Двенадцать королевств Часть 8: Глава 7

Спустя ещё три дня, они прибыли в среднего размера городок. Это была последняя безопасная остановка в их путешествии. Дальше к северу пролегали территории, контролируемые бандитами, и путешествие по ним было сопряжено с куда большими рисками.

Следующим утром они отправились в путь по пустынной дороге. Кенчу шагал впереди. Большая часть деревень, мимо которых они проходили, не подавала и малейших признаков жизни — они были давно заброшены, и постепенно поглощались дикой природой.

— Хотя бы стены и крыши относительно целы, — тихо, почти шёпотом заметил Киоши.

Если бы не угроза со стороны бандитов, эти дома и земли вокруг могли бы спасти жизни множества людей, как минимум — тех беженцев, что сейчас укрывались в храме Фукю. Зарослей тернового дуба, «дара Коуки», обильно произраставших вокруг Рин’у, здесь нигде не было видно, что ещё больше подтверждало, что эти места были давно заброшены.

К вечеру на горизонте уже виднелся Соко, но они не планировали в нём останавливаться. Город выглядел обветшалым, однако тусклые огни фонарей доказывали, что в нём всё ещё жили люди. Тракт пролегал к западу от Соко и тянулся дальше на север. Близ города, от него отделялась дорога поменьше, ведущая куда-то на восток, и терявшаяся среди гор.

— Куда ведёт эта дорога?

— К провинции Джоу, — принялся объяснять Хоуто. — Дорога проходит меж вон тех гор, и вскоре за ними вливается в тракт Тотей, что пролегает к востоку от Рин’у.

Кенчу молча кивнул. Он был немногословным человеком со стойким характером. Он отвечал на прямые вопросы, но никогда не изъявлял желания говорить лишнего, и в особенности, говорить попусту. С ним трудно было сойтись, но он, тем не менее, пользовался доверием беженцев, и был широко известен в их кругах.

«Тогда, возможно, всё могло сложиться не так уж плохо», — слабо улыбнувшись, подумала Рисай.

— Что такое? — спросил Хоуто, заметив выражение её лица.

— А, да ничего особенного. Размышляла о Его Величестве. Он любил говорить, что не пользуется популярностью у народа.

— Э… Не пользуется популярностью? — в голосе Хоуто звучало неподдельное удивление.

Рисай засмеялась. Когда-то и она реагировала на такие заявления схожим образом. «Вы, верно, шутите», — отвечала обычно она. Она не до конца понимала, как ей следовало правильно объяснить свою позицию, но она никоим образом не могла представить, чтобы человек вроде Гёсо, в его положении и с его характером, был малоизвестен и непопулярен в народе. В её понимании, он был словно создан для того, чтобы править королевством.

«Я простой скучный человек», — любил говорить Гёсо. — «Во мне нет никаких цепляющих черт».

Меньше, чем за год после восхождения на трон, Гёсо уже успел заработать репутацию нетерпеливого правителя. Даже Рисай была озабочена теми темпами, которыми он стремился продвигать свою политику.

— Я не популярен в народе, — ответил ей тогда Гёсо. — И, отвечая на твой вопрос, именно поэтому я и не могу действовать медленнее — мне важно удовлетворить потребности моего народа. После того, как безжалостный король Кё привёл страну к нищенскому существованию, мне важно показать людям, что вскоре о них позаботятся, и что королевство никого не обидит.

— По мне, так все и так это понимают, — куда больше Рисай беспокоили люди, неспособные адаптироваться к стремительным изменениям, затрагивавшим все сферы их жизни. Она боялась, что этих людей попросту сметёт волной надвигавшихся перемен. Даже саму Рисай в какой-то степени пугала неопределённость ближайшего будущего.

— Тогда скажем так — это в моей природе, — ответил ей Гёсо. — Я привык решать проблемы с наскока, не сбавляя скорости и не ослабляя натиска ни на минуту. Я не смогу просто сидеть и ждать, пока народ признает меня и одобрит то, что я делаю, ведь они никогда не смогут поспеть за всем тем, что я собираюсь сделать.

— Что он имел в виду? — переспросил Хоуто, когда Рисай пересказала ему это. Рисай усмехнулась — в своё время сама она задалась точно таким же вопросом.

— Ты же знаешь, какой любовью и популярностью у своих подчинённых пользуются Ганчоу, Соген и Гайшин? — ответил ей тогда Гёсо. — Ганчоу любят за его широкие взгляды, Согена — за вежливость и утончённые манеры, а Гайшина — за его доброту и чистое сердце.

— Ну… да, но…

— У Эйшоу, конечно, есть свои причуды, но, — Гёсо ухмыльнулся, — именно благодаря ним у него есть своё, особое очарование. Что он, что Сейрай — они оба ухитряются осыпать ближних прямо-таки шквалом критики, но при этом оставаться с ними лучшими друзьями. Должно быть, поэтому им все доверяют.

Рисай кивнула — конечно, и у Эйшоу, и у Сейрая были свои недоброжелатели, но сторонников у них было несоизмеримо больше. И среди своих сторонников, они оба пользовались безоговорочным уважением.

— Так вот, у меня нет ни одного из этих качеств, — продолжил Гёсо. — Лучшими из эпитетов, произносимых в мою сторону, были, пожалуй, «праведный» и «щепетильный», и даже они тянут на комплименты лишь с натяжкой. Мне никогда не стать душой компании. Короче, я непопулярен.

— Это ведь… не единственное определение популярности, — возразила Рисай. В её понимании, человек, вызывавший расположение, доверие и солидарность, никак не мог быть «непопулярным». — Ваше Величество, вы тоже пользуетесь доверием и уважением многих. Тот же Ганчоу и другие генералы отзываются о вас крайне хорошо. Разве это не считается популярностью?

— Они доверяют не мне самому, а лишь показателям моей эффективности, — ответил Гёсо с таким видом, будто озвучивал нечто само собой разумеющееся. — Не будь их — никто бы никогда не встал под мои знамёна.

— Не говорите так!

— Не переживай, это не задевает меня, — улыбнулся Гёсо. — В конце концов, в мире живёт множество таких же неинтересных людей, как я. Но, если я продолжу демонстрировать результаты, которых ожидает народ — я обрету последователей. Любая популярность, которую я смогу завоевать, будет следствием моих свершений. Вот почему я стремлюсь достичь наибольших результатов в наименьшие сроки.

В ответ Рисай лишь неопределённо хмыкнула. Спорить было трудно — с такой точки зрения, «популярность» Гёсо действительно проистекала из его достижений.

— Поэтому мы будем двигаться вперёд максимально возможными темпами, — подытожил Гёсо, задумчиво глядя на водную гладь Моря Облаков.

— И результаты, которых вы так жаждете, принесут вашим подданным спокойствие и умиротворение.

— Верно, — кивнул Гёсо.

 

— О-хо-хо, — озадаченно протянул Хоуто, когда Рисай закончила свой пересказ, — А он и правда был настолько неинтересным человеком?

— Он… до невообразимого серьёзен. И в его характере есть множество острых углов. Но я никогда не считала его неинтересным, скучным, или что-то в этом роде.

— Ну, раз ты так говоришь, то, думаю, так оно и есть.

— Интересно… — начала было Рисай, но её неожиданно перебил Киоши. — Если он действительно такой человек, то, должно быть, его нынешнее состояние чрезвычайно тяготит его.

Эти слова вонзились в сердце Рисай, словно нож.

Гёсо был жив. Она не сомневалась в этом. И неспособность сделать что-либо во благо народа Тай, вероятно, действительно лежала тяжким грузом у него на душе. Он наверняка понимал, что хаос, царивший ныне в Тай, проистекал от безвластия, что от нежелания Асена править люди нищали и терпели лишения. О, боги, как же раздражён и расстроен он наверняка был.

— Ну конечно, — тихо произнесла она. Раньше ей не приходилось задумываться об образе мышления Гёсо, и стараться понять, что он думает и чувствует.

Подняв голову, она заметила женщину с ребёнком, шедших довольно далеко впереди. Женщине на вид было около тридцати. Несмотря на свой измождённый вид, она шагала быстро и уверенно, крепко держа за руку маленькую девочку. Вокруг её головы была повязана белая лента.

— Серьёзно? Ещё паломники? — шепнула Рисай. Киоши и Хоуто озадаченно переглянулись, после чего проследили за её взглядом. Заметив путников, Хоуто сразу же поспешил к ним.

— Извините, — окликнул он их. — Быть может, этот вопрос прозвучит глупо, но, вы направляетесь к горе Канъё?

Вздрогнув от неожиданного вопроса, женщина обернулась и с подозрением оглядела Хоуто. Впрочем, заметив посох с белой лентой в его руке, она расслабилась и облегчённо выдохнула.

— Да, — ответила она. — Вы тоже идёте туда?

Хоуто кивнул, и окинул взглядом девочку рядом с ней. На вид ей было не больше семи лет. Она могла бы быть весьма очаровательным ребёнком, но всё портили худоба и усталость — вероятно, сказывались тяготы путешествия. Девочка крепко держала мать за руку.

— Это ваша дочь? — поинтересовался Хоуто, после чего с улыбкой обратился к девочке, — Привет, малышка.

Девочка тут же спряталась за спину матери.

— Простите, — отозвалась женщина. — Она стесняется незнакомцев.

— Нет-нет, что вы! Это моя вина, что я так неожиданно набросился на вас с вопросами. Прошу прощения, — Хоуто ободряюще улыбнулся. — Получается, вы путешествуете вдвоём с дочкой?

— Ах, да, конечно.

— Понимаю, что могу лезть не в своё дело, но, — на лице Хоуто отразилось неподдельное беспокойство. — Вам не кажется, что это немного опасно? Мы слышали, что местные бандиты в последнее время никому не дают покоя.

— Мы тоже слышали много слухов, — кивнула женщина. — Но насколько они правдивы — другой вопрос.

— По мне, так в них определённо есть зерно истины. К тому же, скоро окончательно наступит зима. В горах уже выпал снег. Разве ребёнку не будет, хм, тяжело в такой обстановке?

На лице женщины мелькнуло виноватое выражение.

— Ну, слухи слухами, но белая лента должна дать нам пройти спокойно, — ответила она, потупившись. — Это, вроде как, нерушимое правило. Ну, мы пойдём. Берегите себя.

Вежливо попрощавшись, женщина вновь взяла девочку за руку, и они поспешили вперёд по дороге, однако Рисай догнала их и преградила им путь.

— Разве вы не слышали? На дороге опасно, — попыталась вразумить их она.

— Эти слухи — просто пустая болтовня. К тому же, мы будем осторожны.

— Всё равно, это мероприятие само по себе чересчур опасно. Даже если бандиты решат вас пропустить, кто знает, что взбредёт им в голову потом? Их настроение колеблется из стороны в сторону, словно лист на ветру. И, передумав, они не станут вежливо предупреждать вас заранее.

— Конечно, — нетерпеливо бросила женщина, поглядывая на дорогу через плечо Рисай.

— Нет ничего зазорного в том, чтобы передумать, — продолжила Рисай. — Вам действительно стоит вернуться. Хотя бы, чтобы переждать зиму.

— Вы ведь тоже хакуши, — женщина смерила Рисай взглядом. — Почему вы пытаетесь остановить нас? Мы пойдём дальше. Не переживайте, вы достаточно нас предупредили, и мы вас услышали. А теперь оставьте нас в покое.

— Но…

— Я прекрасно осознаю все опасности нашего путешествия, — женщина повысила голос, — Мой муж погиб недалеко отсюда.

— В таком случае…

— Он погиб, не успев закончить паломничество. Так что, — женщина вежливо поклонилась, и холодно отчеканила. — Я признательна за ваше беспокойство. А теперь, прошу меня простить, но…

— Вы не могли хотя бы оставить где-нибудь ребёнка на время вашего паломничества?

— И где же, по-вашему, я должна была её оставить? — ледяным тоном процедила женщина. — Кто возьмёт её к себе в такое время? Будь у меня такая возможность — думаете, я потащила бы её с собой?

— Но…

— Прошу, оставьте нас в покое. Нам нужно идти.

— Нужно ли?

— Так, — женщина внимательно посмотрела в глаза Рисай, — Кто вы, ребята, вообще такие?

Этот вопрос застал Рисай врасплох. Она замешкалась, не зная, что ответить.

— Вы ведь не отсюда, верно? Даже не из провинции Бун. Вам не приходится сводить концы с концами. Любой местный поймёт это с первого взгляда. Вы господа при деньгах, зачем-то притворяющиеся нами, простолюдинами, и делающие вид, что идёте в паломничество.

— Я живу в Рин’у, — ответила Рисай. — Да, я родилась не в этих краях. Но родина не определяет веру, разве не так?

— Должно быть, — холодно ответила женщина. — Тогда скажу вам вот что: в горах к северу отсюда живёт даосский мастер. Давным-давно он ушёл в горы и стал горным отшельником-сэннином. Если вам удастся встретить его в ходе паломничества, он дарует вам спасение от голода и холода. Тогда моя дочка хотя бы сможет жить спокойно, не боясь смерти.

«Что за чушь» — подумала Рисай. Она прекрасно знала, что сэннин не были способны на подобное. Кто, интересно, распространял эти слухи? Какой-то сказочник, не иначе. И всё же, жители провинции Бун цеплялись за эти сказки, черпая из них надежду в своих попытках выжить.

— Мы должны идти дальше, хотя бы ради моей дочки, — добавила женщина. С этими словами, она развернулась, и уверенно направилась в сторону Соко.

Проводив их взглядом, Рисай повернулась к Киоши и предложила:

— Давай последуем за ними.

— Думаешь, мы сможем её переубедить? — поинтересовался Хоуто. — Эта дама оказалась довольно упрямой.

— Но не оставлять же нам их на произвол судьбы, верно? Мы можем следовать за ними, поддерживая безопасную дистанцию. Если они попадут в передрягу, мы будем поблизости. Ну а случись чего, потом можно будет договориться и сделать вид, что мы идём в паломничество все вместе. Путешествие в нашей компании — пожалуй, лучший из доступных способов избежать опасности.

— Понял, — кивнул Киоши. Они, вместе с Хоуто и Кенчу, зашагали дальше по дороге, подстраивая скорость ходьбы, чтобы поддерживать дистанцию.

— А насколько вообще безопасен Соко? — поинтересовалась Рисай у Кенчу.

— Город под контролем бандитов, — ответил он. — Однако, там вполне достаточно населения, чтобы привлечь в город путников и торговцев. Поэтому нельзя сказать, что город бедствует — там хватает и товаров, и услуг. Путники в здешних краях обычно останавливаются в Соко на ночь. К тому же, в горах поблизости работает приличное количество шахтёров, и они в большинстве своём тоже живут в городе. Так что там не только одни бандиты. Но на кого мы наткнёмся, зависит лишь от того, как карты лягут.

Выслушав его, Рисай кивнула. Шедшая впереди женщина оглянулась через плечо, и, заметив их, ускорила шаг. Однако вскоре она поняла, что Рисай и её товарищи всего лишь идут следом, и не делают ничего помимо этого, и сбавила скорость до нормальной. Когда они подходили к воротам Соко, она замедлилась ещё больше, видимо рассудив, что безопаснее будет войти в город всем вместе.

Пройдя через ворота, женщина принялась озираться по сторонам. Город выглядел довольно мрачно — повсюду виднелись следы разрухи и упадка, большая часть построек была повреждена и брошена на произвол судьбы. Признаки жизни виднелись лишь в уцелевших зданиях — в окнах горел свет, а из дымоходов валили клубы дыма, но всё же, как минимум половина зданий выглядели необитаемыми.

Из стены дома по правую руку от них торчал небольшой флагшток, на котором висел трепыхавшийся на ветру белый флаг.

— В той стороне находится святилище, относящееся к храму Секирин, — заметил Кенчу, уточнив, что белые флаги отмечали дорогу к святилищам. И действительно, заметив флаг, женщина уверенно направилась по улице мимо того дома, на котором он висел. На улице было довольно тихо. Периодически им встречались горожане, поэтому её нельзя было назвать пустынной, но учитывая, что свет горел лишь в половине домов, в этом городе обитало довольно мало жителей с учётом его размеров.

Когда-то Соко был важным перевалочным пунктом — он располагался на перекрёстке тракта, соединявшего Рин’у с горой Канъё, и нескольких дорог, ведущих в сторону провинции Джоу. Сейчас же, в городе обитали в основном шахтёры — во многих приисках неподалёку до сих пор велась добыча минералов.

Мать с дочерью целеустремлённо двигались по мрачноватым улочкам, следуя за цепочкой из висевших на домах белых флагов, многие из которых из-за пыли и грязи давно были белыми лишь условно. Задержавшись у поворота, женщина обернулась, чтобы убедиться, что Рисай и её группа всё ещё следуют за ней. Свернув за угол, они увидели вдалеке ворота и видневшуюся над ними крышу святилища.

— Думаешь, там будут даосские жрецы? — поинтересовалась Рисай.

— Должны быть, — уверенно ответил Кенчу.

Храм Секирин был в первую очередь оплотом знаний и местом аскезы. В религиозном течении Тенсан существовало правило — держать «мирское» на расстоянии вытянутой руки от себя. Оно легло в основу негласного мирного договора между бандитами и паломниками.

— Посмотрим, — пробормотала Рисай.

На дорогу перед ними упала тень. Из полутёмной аллеи вышло несколько человек откровенно бандитской наружности. Заметив женщину с ребёнком, они направились прямо к ним и перегородили им путь. На них не было ни брони, ни оружия, но их манера держаться выдавала в них опытных головорезов.

— Что вам нужно? — нервно спросила женщина.

Рисай ускорила шаг.

— Я смотрю, ты не местная? — развязным тоном произнёс один из бандитов. Судя по тому, как заплетался его язык, сегодня он уже успел изрядно принять на грудь.

— Мы хакуши. Не обращайте на нас внимания.

— В это время года на горных дорогах ой как небезопасно, — ответил другой бандит. — Совсем не место для ребёнка, как по мне.

— Пропустите нас, пожалуйста, — сказала женщина, делая шаг вперёд. Однако один из бандитов преградил ей путь.

— Эй, давай-ка не шуметь попусту, — угрожающим тоном произнёс он, — Подумай о своей дочке.

— Ага, точно, — поддакнули его товарищи.

— Объявляю твоё паломничество оконченным, — заявил бандит. — А значит, пришло время пожертвовать дорожные запасы на наше благое дело.

Рисай покрепче перехватила древко своего посоха. Однако, Кенчу опередил её:

— Пропустите хакуши, — потребовал он. — Таковы здешние правила.

Бандиты переключили внимание на новоприбывшую четвёрку. Несколько пар глаз внимательно изучали их.

— Ты тоже давай-ка потише, — ответил говоривший до этого мужчина, вероятно, главарь этой банды. — Теперь вам ваши пожитки всё равно ни к чему.

— Да, нет никаких хакуши, раз паломничество окончено! — поддакнул другой бандит.

— Мы не собираемся останавливаться, — ответила женщина, и попыталась силой протиснуться мимо них.

— Ты чё, глухая?! — воскликнул один из бандитов, поймав её за локоть.

— Прояви благоразумие, — продолжил главарь. — Скоро выпадет снег. А раз ты всё равно пережидаешь зиму, то почему бы тебе не купить нам выпить? В благодарность за то, что мы вразумили тебя.

Киоши бросил беглый взгляд на Рисай. Та коротко кивнула в ответ.

Бросившись к бандитам, Киоши резким тычком посоха оттолкнул парня, державшего женщину за руку, и, размахнувшись, ударил ему по рукам.

— Эй, вы чё творите?! — завопил бандит, которому каким-то чудом удалось удержать равновесие и не упасть от тычка Киоши.

— Кенчу, уводи их в святилище! — скомандовала Рисай, отталкивая в сторону бандитов, потянувшихся было к Киоши.

Кенчу, пригнувшись, умудрился ловко протиснуться мимо бандитов к женщине, врезал локтём парню, уже успевшему получить от Киоши, и подхватил на руки девочку. Другой бандит попытался поймать его, но Киоши остановил его размашистым ударом. Чья-то рука схватила другой конец его посоха, однако Киоши не стал пытаться вырвать его — напротив, он позволил притянуть себя и врезался в бандита всем телом, выбив его из равновесия. Вновь обретя контроль над посохом, Киоши провёл подсечку, и его противник опрокинулся на спину.

Воспользовавшись возникшей прорехой, Кенчу, не раздумывая, схватил женщину за руку и бросился в сторону святилища. Один из бандитов попытался последовать за ними, но Хоуто успел вцепиться в него. Вдвоём с Киоши они повалили его, после чего Киоши врезал каблуком ботинка по его коленям, отчего бандит издал возглас боли. Развернувшись, Киоши успел заметить ещё одного бандита, бегущего к ним, и вонзил конец посоха ему в солнечное сплетение, после чего тот осел на землю.

«Отлично», — подумал Киоши. Благодаря Рисай и Коурё, его боевые навыки определённо улучшились.

— А ты хорош! — улыбнувшись, отметила Рисай. Держа посох ближе к середине, и орудуя им, словно одноручным мечом, она двигалась с практически нечеловеческой скоростью. Всего один взмах, едва уловимый взглядом — и незадачливый бандит, подошедший к ней слишком близко, упал без чувств.

Услышав позади топот, Киоши резко обернулся, и увидел, как из-за угла на них выбежала толпа бандитов.

— Бежим! — воскликнула Рисай, кивком головы указывая в сторону святилища. Кенчу и женщина с дочкой к тому времени уже успели скрыться за его воротами. На мгновение голова женщины высунулась из-за закрывавшихся ворот, но с такого расстояния различить выражение её лица было невозможно.

Из первоначальной группы бандитов, на ногах к этому времени оставалось всего трое. Переглянувшись, они совершили последнюю отчаянную попытку перейти в наступление. Хоуто повалил одного из них на землю. Второй бросился на Рисай, и та, ловко увернувшись, огрела его посохом по спине.

Получив долгожданную возможность отступить, они ринулись в сторону святилища. Однако вскоре дорогу им преградила вновь прибывшая группа бандитов.

«Нас окружают» — мысленно отметила Рисай. Они встали спиной к спине вместе с Киоши и Хоуто. Согласно подсчётам Рисай, впереди их поджидало шестеро противников, и ещё семеро находилось позади. И ещё трое бежало по улице в их сторону. Единственным утешением было то, что почти все они были безоружны.

— Придётся прорываться, — едва слышно выдохнула Рисай. Киоши и Хоуто кивнули, и все трое бросились на ту группу, что преграждала путь к святилищу. Киоши ударил посохом парня прямо перед ним. Тот потерял равновесие, но Киоши не успел опрокинуть его — другой бандит заблокировал его удар. Увернувшись от чужого кулака, Киоши встал в оборонительную стойку и сумел отбить следующий летевший в него удар. Его противник споткнулся, и Киоши сразу же шагнул вперёд, намереваясь воспользоваться этим. Однако ему помешал первый бандит, с которым он не успел разобраться.

Удар был неожиданным и ошеломляющим, и Киоши с большим трудом удалось устоять на ногах. Отбросив от себя бандита, он в возникшей паузе чудом сумел различить шаги позади себя. Извернувшись, Киоши отпрыгнул в сторону, разрывая дистанцию между ними. Один из уже валявшихся на земле бандитов вцепился ему в лодыжку. Пнув его по руке, Киоши отскочил ещё на шаг, и за спинами врагов сумел увидеть, что к ним бежало ещё с десяток бандитов.

«Это невозможно».

Его прошиб холодный пот. Теперь он понимал, каково было сталкиваться с превосходящими силами противника. На ум пришли слова Коурё: «Любого врага можно задавить числом. Это фундаментальное правило, лежащее в основе всех наступательных стратегий».

Вероятность выбраться из этой передряги в целости уменьшалась с каждой секундой. Для Киоши, учитывая уровень его способностей, это уже было практически невозможно. Конечно, до этого им удавалось сокращать число нападавших, однако их стремительно окружали, и чем больше противников выйдет против них, тем скорее закончится их удача.

Однако пока Киоши нервничал, Рисай умело расправлялась с одним противником за другим, и казалась при этом совершенно невозмутимой. Киоши решил, что лучшим вариантом сейчас будет прикрывать её тылы. Однако пробиться к ней было не так уж просто — каждый раз, когда он пытался до неё добраться, его неизбежно отталкивали прочь.

Постепенно даже Рисай становилось трудно справляться с неуклонно сжимавшейся вокруг неё толпой бандитов. Ещё немного — и её выдающиеся боевые навыки уже не будут иметь никакого значения, ибо врагов будет попросту слишком много.

Отчаянно потрясая посохом, Киоши завопил и бросился на стену из людей, окружавшую Рисай. Он надеялся хотя бы сбить противников с толку, возможно — прорвать прореху в окружении, суметь отступить, убежать к святилищу…

Откуда-то сбоку его ударили под дых. Несколько следующих секунд, в которые он пытался восстановить дыхание, тянулись для него мучительно долго. Повернувшись в сторону нападавшего, он едва успел заметить летящий ему в лицо кулак. Киоши успел увернуться, однако в процессе кто-то схватил его за руку, и, пока он пытался вырваться, его ударили чем-то тяжёлым по голове.

Мир вокруг него померк, и почти сразу следом взорвался снопом искр. Все его чувства на мгновение притупились, после чего его окатила волна боли. Придя в себя, Киоши понял, что стоит на четвереньках. Он попытался подняться, но его тут же оттолкнули и уронили на землю.

«В битве старайся не пропускать удары по голове», — вновь всплыли в голове слова Коурё, — «Если тебя ударят в голову — считай, что проиграл».

— Какого лешего вы не пропускаете хакуши?! Вы тут здесь все с ума посходили, что ли?! — кричал откуда-то Хоуто. Судя по всему, сражаться он уже тоже не мог.

— О, я как раз хотел спросить то же самое, — раздался чей-то на удивление спокойный и вкрадчивый голос. Толпа расступилась, и оказалось, что этот голос принадлежал крупному мускулистому мужчине. На его лице застыла вымученная улыбка, больше напоминавшая раздражённую гримасу.

— Хакуши ввязываются в уличную драку! Какого чёрта у вас здесь происходит, вы не подскажете?

— Эти ублюдки напали на женщину! — прокричал Хоуто.

— Женщину? — переспросил мужчина, приподняв бровь.

— Она сумела сбежать в святилище.

Киоши бросил взгляд на ворота. Там не было никого, ни единого признака жизни. Улица была заполнена бандитами, и их число увеличивалось с каждой минутой. Из их троицы на ногах к этому времени оставалась лишь Рисай, но, оказавшись в окружении столь большой толпы, она стояла неподвижно, понимая, что дальнейшее сопротивление было бессмысленным.

— Что-то я никого там не вижу, — заметил крупный мужчина, оглянувшись в сторону святилища.

— С ней был ребёнок. А эти гады пытались ограбить их.

— Хмм, — протянул мужчина, присаживаясь на корточки рядом с одним из валявшихся бандитов, — Рассказывай, что здесь произошло.

— Они… Они выпрыгнули на нас из ниоткуда и принялись избивать.

— ЛЖЕЦ!!! — взревел Хоуто.

— Эх, кажется, нам предстоит выслушать, что каждому из вас есть сказать в своё оправдание, — расстроено всплеснув руками, протянул мужчина. — Идёмте.

Толпа вокруг недовольно заворчала. От некоторых исходило практически праведное негодование, тогда как другие были, скорее, расстроены тем, что весёлый уличный спектакль, на который им посчастливилось попасть, чересчур быстро закончился.

— Вот этих первыми уводите, — потребовал кто-то из бандитов, и уже было замахнулся, чтобы врезать Хоуто в челюсть, но крупный мужчина остановил его.

— Но, Кюсан… — запротестовал было бандит.

— Как я уже сказал, каждому представится возможность рассказать свою историю.

Киоши удивлённо посмотрел на него. Разве Кюсан не был боссом бандитов, осевших на горе Канъю?

— Итак, почему бы нам всем не сесть где-нибудь, и не поговорить? — зловеще улыбаясь, предложил Кюсан, — Мне не по нраву столь многолюдные места.