Система Божественных Наград Глава 701

Как говорят, у мужчин золото под коленями.

Достойный мужчина тот, кто преклоняет колени перед монархом или перед своими родителями; другим не разрешается становиться на колени.

А Чэн Сяо на самом деле отказался от чувства собственного достоинства и взял на себя инициативу встать на колени перед Тан Хаодуном, что за слюнтяй!

Услышав насмешки Тан Хаодуна, лицо Чэн Сяо обожгло, а в груди перекрылся доступ кислорода. Он был очень огорчен.

Хотя в его сердце затаили резкое негодование, он боролся с собой, чтобы сдержать себя.

Теперь, когда он встал на колени, определенно следовало контролировать свои эмоции!

Ни в коем случае нельзя выразить недовольство перед Тан Хаодуном, иначе можно сорвать успех дела из-за пустяка.

Если разыгрываешь спектакль, то полностью, поэтому с преувеличенным видом Чэн Сяо завыл: «Ты не удовлетворен? Мой брат, ты мой дедушка! Я уже такой покорный, дедушка, отпусти меня!»

В этой ситуации легко вспомнить ситуацию, когда он учился в Средней школе №9.

На Чэн Сяо была приклеена контролирующая наклейка и он встал на колени перед Тан Хаодуном, чтобы назвать его дедушкой.

В тот раз это было для того не из-за контролируемого эффекта наклеек, а по первоначальному намерению Чэн Сяо.

Что касается этой сцены, было очевидно, что Чэн Сяо переступил через себя.

Тан Хаодун взволнованно вздохнул, что ж, здесь требуются более жестокие приемы.

Чем больше Чэн Сяо опускал голову и чем скромнее он себя вел, тем глубже становилась ненависть в его сердце.

Тан Хаодун не был идиотом. Он понимал, что теперь ненависть Чэн Сяо к нему достигла небывалого пика.

Конечно, он не будет излучать сочувствие и отказываться от иска. Как можно быть добрым к тому, кто тебя ненавидит?

Тан Хаодун оставался незаинтересованным и равнодушно сказал: «Довольно! Не устраивай шоу! Тебе трудно приносить такую большую жертву, я могу это сказать, ты плохой актер!»

Гнев промелькнул в глазах Чэн Сяо, и на его лице все еще отражалась льстивая улыбка: «Брат Тан! Ты неправильно меня понял. Все мои поступки и действия сегодня не неискренние. Раньше я был неправ! Я глубоко чувствую вину за свое поведение!»

«Ты хоть знаешь, как писать слово “вина”? Не открывай рот и просто катись отсюда» - холодно сказал Тан Хаодун: «Не будь лицемером! Даже если ты покончишь с собой, не говоря уже о том, что становиться на колени передо мной и извинишься перед мной, мое сочувствие не так уж и дешево! Ты не должен так себя вести. Люди должны жить согласно своим истинным представлениям, иначе какой смысл вообще жить?!»

«Чэн Сяо, ты должен научиться смотреть правде в глаза! Ты должен отвечать за свои поступки и когда умышленно причиняешь вред другим, ты должен быть приговорен к тюремному заключению с фиксированным сроком менее трех лет. Это не такой большой срок, чтобы ты не вынес этого»

Тан Хаодун щелкнул пальцами и с улыбкой продолжил: «Я надеюсь, что ты сможешь быть мужчиной, который не поджимает хвост, как выйдешь из тюрьмы, и не продолжишь подчеркивать свое превосходство. А теперь убирайся!»

Чэн Сяо не смог исправить ситуацию. Его лицо побледнело, как у мертвеца, а на сердце стало холодно.

Он полностью отбросил свое достоинство и смирился с унижением, но Тан Хаодуна это вообще не тронуло.

Ненависть!

Ненависть охватила его целиком.

Чэн Сяо сорвал лицемерную улыбку и заменил ее свирепым видом. Он стиснул зубы и медленно поднялся с холодной земли.

«Тан! Хао! Дун!»

Чэн Сяо замолчал, и каждое слово, которое срывалось между его губами и зубами, было наполнено ненависти: «Ты напрашиваешь на неприятности! Разве это не просто тюрьма? Я выйду максимум через год или два, и после этого я не позволю тебе уйти! Твою мать! С сегодняшнего дня мы будем бороться до последнего вздоха!»