Женщина судмедэксперт династии Тан. Глава 92: Воссоединение(с кит.)

Глава 92: Воссоединение

 

Лицо Сан Чэня побелело, и он неловко попятился вниз по склону, сказав:

– Тогда мисс должна скорее вернуться, в подобном месте… вам не стоит долго оставаться в подобном месте.

Жань Янь едва заметно кивнула, повернув в сторону горы.

– Мисс! – поспешно окликнул Сан Чэнь: – Ваш покорный слуга вчера продал каллиграфию и картину, заработав пятьдесят гуаней (связка из 1000 медных монет). Деньги за печь уже выплачены.

Жань Янь опустила взгляд, посмотрев на мужчину, похожего на ребенка с нетерпением ждущего похвалы, и пару глаз, чистых, как проточная вода, руки Жань Янь в рукавах слегка сжались, и она холодно выплюнула слово:

– Кролик!

Сан Чэнь уставился на фигуру Жань Янь, постепенно исчезающую меж трав и деревьев, и с растерянным выражением осмотрел траву вокруг, пробормотав:

– Тут нет кроликов.

Когда он снова поднял глаза, то обнаружил, что больше не может видеть фигуры Жань Янь и потерянно пробормотал:

– Я специально прибыл сюда, чтобы вернуть мисс деньги. И кстати... полюбоваться пейзажем.

При словах о любовании пейзажем, его красивые белые щеки покрылись подозрительным румянцем, он быстро пробормотал «Амитабха», но в следующий момент, стоило подняться ветру, он резко вздрогнул, огляделся и, сжимая деньги в руке, как кролик метнулся к монастырю.

– Мисс, той, кто только что следил за нами, похоже была монахиня из храма Ин Мэй, – сказала Сяо Мань содрогаясь от страха.

Жань Янь кивнула, в своем сердце еще больше злясь на Сан Чэня, он был прямо-таки ходячим бедствием, никогда не появлявшимся раньше или позже, а выпрыгнувшим и закричавшим в момент побега монахини.

Подходя ко двору, Жань Янь вдруг вспомнила младшую монахиню, каждый раз сующую свой нос в их двор. Была ли она той, кто следил за ними на этот раз? Если это из-за слухов, ходящих по городу, разве не странно заходить так далеко? Чего именно она пыталась добиться?

Жань Янь отложила этот вопрос на время, велев Сяо Мань ничего не говорить другим, даже Син Нян и Ван Лу.

Вернувшись во двор, она увидела, что Син Нян уже перечистила все купленные ей овощи и отмыла плиту.

– Сегодня я сделаю все сама, – сказала Жань Янь, разводившей огонь Син Нян.

Син Нян была удивлена, она знала, в чем была сведуща Жань Янь, но могла с уверенностью сказать, что ее пальцы никогда не касались даже родниковой воды. С чего вдруг она могла что-то сготовить? (п.п. а как же обжираловка для шифу?)

– Я уже несколько раз готовила, чтобы проявить уважение своему благочестивому шифу. После того как тот попробовал мои блюда, он остался очень доволен. – Жань Янь засучив рукава, положила чистые побеги бамбука на разделочную доску и быстро порезала их. – Десятый брат ушел утром, даже не поев. Я хочу сама что-нибудь для него сготовить.

Син Нян на мгновение замерла, ее глаза вдруг опять покраснели, и она сказала:

– Хорошо, хорошо.

Жань Янь слегка нахмурилась:

– Как ты можешь снова плакать, тебе надо менять свой характер, слишком много слез вредно для твоего здоровья. – Жань Янь порезала все овощи под рукой и посмотрела на Син Нян. По ее худобе и скрученным в пучок седым волосам и морщинам на лице, она бы сказала, что той было около шестидесяти лет, но судя по некоторым деталям, Жань Янь думала, что ей только около пятидесяти, в этом возрасте... не наступил ли у нее климакс.

– Мисс аккуратней с ножом, не причините себе вреда, – Син Нян вытерла слезы и, подкидывая дрова, проворчала. – Мисс такая разумная, удивительно добра к людям. Увы, жизнь полна страданий, ныне вы изменили характер, стали самостоятельно изучать медицину, и дошли с главного зала до кухни с вашим-то благородным происхождением. Старейшины клана Жань – все же старейшины семьи. Раз они не могут вести себя, как Молодой мастер, могли бы, по крайней мере, дать лицо главной супруге (матери ЖЯ), и проявить хоть немного снисхождения. Подождем пока все утихнет, мисс наберется сил, и тогда вам наверняка улыбнется удача...

Син Нян про себя удивляясь, оглядела внешность и фигуру Жань Янь, но в ее глазах, пока ее мисс в порядке, любое горе не было бедой.

– Уже полдень, почему до сих пор нет новостей! – Син Нян посмотрела на небо снаружи и снова не смогла сдержать волнения.

Жань Янь глядя на нее, глубоко задумалась: если у Син Нян всегда был такой нрав, как она смогла заслужить уважение леди Чжэн? Возможно, нерешительность – в ее натуре, но, по крайней мере, невозможно рыдать без повода. Похоже, у нее действительно климакс.

Син Нян частенько выходила посмотреть, в то время как Жань Янь почти приготовила все блюда и ждала только возвращения Жань Юнь Шэна, чтобы начать обжарку.

– Мисс! Мисс! – голос Ван Лу внезапно пронзил тишину.

Син Нян тут же выскочила наружу, но увидев, что Ван Лу была в одиночестве, схватила ее за руки, с тревогой спросив:

– Кого-нибудь спасли? Что насчет Десятого мастера?

– Они остались позади, тело Гэ Лань настолько слабое, что она не сможет подняться по горной дороге. Десятый мастер нашел носильщиков, чтобы поднять ее. – Даже взволнованный голос Ван Лу слегка дрожал, а глаза распухли, как грецкие орехи, было очевидно, что раньше она плакала. Ван Лу заметив, что Жань Янь вышла из кухни, бросилась к ней, взяла ее за руки дрожащими пальцами и радостно сказала: – Мисс, это Гэ Лань, Гэ Лань!

– Не носись тут с радостным лицом, лучше расскажи о том, что произошло, – остановила ее Жань Янь.

Едва успев утихомирить свои эмоции, Ван Лу быстро заговорила:

– Эта служанка отправилась с письмом к губернатору провинции Лю. Ему в то время довелось слушать дело. Служанка подождала у двери полчаса. Когда я вручила письмо губернатору провинции Лю, он немедленно послал людей на Цинюфан (п.п Сапфировая площадь), служанка тревожилась и последовала за ними. Когда я встретила Десятого мастера, человек уже был спасен, и служанка увидела Гэ Лань...

Голос Ван Лу внезапно ослабел, словно ее горло слегка перехватило:

– Она больше не может говорить, она стала… она стала немой.

Жань Янь плотно сжала губы, и Син Нян снова заплакала.

В это время с улицы послышался слабый шум, Жань Янь с Ван Лу и Син Нян вышли навстречу, увидев это, Сяо Мань тут же последовала за ними.

По дорожке из голубых камней двигалась группа людей. Жань Юнь Шэн шел впереди, за ним носильщики с паланкином на плечах, и шесть-семь монахинь с хмурыми лицами. То, что Жань Юнь Шэну удалось прорваться через горные ворота, сделало их несчастными.

Жань Юнь Шэн, увидев Жань Янь, широко улыбнулся:

– К счастью, я выполнил миссию, Десятый брат вернул ее обратно.

Жань Янь улыбнулась в ответ, все глаза обратились к паланкину, наблюдая, как четверо носильщиков опускают его, и некоторое время спустя, бамбуковый занавес был отодвинут изнутри.

Первым, что увидел Жань Янь, была рука, открывшая его: она была бледной, как бумага, и тонкой, как бамбуковое коленце, неудержимо дрожащая от слабости и внутреннего возбуждения. Когда бамбуковые шторы были полностью открыты, вперед шагнула худая высокая женщина в синевато-серой холщевой одежде. Ее лицо, как и та рука, было тонким и худым, и она была завернута в широкую грубую одежду, словно в обрывок бумаги, казалось, ее могло сдуть даже слабым ветерком.

Черные волосы, доросшие до колен, свободно свисали позади, оттеняя бледное и почти прозрачное изможденное лицо. У Гэ Лань были красивые черные волосы, черно-белые глаза, яркие, словно родниковая вода.

Жань Янь оглядела ее, ее внешность совпадала с девушкой во сне. В этом году Гэ Лань исполнилось восемнадцать лет, за исключением того, что она стала чуть выше и сильно исхудала, изменений почти не было. Время, кажется, сжалилось над ней, сохранив ее внешность настолько, насколько это было возможно за прошедшие два года.

Именно эта женщина не пожалела собственной жизни, чтобы защитить человека, и два года спустя Гэ Лань по-прежнему верила в человека, которого хотела защитить, и ему первому передала весть о своем заключении, сердце Жань Янь было полно уважения и сострадания. Они тихо позвала.

– Гэ Лань.

Затуманенные глаза Гэ Лань, наконец, не смогли сдержать слез, она открыла рот и лишь глухо простонала, ее слабое тело прислонилось к паланкину и медленно скользнуло вниз.

Жань Янь шагнула вперед и, обняв ее, осторожно вернула в прежнее положение, прошептав:

– Все закончилось, Гэ Лань.

Случившееся в резиденции Инь широко разошлось по городу Сучжоу, и почти все присутствующие слышали о том, что человек, которого считали умершим два года назад, очень сильно страдал и вернулся, сделав встречу два года спустя и счастливой, и грустной.

Слезы Син Нян больше были похожи на рухнувшую плотину, но радость в ее глазах было трудно выразить.

Сяо Мань смотрела на Гэ Лань со смешанными чувствами в сердце, там было и сочувствие, и немного неловкости: она должна была стать личной служанкой Жань Янь, но человек, умерший два года назад, внезапно появился снова, разрушив все ее замыслы... Гэ Лань когда-то «умерла» за Жань Янь, а Ван Лу много лет делила с ней горести. Это были годы незаменимых чувств. Она знала, что у нее нет надежды втиснуться в такие отношения меж хозяйкой и слугами.

– Это счастливое событие, не плачь больше, заходите, давайте поговорим обо всем во дворе. – Пока хозяйка со слугами плакали и обнимались, Жань Юнь Шэн отослал носильщиков и зевак, и только затем окликнул их.

Снова послышался плач, Сяо Мань поддерживала Син Нян, которая от плача, была в полуобморочном состоянии, а Ван Лу и Жань Янь подхватили Гэ Лань, вместе войдя во двор.

– Пусть Ван Лу сначала вскипятит воду и искупает Гэ Лань. Если есть какие-то вопросы, подождите, пока она не окрепнет, – приказала Жань Янь.

Когда они расселись в доме, эмоции Гэ Лань тоже пришли в норму, взяв Жань Янь за руку, она с улыбкой взглянула на нее.

Жань Янь крепко обняла ее в ответ. Хотя она была счастлива, она также вспомнила, что немота Гэ Лань, видимо, связана не с тем, что ее язык был поврежден, а с отравлением ядом.

В конце концов, если язык поврежден, и не обработан должным образом, он может отмереть, и его повреждения влияют только на речь, но не на голосовые связки. И она не стала бы немой как сейчас. Но это не значило, что это можно вылечить. Во многих легендарных историях говорилось, что после отравления ядом, пока есть противоядие все может быть восстановлено, у Жань Янь это вызывало смех. Как правило, этот вид яда, разрушал голосовые связки так, что их трудно было восстановить, а процесс заживления был долог и сложен, и не каждый случай излечим.

Они просидели некоторое время в тишине, радость воссоединения заполнила всю комнату.

Гэ Лань была весьма умной женщиной, оглядев обстановку в доме, она поняла, что у Жань Янь не все в порядке, особенно Син Нян, выглядевшая более чем вдвое старше, чем раньше.

Поняв, что ей, похоже, есть что сказать, Жань Янь велела Сяо Мань принести кисть и тушь, а Син Нян навести чашку сахарной воды.

Гэ Лань взяла кисть, и первое предложение, написанное на бумаге, было таково:

«Мисс стала намного уравновешенней, чем раньше, служанка почти не признала вас».

Жань Янь про себя вздохнула, к этому все и шло, но она уже подумала о том, как справиться с подобной ситуацией:

– Если бы я не стала уравновешенней, как я могла быть достойна того, чтобы ты пожертвовала жизнью ради меня.

Тихая улыбка разлилась по бледному лицу Гэ Лань, подобно водному лотосу на прохладном ветру летнего вечера, она опустила глаза и написала:

«Служанка очень счастлива».

Она была счастлива, с одной стороны, потому что еще была жива, а с другой, потому что Жань Янь, в конце концов, не разочаровала ее. Через два года она, все же дождалась небольшого ослабления в надзоре и, используя старую женщину, доставлявшую еду, отослала новости. Основываясь на собственном понимании своей мисс, если та окажется достаточно разумной, то сообщит об этом властям, так как понимала, что ее слабым характером она никого не сможет спасти, но все равно решила еще раз рискнуть.

 

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется