Мой счастливый брак Глава 26. Однажды наступит весна. Часть 5

Она не могла ничего сделать, ничего изменить. Ей казалось, что она больше не имеет права противостоять Фую.

Всё, что она могла сейчас сделать – это не ухудшить и без того плохое впечатление Фую о ней.

Как и тогда, когда она жила с Саймори, единственное, на что Миё была способна – это извиняться. Это осознание было больнее самого яростного оскорбления. Она почувствовала, что сейчас расплачется.

Она опустила глаза, чтобы Фую не увидела, как их медленно застилают слёзы.

– Хмф, ты права... Так и хочется сказать, но я уверена, что Тадакио рассердится на меня и скажет, что я издеваюсь над тобой. Не начинай на меня ругаться.

– М-мои извинения.

Чем больше она пыталась сдержать слёзы, тем больше они переполняли её.

– Я знаю, что не могу позволить себе плакать, но...

Непрерывные извинения и слёзы. Неужели что-то изменилось с тех пор, как она жила в доме родителей?

Как и отношения с Фую, может быть, даже то, что, как ей казалось, изменилось в ней самой, на самом деле не изменилось?

Прошлое нельзя изменить. Фую была абсолютно права. Если прошлое сделало её такой, какая она есть сейчас, то, возможно Миё не сможет измениться.

Это было чувство полного отчаяния, словно её ноги тонули в бездонной трясине.

– Эти твои извинения довольно несносны.

Миё была потрясена.

– И что, по-твоему, от таких извинений? Чем больше ты просишь прощения, тем слабее оно звучит. Бесполезные унижения просто раздражают.

–Я...

Фую просила её не извиняться.

Миё не забыла, что ей говорили то же самое раньше. Что её извинения будут звучать не так искренне. Она снова повторяла одни и те же ошибки.

Она была такой безнадежной дурой.

– Я не испытываю никакого сочувствия к твоему прошлому. Я не могу терпеть эти твои раздражающие извинения, и я не собираюсь принимать такого грубого человека, который не годится на роль слуги, как ты.

Тон Фую был ясным и решительным.

Миё подозревала, что слова Фую исходят из чего-то внутри неё – из твёрдой убеждённости. В ней была сила, которой не хватало Миё.

Ей следовало быть более откровенной и открытой с Фую. Только потому, что она была такой бесхребетной, девушка не могла этого сделать.

– Но...

Погрузившись в отчаяние и пытаясь сдержать слёзы, Миё услышала неожиданное слово от Фую, которая продолжала высказывать свою точку зрения.

– Я бы сказала, что ты неистово исполняешь свой долг невесты Киёки.

– А?

Как раз в тот момент, когда Миё в шоке подняла голову, Фую громко захлопала в ладоши, прикрывая рот, и повернулась, чтобы посмотреть вдаль.

–Не заблуждайся. Ты некрасивая, невежливая, грязная, мрачная и некультурная. Не говоря уже о том, что тощая и не имеешь ни малейшего достоинства, гордости и даже самоуважения. Ты не отвечаешь самому минимальному требованию, чтобы считаться человеком.

Череда оскорблений Фую, прозвучавшая на одном дыхании, не оставила Миё времени на реакцию. Это был один ужасный удар в сердце за другим.

– Но ведь ты даже не спорила и не хвасталась передо мной, что на самом деле обладаешь сверхъестественными способностями, не так ли?

Её тихий голос исчез, не долетев до ушей Миё.

Фую продолжила пронзительным высоким голосом, как бы приходя в себя.

– Но то, что ты пытаешься действовать от имени Киёки, и только это, я полагаю, могу допустить, что, возможно, это может быть достойно его. Только едва ли!

Глаза Миё широко раскрылись, и в ответ она смогла вымолвить только "Хорошо".

Слова Фую были настолько сложными и запутанными, что она стояла, не понимая сути сказанного...

Щёки Фую вспыхнули пунцовым румянцем, когда Миё промолчала.

– Хватит уже! Протяни руку!

– Да, госпожа.

Миё протянула обе руки, не понимая, что происходит, и в её ладонь мягко легло что-то очень лёгкое.

Это была очаровательная белая кружевная ленточка.

Замешательство Миё только усилилось.

– Я носила это, когда была молодой девушкой. Другими словами, это дешёвый, устаревший мусор, который я больше никогда не надену. А вот тебе оно подходит идеально, если не ошибаюсь!

– Эм, Вы дарите это... мне? 

– Конечно же, нет! Это мусор, мусор! Тебе ведь нравится заниматься прислугой, не так ли? Тогда иди и выброси это!

– Да, но...

Лента была очень старая, и за ней, похоже, тщательно ухаживали. К тому же на ней было такое замысловатое кружево. Она определенно не была дешёвой.

А так как Фую все эти годы поддерживала ленту в безупречном состоянии, она не могла подумать, что это мусор.

– Хватит! – сказала она, снова повышая голос и хмуро глядя на недоумевающую Миё. – Это мусор! И ничего больше. Если ты настаиваешь на том, чтобы оставить этот кусок мусора себе, то не стесняйся, бери его, но знай, что он должен быть выброшен на помойку, где ему и место!

Подкрепив свои слова очередным хлюпаньем, Фую, не сводя свирепого взгляда, вышла из комнаты.

Слёзы, наворачивающиеся на глаза, и отчаяние, овладевшее её сердцем, полностью исчезли, и Миё стояла, потеряв дар речи, и смотрела вслед уходящей Фую.

Ощущение было такое, словно прошла буря.

– Что же мне делать...

По мнению Фую, лента в её руках была мусором, но для Миё она казалась чем-то необычным. Она не могла представить, что выбросит её.

На вопрос Миё ответила Наэ, которая всё ещё находилась в комнате.

– Мне очень жаль, юная госпожа. Я думаю, что будет лучше просто принять эту ленту для себя.

– Ты так думаешь?

– Да. Это не более чем моё личное предположение, но я полагаю, что госпожа хотела сделать Вам подарок.

Из того, что Миё видела за несколько дней своего пребывания здесь, следовало, что Наэ понимала Фую больше всех слуг. Хотя Фую никогда не говорила об этом прямо, Миё знала, что та очень доверяет женщине.

Если служанка говорила, что Миё должна оставить ленту, то вероятность того, что она ошибается, была невелика, но...

– Ты уверена?

Миё была в полной растерянности: неужели слово "подарок" не встречалось ни в одном слове, сказанном Фую. 

– Похоже, госпожа неравнодушна к Вам, юная госпожа. Эта лента – как бы доказательство того, что она признаёт Вас... или что-то в этом роде, я уверена. Если Вы не примете её, я думаю, это только оскорбит её.

– Свекровь... признаёт меня?

В это трудно было поверить после того, как Фую только что так пренебрежительно отозвался о ней. Всё ещё сомневаясь, Миё положила ленту на подставку для зеркала.

– Молодая госпожа. Если хотите, я повяжу Вам волосы этой лентой, когда Вы закончите одеваться.

– О... ну...

Предложение Наэ было просто фантастическим. Белая лента хорошо дополнила бы светло-лиловое цельное платье.

Но всё же, действительно ли это нормально? Ведь сам человек, от которого она это получила, неоднократно подчеркивал, что это мусор.

Уловив замешательство Миё, Наэ слабо улыбнулась.

– Несмотря на то, что госпожа обладает вспыльчивым характером и может быть резкой по отношению к неприятным ей вещам, в глубине души она не так жестока, как может показаться. Просто её косвенная манера поведения и речи выделяется.

– Косвенная, да... 

– Я думаю, что госпожа была глубоко впечатлена, когда вы вчера пытались спасти того человека из деревни. Хотя она и не сказала об этом прямо.

Миё вспомнила слова Фую, сказанные несколько минут назад.

– Но то, что ты пытаешься действовать от имени Киёки, и только это, я полагаю, могу допустить, что, возможно, это может быть достойно его. Только едва ли!

Это было довольно трудно разобрать, но, успокоившись и обдумав всё, Фую действительно сказала, что она не против признать Миё ради Киёки... или как это прозвучало.

Формулировка, которую трудно было понять. Непоколебимый и упрямый характер. Миё показалось, что она знает кого-то, кто похож на неё.

– Личности Киёки и матери, кажется, немного похожи, не так ли?

Она не смогла сдержать лёгкого хихиканья.

Когда Миё только приехала в дом Киёку, бывало, что он относился к ней холодно. Действительно, слухи о его холодном поведении ходили самые разные. Но он просто не умел выражать свои мысли, а на самом деле был очень добрым человеком.

Когда она это поняла, то даже его иногда грубоватые манеры показались ей очаровательными.

Когда она подумала, что и Фую может быть такой же, на душе стало немного легче.

– Молодая госпожа. Нам всем было приятно Вас обслуживать. Поэтому вместо того, чтобы прощаться, я надеюсь, что в будущем Вы ещё не раз к нам заглянете.

Эта надежда была еще слабой, как крошечное зернышко, но она уже чувствовала какую-то надежду.

– Да, конечно.

Обменявшись яркими улыбками, Миё принялась собираться.

В прихожей уже собрались все, кроме Миё.

– Я... я так и знала, это действительно непревычно...

Её первый западный наряд. Наэ похвалила её, сказав, что она "выглядит просто потрясающе", но когда пришло время выхода, она не могла успокоить своё колотящееся сердце.

По сравнению с кимоно, западная одежда была короче, ноги были слишком открыты ветру, что вызывало у Миё необычайную неловкость и смущение.

Когда Миё нерешительно ёрзала, не в силах выйти из укрытия, сзади послышался голос.

– Что ты делаешь?

Такая элегантная поза могла принадлежать только Фую. Она сама только что пришла в прихожую. 

– Я просто нервничаю...

– О боже, тогда, наверное, к списку твоих бесконечных недостатков нужно добавить "трусливая", да?

Миё промолчала

– Так ты действительно её носишь. Эту ленту.

– О, эм, да.

Наэ красиво уложила волосы.

Аккуратно расчёсанные, только верхняя часть волос на затылке была завязана, а нижняя половина оставалась распущенной за спиной, в так называемом дамском узле. Конечно же, с помощью белой кружевной ленты от Фую.

– Что ж, полагаю, это делает тебя несколько более презентабельной. Очевидно, учитывая, что когда-то она принадлежала мне.

– Большое спасибо. 

Когда Миё выразила Фую свою искреннюю благодарность, та отвернулась с твёрдым "Я очень на это надеюсь!".

Затем рукой, которая не держала веер, она неожиданно подтолкнула Миё вперёд.

– Ах...

Непроизвольно появившись в прихожей, она привлекла к себе взгляды всех собравшихся, и её сознание помутилось.

– Боже мой, Миё так же хорошо выглядит в западной одежде, не правда ли?

Первое, что она услышала, была слегка несерьёзная похвала от Тадакио.

– И Киёка, и Арата смотрят на меня...

Переведя взгляд, она увидела, что мужчины смотрят в её сторону. Ноги Миё естественным образом понесли её в их сторону.

Из них двоих первым заговорил Арата.

– Миё. Твой наряд просто великолепен. Красивый и очаровательный. Я не могу оторвать от тебя глаз.

– Спасибо...

Её щеки пылали. Бессознательно она судорожно сжимала руки, сцепляя пальцы в замок, но затем быстро расцепляя их.

Переведя глаза, чтобы не смотреть ни на кого, она встретилась взглядом с глазами Киёки. Когда они встретились, он мягко улыбнулся.

– Эм, Киёка. Что ты... думаешь?

– Да. Ты отлично выглядишь. Очень мило.

От радости и лёгкого удивления, вызванного его замечанием, её щёки запылали. Она прикрыла рот руками, и улыбка сама собой расплылась на лице.

– Милая... Он назвал меня милой...

Она никогда бы не подумала, что Киёка скажет ей что-то подобное.

Девушка ожидала от него комплиментов, но не ожидала, что он скажет ей такое слово. Это очень, очень обрадовало её.

Должно быть, именно это чувство испытывали люди, когда говорили, что они парят от счастья.

– Вот уж не думал, что услышу, как мой строгий до крайности сын называет кого-то милым... Фую, дорогая, теперь у нас нет другого выхода, кроме как принять их соглашение. 

– Не спрашивай меня. Не помню, чтобы я воспитывала из своего сына мужчину, который делал бы женщинам комплименты с такой неподобающей ухмылкой на лице. Воистину, прискорбный вид для сына Империи.

Тихий разговор о них так и не дошёл до ушей новобрачных.

После этого, когда они обменялись официальными прощаниями, у Тадакио нашлось несколько последних напутственных слов для каждого из них.

– Киёка, не забудь пригласить нас на свадьбу. Мы с Фую пойдём вместе.

– Если мне захочется. 

– А ты, мальчик Усаба. Ты так и не смог расслабиться, да? Не стесняйся, заезжай как-нибудь, осмотрим достопримечательности.

– Это очень верно. Может быть, тогда я приеду насладиться вашими горячими сточниками.

– Миё. Позаботься о Киёке за меня.

– Обязательно.

Тадакио крикнул "Будьте здоровы", когда они все садились в машину, и Миё услышала, как Киёка тихо ответил: "Это ты должен услышать".

Затем, резко помахав рукой на прощание, Миё, Киёка и Арата отправились обратно в столицу.