Да будет Ночь 7 – Пить по ночам, видя во сне море (7)

Глядя на верх палатки, Нин Цюэ мысленно перебирал в памяти всё, что произошло после отъезда из Вэйчэна.

Роскошная карета во время пути всегда была плотно закрыта, и за исключением маленького мальчика, явно варварского происхождения, который периодически выходил поиграть, никакой принцессы вообще нельзя было увидеть. Только красивую высокомерную служанку, что время от времени отдавала распоряжения.

По какой-то причине этой служанке нравилось подзывать Сансан поболтать.

А ещё эта служанка почему-то не скрывала своего отвращения к нему.

Нин Цюэ считал её очень хорошей актрисой. Потому что, будь то в Вэйчэне или во время путешествия, по поведению подчинённых-степняков или по её собственному темпераменту и манере поведения, было трудно сказать… что она не была служанкой.

Именно это и заставляло его чувствовать себя немного странно. Он всегда думал, что настоящие дворяне в высших эшелонах империи Великой Тан не должны были испытывать слишком большого внимания к досугу и амбициям Сансан.

Однако, на самом деле, не это было то, что его волновало. В течение нескольких дней он всегда обращал внимание на старика в повозке, одетого в старую мантию, и если его догадки были верны, этот старик с мягким выражением лица и должен был быть тем самым экспертом Южных врат даосизма Хаотянь, упомянутым генералом Ма.

С самого раннего возраста Нин Цюэ был полон решимости окунуться в этот таинственный мир, но не мог туда попасть. И именно потому, что в этой команде был такой настоящий культиватор, он был готов последовать за ними обратно в столицу.

Жаль, что по пути ему так и не представилась возможность поговорить с надёжно охраняемым стариком. Просто, когда он ужинал в лагере, он иногда на мгновение встречался взглядом со стариком, и в этот момент ему казалось, что во взгляде другой стороны было что-то мягкое, дружелюбное и даже ободряющее, что приводило его в некоторое недоумение.

Размышления и анализ ни к чему не привели, и Нин Цюэ вернул своё внимание обратно, только чтобы обнаружить, что маленькие ножки в его руках так и не согрелись и всё ещё были холодными, как лёд, и даже его грудь и живот стали холодными, поэтому он не мог не нахмуриться в беспокойстве.

Маленькая служанка Сансан слишком сильно пострадала, когда была ребёнком. Она в течение нескольких дней пробыла под ветром и дождём, будучи окружённой грудой гниющих мёртвых тел у дороги. После того как он её подобрал, она тяжело болела и не выздоравливала в течение нескольких месяцев.

Её осматривали военные врачи в Вэйчэне, и он также специально ездил в далёкую префектуру Кайпин, чтобы её осмотрели, но все лекари сходились во мнении: врождённая недостаточность и холодное телосложение.

Из-за своего чрезвычайно холодного телосложения Сансан редко потела, и ежедневно вырабатываемые токсины не могли быть нормально выведены. С течением времени её организму становилось всё хуже и хуже, поэтому Нин Цюэ, следуя указаниям врача, ежедневно давал гарантированно большую дозу физических упражнений, чтобы немного развеять холодную среду в её теле. Именно это было настоящей причиной того, что в глазах посторонних он всегда обращался с этой тёмной худощавой служанкой, как с ослом или лошадью.

Даже ежедневная тяжёлая работа не всегда согревала тело Сансан, как и шерстяной матрас, который в этот момент был похож на ледяной погреб.

Нин Цюэ поднялся, потёр почти замёрзший живот, достал из угла мешочек с вином из воловьей кожи, похлопал Сансан, чтобы та проснулась, а затем поднёс мешочек с вином к её губам.

Сансан в ошеломлении открыла глаза, естественно взяла мешочек с вином, умело отвинтила пробку, наклонила горлышко и влила вино себе в рот. Ни капли вина не было пролито, но палатка всё равно наполнилась пряным винным ароматом, и казалось, что это должно быть было то самое крепкое вино, от которого в степях резало горло.

Худенькая маленькая служанка держала в руках большой винный мешок и много пила. Она в одночасье уговорила полмешка, пока у неё слегка не выпятился живот, тогда как даже две чаши этого спиртного уже могли свалить крупного мужика. Трудно было описать эту сцену как героическую, скорее, она казалась немного странной.

Она вытерла губы, и её глаза, похожие на ивовые листья, становились в темноте ночи всё ярче и ярче, и совсем не было похоже, что она пила. Она улыбнулась Нин Цюэ, а затем рухнула обратно, чтобы продолжить спать.

Помещение было наполнено запахом крепкого вина, и холодные ступни в его руках постепенно согрелись. Нин Цюэ посмотрел на несколько капель пота, стекающих с кончика её носа, и, наконец, успокоился и вытер пот со лба.

Плотно завернувшись в шерстяную подстилку, Нин Цюэ медленно закрыл глаза. Недалеко от его лица лежал уже давно разодранный том «Введения в Вознесение». Он каждый день перед сном читал несколько страниц, и даже если не читал, то беззвучно декламировал в уме. Это была привычка, выработанная годами.

“Пусть все разумные существа обретут тела, свободные от болезней, проживут долгую жизнь и смогут жить так, как им заблагорассудится”.

“Пусть все разумные существа достигнут бессмертия и никогда не болеют, будут иметь неизменные корни жизни, будут храбрыми и усердными и вступят на путь мудрости”.

П/п: Корень жизни – буддийский термин, относится к основе поддержания продолжительности жизни в этой жизни, определяемой кармой предыдущей жизни. Также относится к продолжительности жизни.

В неглубоком дрёме его дух медленно двигался вместе со словами на свитке, вместе с кажущимися простыми, но на самом деле расплывчатыми и трудными для понимания методами восприятия.

Постепенно шерстяная подстилка, окутывавшая его и Сансан, исчезла, исчезла и простая маленькая палатка, пропала трава за пределами палатки, ручей превратился в облако белого тумана, а затем и он стал невидимым, превратив весь мир в небо и землю, где у тебя есть я, а у меня есть ты, и в этом мире, можно было смутно ощутить некое дыхание в таинственном ритме, и вдыхание неба и земли постепенно на выдохе становилось морем, тёплым и ласковым.

Нин Цюэ было не чуждо это волшебное чувство. После того, как много лет назад он впервые посмотрел «Введение в Вознесение», он часто ощущал его перед тем, как заснуть, прекрасно, однако, понимая, что это было не истинное восприятие впоследствии медитации, а всего лишь сон.

Тёплое море, вероятно, было всего лишь иллюзией во сне, потому что маленькие ножки, одетые в толстые хлопковые носки, в его объятиях становились всё теплее. Но это также была очень красивая иллюзия.

Успокоенный таким образом, Нин Цюэ погрузился в глубокий сон. Ночь была тёмной и сладкой, и без сновидений.

*

Проснувшись на следующее утро, Нин Цюэ, спавший очень даже хорошо, своим лицом, казалось, выражал крайнее желание проспать ещё три дня и три ночи, полный ошеломления и неудовлетворённости.

«Зачем вы хотите временно изменить маршрут?»

Он посмотрел на безразличную служанку перед собой, подавил свои эмоции и сказал как можно мягче: «Пересечём Миньшань и выйдем прямо на дорогу Хуаси. С выбранным мной маршрутом проблем не будет».

Никто из людей в палатке, включая девушку-служанку, не ответил на его вопрос.

«Я – проводник, а вы совсем не знакомы с Миньшанем, – Нин Цюэ посмотрел на служанку и после некоторого молчания сказал. – Я знаю, что вы беспокоитесь о засаде, и могу вас заверить, что если будете меня слушаться, то никто не сможет вам помешать».

Девушка-служанка посмотрела на него так, словно смотрела на камень. Смысл, который она хотела выразить, был очень ясен, вероятно, что-то вроде, какой квалификацией ты обладаешь, чтобы просить меня что-то тебе объяснять?

Вернувшись в свою палатку, Нин Цюэ посмотрел на Сансан, собиравшую вещи, и сказал: «Отправим их на этот большой прямой тракт и немедленно уйдём».

Достав простую карту, нарисованную от руки, он указал на одно из мест и сказал: «В самом крайнем случае мы можем следовать за ними только до сюда, а если пойдём дальше, то другой стороне достаточно будет послать лишь несколько всадников, чтобы перебить всю группу».

«Ты должен их убедить», – сказала Сансан, поднимая голову.

«Я думаю, там есть войска, которые должны встретить принцессу, так что они меня не послушают, – Нин Цюэ ответил. – К тому же, я не силён в убеждении свиноподобных товарищей по команде».

П/п: Китайский Интернет-сленг «Свиноподобные товарищи по команде» обозначает товарищей по команде, которые так же глупы, как свиньи. Это распространяется и на тех, кто всегда тянет команду вниз, предаёт своих товарищей и заманивает всех в ловушку.

Сансан ничего не сказала, но спросила глазами: раз уж там есть кому её принять, почему ты всё ещё так волнуешься и даже готов ускользнуть на полпути?

«У меня предчувствие, что что-то будет не так».

Нин Цюэ ответил: «Потому что я верю, что свирепый персонаж, осмеливающийся убить Четвёртую принцессу династии Тан, никогда не будет таким же глупым, как эта женщина, и не будет иметь запасной план».

Сансан хотела прекратить разговор и напомнила: «Ты… должен говорить о ней более вежливо».

«Я знаю, какая она на самом деле, – Нин Цюэ слегка приподнял брови и насмешливо спросил. – Ну и что с того, что она принцесса? Как я и сказал ещё в Вэйчэне, эта принцесса – идиотка».

---

Пожалуйста, не забывайте ставить лайки и «Спасибо». Переводчику очень приятно. <(＿　＿)>