и закончи домашнее задание,—вмешался Фугаку, прежде чем Микото успела ответить. —Итачи, ты пойдешь со мной в штаб.

—Зачем?— спросил Итачи.

Фугаку перевел взгляд на Саскэ, а затем беззвучно произнес слова, обращенные к Итачи.

«Шисуи мертв.»

Его глаза расширились, на лице появилось выражение шока, как будто весь мир рухнул под ним. Но так же быстро эта уязвимость исчезла, сменившись сдержанным выражением лица, фасадом, призванным оградить Сасукэ от ощущения чего-то неладного.

Микото, однако, понимала всю глубину связи между Итачи и Шисуи. Несмотря на гениальность Итачи, из-за которой взрослые часто считали его равным себе, Шисуи был совсем другим. Шисуи воспринимал Итачи как младшего брата, а Итачи в свою очередь смотрел на него, как на человека на которого можно равняться, на которого можно опереться. Их связь выходила за рамки простого кровного родства.

Микото поджала губы.

—Пойдем, Саскэ. Я помогу тебе с домашним заданием. У твоего отца и Итачи есть дела.— Она шагнула вперед и осторожно взяла Сасукэ за руку.

—Мама, я что-то сделал не так?—спросил Саскэ.

—Конечно, нет, мой дорогой. Просто твоему отцу нужно обсудить с твоим братом некоторые обязанности клана,—заверила она его.

Повернувшись к Итачи, Микото ободряюще положила руку ему на плечо, передавая через прикосновение тепло и поддержку.

Итачи кивнул в ответ. Опустившись на колени перед Саскэ, он улыбнулся и слегка постучал двумя пальцами по его лбу.

—Извини, Саскэ. Потренируемся в другой раз,—сказал он, не переставая улыбаться.

И Итачи исчез из виду, присоединившись к Фугаку.

В вихре событий и неожиданных откровений никто из них не заметил, что глаза Итачи слегка налились кровью, а если присмотреться, то можно было заметить слабое покраснение под веками.