Военные Хроники Маленькой Девочки: Сага о Злой Тане Глава 1. Зимняя операция: Ограниченное наступление. Часть 2

В ТО ЖЕ ВРЕМЯ, СТОЛИЦА ФЕДЕРАЦИИ МОСКВА, СПЕЦИАЛЬНЫЙ ПОДЗЕМНЫЙ КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ.

Даже при включенном обогревателе и ярком свете в московском подземном конференц-зале было прохладно.

Скорее всего, мои товарищи выглядят мрачно, потому что чтение донесений с мрачным выражением лица стало хроническим заболеванием в наших рядах, — поморщившись, подумал комиссар внутренних дел Лория.

Это было неизбежно, учитывая структуру власти внутри Коммунистической партии. Понятно, что никто не сообщит об опасной для жизни ошибке с веселым выражением лица.

Искажение реальности было неизбежным результатом. В этой атмосфере каждый хотел свести к минимуму свои неудачи и преувеличить успехи. Их положение требовало трезвой и даже хладнокровной объективности, но об этом часто забывали.

Глава Комитета сопротивления на оккупированных территориях, читавший доклад незадолго до Лории, должно быть, думал точно так же…

Другими словами, этот человек, вероятно, также намеренно избегал всей правды.

— Чтобы дать общее представление о ситуации, генерал Зима, похоже, представляет собой серьезное препятствие для имперских сил. Я добавлю, что они, похоже, сталкиваются с трудностями со всеми своими точными механизмами, предназначенными для условий их более теплой родины.

Это был прекрасный отчет.

Агент Лории доставил то же самое. Это означало, что, скорее всего, ошибки не было, как таковой. Но даже если факторы, составляющие отчет, не были выдумками, самая важная часть — анализ — была ужасна.

— Как комиссар внутренних дел, я хотел бы задать вам несколько вопросов. — Лория небрежно обратился к главе комитета, пытаясь закончить свой доклад. Вопрос, который он задал в высшей степени спокойным тоном, был вызван его любопытством. — Это здорово, что Имперской Армии приходится нелегко, но я бы хотел, чтобы вы рассказали нашим товарищам, какую мощь они действительно могут использовать против нас.

— Состояние противника в настоящее время анализируется.

Лория скептически отнесся к тому, насколько серьезно этот человек имел в виду “анализируется”.  Он не сказал бы, что было бессмысленно представлять разведданные, которые не были должным образом изучены сначала, но он чувствовал что-то надуманное в этом оправдании.

— То есть вы хотите сказать, что состояние сил противника в настоящее время неясно?

Лория молча уставился на него.

Внезапно поставленный на место, другой мужчина начал паниковать. Видеть, как он мучается над тем, какой предлог придумать дальше, было просто слишком позорно.

В то время как Лория понимал, почему он хочет сообщать на собраниях только хорошие новости, у него не было никаких причин уважать это.

— Это... только приблизительная оценка для справочных целей, но…

Поэтому, когда глава Комитета сопротивления на оккупированных территориях открыл рот, словно приняв решение, Лория слегка нахмурился.

Я попросил провести анализ, а он предлагает для справочных целей? Какого черта?

— Мы получили известие от наших боевых товарищей, что имперская боевая мощь упала наполовину или, возможно, даже ниже.

— Это правда, товарищ?..

— Мы проводим тщательное расследование, чтобы разобраться.

Лория стремился к уравновешенному анализу и данным, но этот человек, казалось, не понимал этого. Его ответ не попал в цель. Остальным на собрании не потребовалось много времени, чтобы это заметить. Да, это было как раз в тот момент, когда вся комната начала испытывать к нему отвращение. Купаясь в сосредоточенном огне их взглядов, он поспешил заговорить.

— Н-но мы точно знаем, что их полевые силы уменьшились.

— Ты имеешь в виду, что им приходится нелегко из-за генерала Зимы?

— Да, товарищ комиссар! Имперская Армия замерзла в такую холодную погоду. Я думаю, что мы можем это утверждать.

Я понимаю. — Лория кивнул. Когда он снова оглянулся, то увидел идиотское лицо человека, который, казалось, думал, что ему как-то удалось.

Для Лории это была крайне разочаровывающая глупость.

После того, как стало ясно, что никакой полезной информации о Совете самоуправления не поступит, этот человек превратился в мусор. Он, должно быть, не имел никакого представления о своей роли и о том, чего от него ждут…

Между тем в Наркомате внутренних дел уже накопилось довольно много разведданных.

Им даже удалось внедрить действительно способного агента на исполнительный уровень Совета самоуправления, созданного имперцами.

Его организация имела гораздо больше информации о проблемах, стоящих перед Имперской Армией, чем болваны из Комитета сопротивления на оккупированных территориях.

Это было, конечно, в трудном положении.

Но опять же…

Лория криво усмехнулся. Были болваны, забывшие, что страдает не только враг. И, очевидно, Лория был не единственным, кто не мог этого вынести.

Несколько человек в форме, до сих пор молчавших, вдруг заговорили.

— Ваши утверждения, похоже, противоречат отчету Тринадцатой воздушной армии. Мы далеки от того, чтобы поддерживать превосходство в воздухе, и неясно, удается ли нам вообще сохранять равновесие.

— Я понимаю, что вы делаете все, что в ваших силах, товарищи, но, пожалуйста, не игнорируйте тот факт, что наши самолеты устарели по сравнению с Имперским воздушным флотом.

Опровержение было прекрасным примером сглаживания правды. С точки зрения Лории, лица солдат, слушавших такую чепуху, были похожи на волков, готовых вцепиться в свою добычу.

— Простите, что противоречу вам, но Тринадцатая воздушная армия состоит в основном из новых образцов. Проблема заключается в количестве доступного материала.

Солдат, посланный из Генерального штаба Армии Федерации, казался разочарованным.

Можно спорить, к лучшему это или к худшему... Но в любом случае их неоднократные поражения на поле боя, возможно, притупили их политические чувства. Военные набирались храбрости, чтобы сообщить неудобную правду.

Насколько мог судить Лория, это было регрессивное поведение. Но даже если это было просто их честное мнение, вытекающее из осознания того, что их предубеждения больше не совпадают с реальностью, и предлагаемое во власти агрессивной политической дискуссии, эти мысли все равно были достойны внимания.

— Это странно. Если имперский флот застыл на взлетно-посадочной полосе, то с чем именно мы боремся?

— Это официальное предупреждение для наших военных товарищей. Вам нужно следить за тем, что вы делаете.

Болваны, оказавшись в невыгодном положении, начали спорить, и Лория опустил железный молот.

— Довольно, товарищи.

— Товарищ Лория?

Он оглядел комнату и, получив молчаливый одобрительный кивок от генерального секретаря, начал говорить.

— Я хотел бы доложить, что удалось выяснить Комиссариату внутренних дел. Товарищи, давайте начнем с признания двух истин. Вот, — сказал он, приказывая подчиненному раздать документы. Он начал прямо излагать основные моменты. — Во-первых, сообщения наших товарищей, посвятивших себя помощи партизанам, вероятно, не являются ложными. Имперская Армия борется с зимой. Это не выдача желаемого за действительное, а простая реальность.

Он гарантировал правду о том, что Имперская Армия страдает от холода.

— Я подготовил доказательства, чтобы ответить на вопрос армии, так что, пожалуйста, взгляните.

— Это ремонтные мастерские?..

— Совершенно верно. — Лория кивнул, когда убедился, что бумаги дошли до всех, прежде чем продолжить. — Обратите внимание на все механизмы.

Хотя фотография была нечеткой, специалист мог легко разобрать информацию, содержащуюся внутри. Для военных этого оказалось более чем достаточно, судя по тому, как они начали кивать.

— Очевидно, что они посылают ужасное количество своих активов в тыл, как показано на прилагаемой фотографии.

Неудивительно, что офицеры Генерального штаба Армии Федерации ахнули при виде фотографии, сделанной внутри ремонтной базы — это была масса секретной информации. То, что Имперская Армия отчаянно пыталась скрыть, было раскрыто; во всяком случае, едва ли можно было сомневаться, что это было достижение, достойное переполоха.

Что больше всего удивило солдат, так это то, с какой готовностью эти сведения были переданы. Откровенно говоря, сокрытие источников информации даже от ваших союзников было основополагающим принципом шпионажа.

Если бы они не были невероятно уверены в себе, никто даже не подумал бы раскрывать разведывательные документы в таком масштабе. Они могли сказать, что Комиссариат внутренних дел, был полностью убежден, что имперские силы не смогут распознать источник.

— Есть и вторая реальность, которую мы тоже должны признать.… Как ни прискорбно, Имперская Армия быстро учится.

Все ловили каждое слово комиссара Лории, чтобы выяснить, как много известно его организации. Единственными, кого не интересовали слова Лории, были люди из Комитета сопротивления на оккупированных территориях.

— Особенно из-за этих марионеток, Совета самоуправления. Да, оказывается, среди сепаратистов* есть несколько бывших солдат Федерации. К сожалению, это означает, что наше зимнее боевое ноу-хау, несомненно, просачивается.

— Простите, товарищ Лория, это правда, что Имперская Армия и сепаратисты в так называемом Совете самоуправления сотрудничают?

Голос сотрудника Комитета по управлению оккупированными территориями дрожал так, что, казалось, он был не в состоянии сдержать дрожь.

Он изо всех сил пытался найти какую-нибудь ошибку в отчете Лории. Конечно, он знал — для него это был буквально вопрос жизни и смерти. Надеясь создать впечатление, что данные Лории не подтвердились, как и данные его собственной организации, этот человек опрометчиво повернул язык к комиссару.

— Это может быть имперская пропаганда, и не заметить ее было бы серьезной ошибкой. Что скажете, товарищ Лория?

— Отчет точен, у нас нет никаких сомнений…

— Так до какой степени обе стороны доверяют друг другу?

А-а-а. — Лорию охватило такое сильное желание расхохотаться, что он с трудом сдержался. Он чрезвычайно вежливо ответил на вопрос болвана.

— В самом деле, должен признаться, что мне довольно трудно ответить на этот вопрос. Поэтому я хотел бы спросить вас кое о чем…

Насколько некомпетентным ты можешь быть?

— С какой стати именно ты спрашиваешь меня об этом?

Человек, смотревший на него с открытым ртом, был надзирателем за операциями на оккупированных территориях. Лория бросил ему в лицо реальность, рассказав, как все должно быть.

— Ты не знаешь? Хм, это странно… Товарищ, разве партия не поручила вам расследовать управление? — Лория медленно осудил его резкими словами.  — Я действительно не понимаю. Как вы могли упустить из виду создание Совета по самоуправлению? По-прежнему нет никаких разведданных о нем после всего этого времени?

С точки зрения Лории, отделы, чьи юрисдикции пересекались, иногда были неприятностью.

Конечно, оборотная сторона заключалась в том, что если бы они были компетентны, их организация действительно могла бы конкурировать и представлять угрозу для него.

Но то, что было по-настоящему ужасно, еще впереди.…

— Мне задать другой вопрос? Предатель, сколько тебе заплатила Империя?

Бесполезные союзники были кошмаром.

Неумелость-это то же самое, что предательство. Его нужно было очистить.

— Э-этого не было!

— Тогда это должна быть некомпетентность, небрежность или саботаж. Неважно, что именно, но ты проделал ужасно плохую работу.

Все, что ему нужно было сделать, это пробормотать: “уведите его отсюда”.

Сотрудники Службы безопасности из Комиссариата внутренних дел, стоявшие наготове, вмешались и сопроводили человека, пытавшегося выкрикнуть что-то из комнаты чрезвычайно демократичным и гуманным способом. Остальное было их работой.

Конечно, он не обязан давать подробные инструкции по каждой мелочи. Предвосхищение его желаний было тем минимумом, которого он ожидал от своих офицеров безопасности. И он не боялся, что они совершат ошибку.

На этом вопрос их бывшего товарища был решен.

— На самом деле это самая важная информация, которую нам нужно получить. Мы вкладываем наши шпионские усилия в искоренение предателей, насколько это возможно. — Теперь, когда зачистка закончилась, Лория снова перевел разговор на Совет самоуправления… — Хорошо, товарищи. Это дело отстает из-за лени своего бывшего точечного человека. Я хотел бы сделать предложение о том, как прогрессировать.

Лория продолжил свое объяснение деловым тоном. Хотя он говорил небрежно, как будто не заставил кого-то раствориться в воздухе, он, безусловно, захватил достаточно инициативы, чтобы диктовать, что обсуждалось на столе.

— Говорят, что настоящие друзья познаются в беде. Я хотел бы проверить, останутся ли Империя и Совет самоуправления друзьями во время снега. Как думаете?

Если бы Имперская Армия и Совет самоуправления всерьез намеревались сотрудничать, это имело бы долгосрочные последствия.

Складывая воедино донесения, которые он получил от своего крота в Совете самоуправления, казалось, что сепаратисты многого ждут от Империи. Если бы Империя планировала активно развивать их фантазии, это был бы кошмар. Это могло означать, что Имперская Армия, которая должна была быть простым инструментом насилия, превратилась в соперника на более тонком стратегическом уровне.

— Товарищи из Генерального штаба.

Такие бесхребетные. — Ему хотелось вздохнуть при мысли о том, как трусливы были сотрудники Федерации с их дергающимися плечами.

Нет, они стали гораздо более откровенными после всех своих ошибок. Конечно, ему было неприятно, что приходится им угрожать.

Понимая, как важно сочувствие, Лория мягко улыбнулся.

— В чисто военном смысле все очень просто. Я хочу, чтобы вы ударили врага и посмотрели, как он отреагирует. Это официальная просьба от имени Комиссариата внутренних дел: подготовьте ограниченную контрнаступательную операцию против Имперской Армии этой зимой.

—Я... Прошу прощения, товарищ Лория, но... военная операция с политической целью?

Застывшие лица солдат говорили громче, чем он мог себе представить. Очевидно, учение о том, что офицеры должны всегда оставаться спокойными и собранными, не очень хорошо соблюдалось.

Лория когда-то слышал, что глаза говорят громче, чем рты, но независимо от того, откуда доносятся их голоса, эта реакция была слишком драматичной.

— Совершенно верно.

— Товарищ комиссар, как представитель Генерального штаба.…

— Ну что ж, придержи лошадей.… — Лория поднял руку, чтобы успокоить полицейских. — Если говорить прямо, то миссия является разведывательной и преследует политические цели. Но послушайте, я не стану возлагать на вас вину за чисто военные неудачи. Вполне естественно, что приоритет отдается стратегическим целям.

— Р-разведка боем? У нас есть идея, где находится линия противника. С чисто военной точки зрения это было бы рискованно, так как это могло бы закончиться ненужной атакой.

— Хорошая мысль. — Лория кивнул, но не сдался.

Война была продолжением политики.

Проблема, с которой они столкнулись, была стратегической по своей природе. Знание взаимоотношений между Имперской Армией и Советом самоуправления было абсолютно необходимо для долгосрочного планирования.

Тем более что…

— Это хороший шанс. Давайте сделаем это совместной операцией Армии Федерации и международного сообщества, чтобы добавить некоторое сотрудничество между странами. Если мы уже собираемся предпринять военные действия в политических целях, то это неплохая идея.

Это ваша работа? — спросил Лория глазами своего босса и получил утвердительный кивок.

В таком случае… — Он перевел дискуссию на следующий этап. — Ладно, переходим к оперативному планированию.… Какую поддержку мы получаем от Единых Штатов?

— В настоящее время конвой доставляет припасы, но есть проблема. Поскольку экспорт непосредственно в Единые Штаты нарушил бы некоторые внутренние законы Штатов, груз должен сделать крюк через третью страну, так что это займет некоторое время.

— Хм, — улыбнулся Лория и продолжил приготовления.

Если есть проблема, ее просто необходимо решить. И так как Лория знал, что это также был солидный шаг вперед в осуществлении его любви, было важно не торопить события.

 

 

 

НАЧАЛО ДЕКАБРЯ, 1926 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. ТЕРРИТОРИЯ ФЕДЕРАЦИИ, В ОКРЕСТНОСТЯХ ШТАБА МНОГОНАЦИОНАЛЬНЫХ СИЛ.

Федерация взяла на себя ведущую роль в формировании многонационального подразделения для демонстрации своих международных связей.

Заявленная цель состояла в том, чтобы представить совместные усилия группы союзников из различных стран. Внутри было также объяснено, что это пробное подразделение, которое может послужить основой для приобретения опыта совместных операций против Империи.

Проще говоря, Содружество неохотно, но в конце концов согласилось на предложение Федерации — хотя присяжные все еще не определились, был ли это хороший или плохой результат.

Новость о том, что некий подполковник морской пехоты, дислоцированный в Федерации, был послан для сопровождения конвоя, должно быть, была музыкой для ушей армейских властей Содружества.

— Из-за этого я скучаю по океану и даже не могу зайти в паб, чтобы выпить пинту. Истинный ужас служит короне. — Подполковник армии Содружества Дрейк что-то бормотал себе под нос.

Потребовался всего один письменный приказ, прежде чем он отправился на совместную миссию с Армией Федерации.

Благодаря уникальной цепочке командования, его полномочия были огромны.

Он чуть не расхохотался, когда ему вручили бумагу с надписью: “Сотрудничайте в максимально возможной степени в поддержку этой просьбы.” Она была написана таким старомодным языком, что он с таким же успехом мог бы быть назначенным капитаном линейного корабля в эпоху парусов.

— Но, я должен сделать все возможное, чтобы удовлетворить просьбу Федерации?

Он должен был оказывать посильную поддержку операциям союзников с честью и уважением. Другими словами, он не должен был делать ничего невозможного.

Не было даже необходимости использовать его мастерство и опыт, чтобы придумать умную интерпретацию его приказов. Кто бы его ни читал, было ясно, что он имеет право на отказ. Военное руководство Содружества предоставило простому подполковнику право отказать штабу Армии Федерации.

И как вообще Федерация… — Как член вооруженных сил Содружества, Дрейк, естественно, не решался сказать: приняла эти условия.

Он вышел наружу, чтобы быть осторожным, и поморщился.

Объединенная оперативная группа Армии Федерации была сформирована под знаменем прекрасных идеалов для содействия международному сотрудничеству, и ее двери были широко открыты, но в результате получилась неразбериха.

Любой, кто изучал происхождение всех собравшихся солдат, мог положительно сказать о широком глобальном впечатлении, которое производила эта сила. Даже если они смотрели только на военную принадлежность, там были войска Содружества, Федерации и Свободной Республики. При ближайшем рассмотрении обнаружились члены правительства Союз Антанты в изгнании, а также добровольцы из Единых Штатов.

Вызов одинокой Имперской Армии был разнообразным сопротивлением.

Многочисленные этнические группы объединились, чтобы бороться против огромной Империи. Это была мощная демонстрация прогресса и универсальности человечества, достойная аплодисментов.

Это был невероятно фотогеничный момент.

Можно сказать, что Коммунистическая партия Федерации не жалела усилий на пропагандистском фронте. Дрейк поймал себя на том, что тоже ими восхищается.

Непринужденно прогуливаясь снаружи, Дрейк был щедр на похвалы. — Может быть, нам стоит пригласить сюда кого-нибудь из наших колониальных чиновников? Им не помешал бы урок пиара от Федерации.

Содружество могло претендовать только на проходной балл в распределении и управлении несколькими этническими группами. Разделять и завоевывать — все это прекрасно. Тем не менее, даже щедрая оценка ставила его родину примерно на четверку.

Им нужно было учиться у коммунистов, как консолидировать скрытую энергию и использовать ее.

Возможность сказать что-то без колебаний была непреодолимой свободой. Радуясь, что его никто не сопровождает, Дрейк открыто высказал свое мнение.

— Разделяй и властвуй — это не единственный путь… Хотя это не так применимо во время гражданской войны, нам нужно научиться тонкостям объединения людей, когда мы сражаемся против иностранной державы

Любой, кто смотрит в небо, пытаясь приукрасить эгоистические интересы своей нации, будет разочарован, когда неизбежно обнаружит их лежащими на земле…

— Я не выношу, когда мной манипулирует пропаганда.

Одна только мысль о том, чтобы напрячься, для понимания настоящих плавильных котлов языков вокруг него, грозила усугубить его головную боль.

Даже судя по тому, что подполковник Дрейк слышал перед тем, как отправиться на свою одиночную прогулку, было ясно, что здесь присутствовало огромное количество национальностей, и их различные языки смешивались в беспорядке.

Неупорядоченная иерархия — кошмар командира, также была отчасти ответственна за такое положение вещей. В конце концов, кому-то было чрезвычайно трудно общаться.

Конечно, в гостинице, где размещалась их штаб-квартира, ситуация не изменилась.

— Должно быть, так было сразу после разрушения Вавилонской башни.

Процедуры связи стали до абсурда пугающими.

Официальное уведомление, выпущенное на языке Федерации, будет переведено так, чтобы все различные национальности могли его понять, а затем их ответы будут переведены на язык Федерации.

Даже для самых обыденных обменов сообщениями сообщения отправлялись именно так. Естественно, командиры были в растерянности. Не было ни одного солдата на современном поле боя, месте, которое требовало бы быстрой обработки больших объемов разведданных, который думал бы, что эта система выдержит в бою.

Смысл пропаганды состоял в том, чтобы заставить их выглядеть хорошо, но логика могла быть искажена очень сильно.

Единственный способ исправить ситуацию был чрезвычайно прост.

Переводчики — и много.

Другими словами, они использовали бы материальное превосходство, чтобы прорваться через  препятствие. Практическая проблема заключалась в том, что студенты, которые, казалось, были набраны из языковых школ Федерации, независимо от их уровня владения, уже говорили на всех языках.

При нынешнем положении вещей, сколько бы ораторов у них ни было, этого будет недостаточно. Нехватка была настолько серьезной, что даже офицеры среднего звена не могли иметь переводчиков.

Вот почему я должен наслаждаться этой прогулкой в одиночку… — Дрейк вздохнул, заметив идущего к нему солдата.

— Полковник Михаил?

Командующий Федерацией приветственно помахал ему, когда он приблизился. Дрейк тоже не мог говорить на своем языке. Но они не могли поддерживать разговор с помощью жестов.

— Ах, извините, я позову переводчика.…

— О, я сомневаюсь, что он нам нужен, мистер Дрейк.

Дрейк пытался жестами показать, что идет искать кого-то, но вдруг замер и пристально уставился на Михаила. — Как приятно слышать родной язык… Но мне и в голову не приходило, что вы заговорите на нем, полковник. Вы должны извинить меня — я давно не слышал этого диалекта, и он мне не очень нравится.

Слова, слетевшие с губ Михаила, безошибочно были родным языком Дрейка.

Более того, это был диалект ортодоксальной королевы. Когда этот человек имел возможность услышать аристократический акцент Лондиниума в таком отдаленном месте, как это?

Мир полон сюрпризов.

— Вы можете сказать мне в лицо, что мой диалект королевы плохой — и это прекрасно. Прошло слишком много времени — мой язык с трудом переваривает слова.

— Но обычно у вас есть переводчик.

— Он мешает. Никто не может свободно разговаривать, стоя под гильотиной.

Его комментарий был слишком откровенным, чтобы утверждать, что он на что-то намекал. С этими метафорами он не собирался давать сдачи.

Тем не менее, Дрейк понимал, что чувствует Михаил…

— Вещи, которые политработники не должны слышать, да?

— Ты имеешь в виду то, что я не хочу, чтобы они слышали?

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Дрейк и кивнул.

Мир, где майор магического корпуса должен был предпринять такие шаги, чтобы защитить себя, просто чтобы дружески поболтать с союзником, был немыслим для Дрейка.

Михаил, криво улыбаясь, был, к добру или к худу, воплощением честного солдата. С какой стати карьеристу сомневаться в родине, которой он поклялся в верности?

В какую холодную, бессердечную эпоху мы живем.

В эти холодные современные времена леденящая душу правда грозила заморозить не только кости Дрейка, но и саму его душу.

— Вам, должно быть, тяжело, полковник. Простите, что спрашиваю, нужно ли, чтобы шальная пуля трагически поразила этого политрука?

— Нет-нет, вовсе нет. Вам не нужно беспокоиться об этом.

— О? Вот это сюрприз. Ты так высокого мнения об этой Лилии Ивановне Танечке?

У Дрейка сложилось о ней не очень хорошее впечатление. Откровенно говоря, она была неприятна.

Точнее, она ему лично не нравилась.

Независимо от того, кем она была как личность, профессиональный солдат, такой как Дрейк, не мог принять политического офицера как друга. Следовательно, он думал о ней не как о человеке, а как о политическом офицере.

Имена — это то, что люди унаследовали от своих предков. Инструмент, известный как политический офицер, должен просто называться “политическим офицером”. Я не уверен, что конкретное имя необходимо.

— Честно говоря, трудно относиться к собаке, обнюхивающей твоих друзей, как к человеку. Я думал, что смогу отловить для тебя бездомного.

— Полагаю, мне следует проявить к вам должное уважение и ответить правдиво.… Она  лучше многих. Нет, я бы даже сказал, что она гораздо порядочнее остальных.

Дрейк был уверен, что он разинул рот, как идиот.

Если бы Михаил не говорил так бегло на диалекте королевы, Дрейку захотелось бы спросить, не мог ли он неправильно понять значения слов “лучше” и “приличнее”.

— Прошу прощения, но вы действительно имеете в виду то, что сказали? Этот политрук — один из лучших? — Лучший?! — Сильно ли изменилось определение этого слова, пока я не обращал на него внимания?

Дрейк думал о Лилии Ивановне Танечке только как о странном члене Коммунистической партии.

И действительно, это было просто потому, что так он называл политработников. Трудно было ассоциировать кого-либо из них с лучшим или достойным.

— Полковник Дрейк, я говорю только правду. — Купаясь во взгляде Дрейка — Ты, должно быть, шутишь, — усталое выражение лица Михаила не сдвинулось с места. — Учитывая возможность того, что нам могли прислать кого-то ужасного, я думаю, было бы продуктивно поладить с тем, кто у нас есть.

— Ужасно. Это единственное подходящее слово. — Дрейк сплюнул и посмотрел на небо. Было ли бледное небо символом этого безжалостного мира? Он тосковал по пасмурному мраку своей родины.

Неужели поле боя может быть таким абсурдным? — удивился он…

— Этот холод действительно проникает в твои кости, да? — заметил Дрейк, пожимая плечами. Если бы он этого не сделал, то не смог бы оставаться в здравом уме. — И что? Могу я спросить, почему вы пригласили меня на эту тайную встречу?

— Чтобы поблагодарить вас. И, извиниться.

— Хо-хо.

— Я слышал от товарища Ивановой, что подполковник Дрейк из флота Содружества любезно замолвил за меня словечко.

Что это должно означать? — Дрейк снова пожал плечами. — Ты вдруг показался мне странно далеким. — В чем дело?

— Сомневаюсь, что коммунисты и либералы могут ужиться.

— О? Это может показаться самонадеянным, но я думаю, что могут.

— Может, я и не выгляжу так, но я солдат, который пришел сюда сражаться за свободу. Я не уверен, что смогу ужиться с коммунистами, которые пришли поддержать Коммунистическую партию.

— Ты, должно быть, шутишь. — Так вот что значит расхохотаться. Какой поворот.

Было неизбежно, что смех разразился над холодным снежным полем Федерации.

Посмеявшись, Дрейк вынужден был признать свое поражение. — Ты меня поймал. Я сдаюсь. Тем не менее, — продолжал он, — пока коммунист — брат по оружию, это не проблема, правда? Ты не можешь выбрать свою семью, но можешь выбрать своих друзей. Если я выбрал себе в друзья коммуниста, то должен мириться с его эксцентричностью. Плюс… — Он усмехнулся и продолжил: — Нас недооценили.

— Что?

— Мы высадились на сушу не для того, чтобы гоняться за задницей Армии Федерации.

С тех пор как он пересек океан в качестве прямой поддержки Королевы Анжуйской, он сражался как солдат. Он здесь не для того, чтобы его защищали.

— Мы здесь, чтобы сражаться плечом к плечу с нашими братьями по оружию.

Даже если бы дружба между странами не была вечной…

Братья по оружию — это навсегда.

— Федерации это может не понравиться, но какое это имеет значение? Если мои союзники сражаются, я буду сражаться вместе с ними. Если мои союзники умрут, то и я умру вместе с ними. Вот что значит быть солдатом.

— Ха-ха-ха, хорошо сказано, полковник Дрейк.

— О? Ты не будешь называть меня товарищем?

— Я бы хотел называть тебя братом.

Должно быть, я улыбаюсь от уха до уха.

Назвать это сочувствием между двумя людьми, сражавшимися на одном поле боя, было бы бестактно. Это было уважение между друзьями.

— Значит, пора на работу.

— Да, давай перейдем к делу.

Они кивнули и стукнули кулаками…

Большая часть того, что он хотел сказать, не нуждалась в словах.

— Желаю вам удачи.

Это был кулак его собрата по оружию.

Дрейк разговаривал с ним через него.

Больше ничего не нужно было говорить.

 

 

 

---

 

 

1. Галапагосский синдром — экономический термин, обозначающий изолированное развитие в данном регионе отрасли, производящей глобально востребованный продукт. 

В переносном смысле понятие «галапагосский синдром» иногда употребляется и за пределами экономики, означая мышление островитян, основанное на оторванности от мира.

2. Патоген — микроорганизм, также под патогеном понимают любой фактор внешней среды, способный вызвать повреждение каких-либо систем организма или развитие каких-либо заболеваний

3. Сепаратисты — это термин, обозначающий меньшинство в стране, которое выступает против основной политики и стремится к отделению.