Военные Хроники Маленькой Девочки: Сага о Злой Тане Глава 3. Северная операция. Часть 1

28 СЕНТЯБРЯ, 1926 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. ИМПЕРСКАЯ СТОЛИЦА БЕРУН.

Каждый раз, когда она проходит через вход кабинета Генерального штаба, Таня думает, что начальство действительно делает все, что хочет.

Прошло всего несколько часов с тех пор, как она вывела свою боевую группу с Востока и вернулась в столицу Империи. Их послали туда под предлогом изучения ситуации, но один внезапный приказ заставил их вернуться.

Подполковник Таня фон Дегуршаф прилежна, имеет богатую трудовую этику и далека от тех бездельников, которые ненавидят выполнять работу, достойную их зарплаты. Но даже у нее встает кость в горле, когда Генеральный Штаб продолжает менять ее назначение.

Нелегкая задача — перебросить всю боевую группу с Востока обратно в столицу.

Ведь мы подчиняемся непосредственно Генеральному штабу. И мы были развернуты в регионе на Восточном фронте под юрисдикцией Восточной группы армий. Не то чтобы мы были им одолжены, но нас там разместили. Конечно, с приказом нам разрешили уйти, но быстрое отступление не могло пройти гладко.

Самая большая проблема заключалась в том, как вернуться в столицу. Это не так просто, как долгая поездка на поезде. Существуют ограничения, в которых могут использоваться вагоны имперской армии. Даже если нам скажут на бумаге, что будут предприняты усилия, чтобы сделать перевод более удобным... В полевых условиях не всегда так.

Даже в удобном плане с большой официальной печатью на нем, места, которые нам гарантируют в поездах, могут быть потеряны из-за погоды, технических проблем или кого-то еще, кто вмешивается.

Около недели назад Таня суетилась, устраивая место для бронетанковой части и тяжелого артиллерийского снаряжения, и сумела уговорить своего услужливого адъютанта забрать кое-какие сувениры с Востока.

Несколько дней назад она едва успела вздремнуть в тесном купе первого класса.

Вчера вечером она прибыла в столицу.

И пока она была занята всем этим, то получила еще одну телеграмму из Генерального штаба. Сообщение от генерал-лейтенанта фон Рудерсдорфа еще до того, как она успела доложить. Это действительно заставляет вас чувствовать, что высшие руководители думают только о своем собственном удобстве.

Конечно, это было ее личное чувство. Она не могла отказать в просьбе, основанной на должных функциях и полномочиях.

Так что, если ее вызовут, ей придется идти. В тот момент, когда среди ночи она получила телеграмму с просьбой явиться на рассвете, она решила вздремнуть, и была права, решив, что сон даже на несколько часов даст ей более ясную голову, чем вообще ничего.

Когда адъютант разбудил ее, она чувствовала себя немного менее усталой. Затем все, что ей нужно было сделать как магическому офицеру имперской армии — надеть безукоризненно отутюженную униформу и открыть глаза с помощью кофезаменителя.

Поскольку она направлялась в офис Генерального штаба, то решила, что должна привезти сувениры с Востока, поэтому собрала свой офицерский чемодан и приготовилась к отъезду.

Безупречно одетая в соответствии с правилами, она притворилась спокойной и задумчивой и задремала в машине, которую прислал Генеральный штаб — она спала там, где могла.

С того момента, как она приехала в офис, она старалась прогнать сонливость. Она подходит к столу члена парламента дисциплинированной походкой.

— Назовите свое имя и звание.

Как обычно, — наверное, следует сказать? Прием в офисе Генерального штаба, хотя и формальность, укомплектован профессионалами, которые не расслабляются.

Не хочу признавать, но я знаю, что выделяюсь своей внешностью маленькой девочки. Это работники, стоящие у входа в кабинет Генерального штаба; у них должна быть превосходная память.

— Магический подполковник Таня фон Дегуршаф из боевой группы “Саламандра”, в настоящее время приписана к Восточному фронту.

— Полковник фон Дегуршаф. Одну минуту, пожалуйста.

Люди, которые не понимают, как правило, высмеивают эти процедуры как пустую трату времени. К сожалению, это означает, что они стали слишком удобными. Даже если обе стороны знают, что опущение административных задач идет вразрез с правилами, они происходят довольно часто между друзьями.

Но сотрудники из Генерального штаба не забывают вызывать посетителей. Это проявление здорового внимания к своей работе. Вот что значит иметь благоприятное впечатление о ком-то и уважать его. Как я могу возражать против их обращения с ситуацией, когда она основана на правилах?

— Мы получили подтверждение. Вас ждут. Пожалуйста, пройдите в оперативный отдел.

Она оставляет их с благодарностью и идет по коридорам, которые знает наизусть. Из того, что она может сказать с первого взгляда, нет никакой суеты и беготни, которые предшествуют крупной операции.

Никто из сотрудников, приходящих и уходящих, не выглядит очень напряженным. И тогда Таня поднимает голову. Она беспокоилась, что ее вызвали для участия в другой большой операции, но...

Неужели я ошиблась? — Она внимательно вглядывается в лица проходящих мимо людей, хотя и не настолько близко, чтобы показаться невежливой, но... В данный момент ее взгляд останавливается на определенном лице.

— О, давно не виделись.

— Неужели это полковник Угер. Прошло много времени с последнего разговора.

При встрече они обмениваются приветствиями и любезностями. Взглянув на часы, Таня видит, что до встречи с генералом фон Рудерсдорфом еще есть время.

— Что ж, приятно видеть тебя в целости и сохранности. Эй, ты сегодня занята?

— Я приехала намного раньше, чем нужно, так что у меня есть немного времени.

— Тогда, пойдем со мной на минутку.

Он подмигивает и предлагает поговорить на ходу, но Таня говорит: “конечно, но перед этим” — ставит чемодан и что-то достает. — Я рада, что встретила тебя. Я собиралась принести это позже, в благодарность за то, что было раньше.

Она достала стеклянную банку — один из многих сувениров, которые она скупила у старшего лейтенанта Серебряковой на Востоке.

— Мед из тех мест, где я служила. Вы можете поделиться им со своей семьей, если хотите.

— О, честно говоря, я рад. Спасибо.

Хм? — Таня удивляется облегчению в его словах благодарности. — Это всего лишь мед... Неужели это действительно что-то такое, чему можно радоваться?

— Ну, ты дал мне кофе, и я решила, отблагодарить.

— Ха-ха-ха, да, я полагаю, мы оба получили то, что хотели.

Таня довольно хорошо знает подполковника Угера, так как они вместе учились в военном училище.

Это человек, которого можно охарактеризовать как чрезвычайно серьезного и честного. Если простого благодарственного подарка меда достаточно, чтобы получить рукопожатие благодарности, это довольно странно…

— Неужели положение с продовольствием в тылу так плохо?

— Это не кризис, так что все не так ужасно.

Значит, он не голодает. Никто из прохожих, казалось, тоже не голодал.

Что ж, — добавляет Таня.

Это центр имперской армии, главное управление Генерального штаба. Если бы даже штабные офицеры голодали, то не было бы времени на войну.

— И вообще, нормирование идет более гладко по сравнению с началом войны.

— Значит, с жизнью на тылу все в порядке?

— Да, все в порядке. Технически, мы должны сказать, что это совершенно нормально с точки зрения калорий и питания. Хотя этой зимой нас будет ужасно тошнить от брюквы.

Усталый тон его голоса говорит сам за себя.

Система питания работает, но только до тех пор, пока питательные вещества поступают в организм. Брюква — корнеплод и репа, не имеющие никакой репутации по вкусу.

Я слышала, что первоначально они использовались в качестве корма для скота. Если такие вещи попали в рацион питания, то легко понять, каково реальное положение дел.

— Спрошу прямо, как насчет предметов роскоши?

— Мы, наверное, не можем ожидать многого, когда находимся на войне. Морская блокада Содружества полностью лишила наши кофе.

— А-х, — она не может сдержать рыданий.

Я не питаю неприязни к еде, нацеленной на эффективность, но люди остаются людьми благодаря своей культуре и творчеству. С точки зрения уважения личных свобод, печально, что свобода питания людей была ограничена.

Еще один жестокий аспект войны.

— Тогда ситуацию очень серьезная, не так ли? Будем надеяться на ответные действия наших подводных лодок.

— Действительно. Полковник фон Дегуршаф. Я не знаю, есть у тебя время или нет, но если есть, приходь в службу поддержки. Я угощу тебя обедом.

— Хорошо. Я буду с нетерпением ждать. А мне уже пора.

Взглянув на часы на стене, она понимает, что ей уже почти пора на прием.

— Ладно, если все пойдет хорошо, увидимся позже.

Хотя она беспокоится о внутреннем фронте, ее долг превыше всего. С поклоном она направляется в глубь офиса Генерального штаба, где находится оперативный отдел.

Таня берет себя в руки, не зная, что ее ждет... И натыкается на своего злейшего врага: генерала фон Рудерсдорфа, сияющего натянутой улыбкой.

Улыбка военного стратега никогда не бывает хорошим знаком. Он что, смеется? Тебе лучше развернуться и бежать, если сможешь. Это все равно что быть атакованным врагом украдкой. Кто знает, что произойдет сейчас?

— Прошло много времени, полковник фон Дегуршаф.

— Да, сэр, давно не виделись. Моя боевая группа прибыла в столицу вчера! В настоящее время мы находимся в специально отведенных казармах.

— Да, я слышал. Мне жаль офицеров, но я подумал, что мы должны дать солдатам несколько дней отпуска, поэтому я пошел вперед и сделал все необходимые приготовления. Насколько возможно, отпустите их домой.

— Я ценю ваше внимание к моим подчиненным, сэр.

Их разговор основан на шаблонном стандарте, но в нем присутствует открытая привязанность. Хотя в рамках вышестоящего и подчиненного, их обмен, по-видимому, свидетельствует об их взаимном уважении.

Это тоже странно.

В голове у Тани звучит сигнал тревоги. — Странно, что генерал фон Рудерсдорф так дипломатичен.

Военный человек, который обычно сразу переходит к делу, сегодня необъяснимо ходит вокруг да около?

— Ладно, давайте перейдем к делу. Полковник фон Дегуршаф, вы отлично справились с поддержкой главной армии на Восточном фронте, изучением состояния противника и командованием экспериментальной боевой группой.

Какие теплые слова.

Если бы она не знала, каков он обычно, то, возможно, была бы тронута. Вот как дружелюбны его тон и глаза. И наоборот, поскольку она знает, как он разговаривает в обычный день, она вздрагивает.

Он говорит мне, что мы приступаем к делу, а потом хвалит меня?.. Какой солдат, нетерпеливый до грубости, способен на такое?

— Я просто выполнял свой долг, сэр.

— Не надо скромничать. Это из-за твоей несравненной преданности. Генерал фон Зеттюр тоже шлет свое восхищение.

Теперь у нее по спине пробежали мурашки.

— И, пожалуйста, прими это без возражений.

— Благодарю вас, сэр.

Он протягивает ей маленькую деревянную коробочку.

Задаваясь вопросом, дают ли ей бомбу, она нервно берет ее и обнаруживает, что она намного тяжелее, чем кажется. Теперь она уверена, что это бомба, но когда она ее открывает, то находит... медаль?

— Большой белокрылый железный крест, врученный вам за сбор разведданных и проведение испытаний в боевой группе. И рекомендация исходила, как это ни странно, из отдела военной разведки Генерального штаба.

— Это... Вау. Для меня это большая честь.

“Рекомендация” от отдела военной разведки Генерального штаба?

Выражая свои чувства метафорой, она почувствовала бы себя более непринужденно, если бы ей вручили ручную гранату.

Это оперативный отдел, находящийся глубоко внутри канцелярии Генерального штаба.

Но. Таня напрягается. С таким же успехом она могла бы быть на передовой. Нет, это место так же опасно, как ничейная земля на интенсивном Рейнском фронте.

— Итак, полковник. Вы действовали так великолепно, что мне трудно это сказать, но у меня есть приказ о роспуске боевой группы.

Таня вздыхает. Это так неожиданно.

— Прошу прощения, генерал, но что вы только что сказали?

— Буду откровенен, полковник.

Шутку ее начальника трудно понять. Вот каково видеть свое потрясенное выражение в глазах генерала фон Рудерсдорфа?

— Боевая группа “Саламандра” сделала то, для чего была создана. Теперь мы отправим отряды обратно на исходные позиции…

— Что?!

Отослать их обратно?

На мгновение Таня теряет дар речи, но потом кричит на своего начальника: — пожалуйста, не распускайте мою боевую группу! Они наконец-то объединились!

— Это имперская боевая группа, полковник...

— Ухх,  пожалуйста, простите мою вспышку.

Генерал слегка криво улыбается и говорит, что все в порядке, когда вручает пачку приказов. Но Таня все еще не может смириться и снова повышает голос.

— Я так старалась их натаскать! Командир не может бросить свою часть!

Они мои пешки, для продвижения.

Она не хочет, чтобы даже старший офицер поднял руку на ее людей…

Будь то в компании или в армии, субординация работает одинаково.

Ничего хорошего не выйдет из того, что командир откажется от них!

Но теперь... Генеральный штаб вмешивается в мое командование?

— Это неслыханно — расформировать подразделение, которое готово быть развернутым в любой момент!

— Все твои доводы справедливы.

— Если это правда, то... —  Она собирается умолять его передумать, когда…

— Полковник фон Дегуршаф, я уверен, что вы помните, но боевая группа была сформирована и испытана как специальная оперативная группа, а не как регулярное подразделение…

— То есть ты хочешь сказать, что мне не следовало инвестировать в них?

— Я хотел, чтобы вы испытали часть “специального формирования”. Вы создали великолепную команду элит — слишком великолепную. Я понимаю, что распускать их стыдно, но — продолжает он трезво, — одна элитная боевая группа — не то, что нам нужно. Группы делают возможными многие виды боевых действий. Но решающим фактором является доктринальное знание о том, как формировать их на организационном уровне, а не сила или талант отдельного командира.

Здравая логика. Думая о всей имперской армии, лучше иметь универсальные стандарты, которые могут применяться везде, а не выдающиеся индивидуальные подвиги.

Когда дело доходит до боевых групп, я вижу, как они хотели бы работать со многими из них.

— Я уверен, вы понимаете. Для того чтобы создать основу, на которой Генеральный штаб мог бы формировать группы и поручать их офицерам, нам необходимо приобрести ноу-хау.

Мы не должны делать незаменимый винтик. Он прав, что нам нужно несколько человек, которые знают о создании, тиражировании и использовании винтиков в организации.

А в армии, где истощение — это данность, важно иметь несколько резервных копий. С точки зрения логики, смысл присутствует.

Но даже так, Таня все равно спорит. — Пожалуйста, примите во внимание ситуацию на востоке!

Она почти кричит.

Она только что вернулась с передовой линии на Восточном фронте. Для того, кто осознает, что происходит в настоящем времени, невозможно беспечно следовать логике.

Рассуждения, которые работают в одном контексте, не обязательно звучат в другом.

— Это всего лишь затишье! Разве мы не должны признать ценность наличия хорошего, способного боевого актива, такого как боевая группа, в качестве стратегического резерва?

— Конечно, мы рассматривали его как стратегический резерв. Но затишье — это удача. Сейчас самое время заглянуть в будущее.

— Будущее?

— Наши потери на Восточном фронте очень велики. Если мы будем продолжать терять солдат такими темпами, боеспособность нашей армии будет сведена на нет.

— Нргх. — Таня, сама того не желая, теряет дар речи.

Она не может не кивнуть... Империя вливает огромное количество крови и железа на Восток с невероятной скоростью.

Армия прекратит свое существование к завтрашнему дню.

Также не будет никаких проблем с операцией на следующей неделе.

Даже в следующем месяце войска должны быть в состоянии поддерживать свою боеспособность.

И если повезет, они смогут пережить следующий год без происшествий.

Но это все равно отнимет у Империи ограниченные людские ресурсы. Они ускользнут, как песчинки в песочных часах…

Но в отличие от песочных часов, нет никакого способа перевернуться и начать все сначала.

— Скоро мы будем вынуждены использовать поврежденные части. Этот день может и не наступить завтра, но он придет. Поэтому очень важно, чтобы мы, как организация, изучали доктрину боевой группы, чтобы мы могли реорганизовывать подразделения на лету, даже если это нетипично.

Учитывая кошмар их сокращающихся людских ресурсов, я могу понять, знания для реорганизации разрушенных подразделений будет так важно.

— То, что вы так быстро сняли подразделение, дало нам надежду, и мы благодарны вам. Так что мне очень жаль, но пришло время Генеральному штабу проверить это ноу-хау. Возвращайтесь к командованию 203-м воздушным магическим батальоном…

— Да, сэр.

Здесь нет места для споров. Когда она думает о том, что вся власть отнимается у нее, она даже чувствует себя подавленной.

— Тем не менее, на данный момент единственный, кто имеет успешный опыт руководства боевой группой, — это вы. В недалеком будущем мы хотели бы, чтобы вы возглавили ту, которую мы формируем и собираем данные.

— Понятно. Я сделаю все, что в моих силах. Когда меня направят в сформированную Генеральным штабом группу?

— На самом деле вам не придется долго ждать.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Работа уже ведется. Это займет всего неделю, может быть, дней десять. Цель состоит в том, чтобы дать молодым офицерам опыт. И мы не хотим, чтобы вы слишком долго оставались без группы.

Мысль о том, что ее ветеранскую команду заберут у нее и дадут испытательную команду, отобранную Генеральным штабом, вызывает у нее головокружение. Я понимаю, потому что раньше работала в отделе кадров: это будет команда, которая удобна для штаб-квартиры, но которая не принимает во внимание людей на местах.

— Так что же мы с батальоном будем делать до тех пор?

— Я бы с удовольствием отпустил вас, но Империя не в том положении, чтобы позволить свободным частям отдыхать. У нас есть для вас работа, полковник.

— Да, сэр!

Хотя она отвечает галантно, щелкнув каблуками, ее ум мрачен в обратной пропорции к голосу. Вот что значит, когда твои нервы начинают истончаться.

— Отлично. Тогда давай поиграем в пиратов. Вы можете научить настоящих пиратов, как вести войну с использованием боевых патронов.

Он ставит перед ней план операции, и бумага издает легкий шум.

Удивительно, но нас направляют на Север, а не на Восток, где идут ожесточенные бои. Это патрульная миссия над осенним Северным морем... Если ехать туда, то я бы предпочел сделать это летом…

— Мы присоединяемся к линии морского патрулирования?

— Да. Существует не так много батальонов магов, которые могут справиться с дальними поисками над водой. Солдаты с севера умоляли нас одолжить им тебя.

Северное море славится своими холодными температурами. Хотя сейчас только начало осени, наверняка уже холодно.

Из всех времен года, чтобы совершать дальние перелеты через морские бризы... Мы продолжаем получать худший вариант.

— Номинально, это инспекция на месте. Ну, подробности вам сообщат, когда вы туда доберетесь. Тем не менее, все очень неожиданно — я действительно чувствую себя плохо из-за этого. Планирую уехать примерно на неделю.

— Понятно.

Да, я понимаю.

Даже если она не согласится, это приказ. Итак. Она скрипит зубами. Она должна делать то, что говорят.

Она делает салют в соответствии с инструкцией, все ее пальцы идеально выстроены в линию.

Таким образом, потеряв свою боевую группу, магический подполковник Таня фон Дегуршаф получает известие, что она будет брошена в буквальном смысле в холодное никуда.

У нее не было выбора. Нет, ее даже не спрашивали. Ей сказали. Это было неизбежно.

Я должна выбросить это из головы, — думает она и начинает предвкушать бесплатный обед, обещанный ей полковником Угером.

Не то чтобы она об этом не жалела.

Должно быть, я спала меньше, чем думала. — То, что сказал полковник Угер, было правдой.

Еда действительно была бесплатной.

Это была еда из армейской столовой Главного штаба, если только можно назвать ужасающе тушеные куски “едой”.

— Ха-ха-ха, я слышал новости! Генерал фон Рудерсдорф действительно усердно работает со своими людьми.

Напротив нее, смеясь с роскошными столовыми приборами в руках, сидит ее дорогой старый одноклассник.

Ты не можешь просто... — Таня решает предупредить его. — Вам знакомы слова “военная тайна”, полковник Угер?

— Очень хорошая мысль. — Он смеется. — Но тебе не о чем беспокоиться. Он отводит глаза от несъедобной вещи, которую в столовой Генерального штаба подавали на обед, и невинно пожимает плечами. — Расформирование подразделения и назначение вас, относится к корпусу обслуживания. Иначе говоря…

Он подносит вилку ко рту, хмурится на мгновение, берет воду и запивает то, что было, чтобы продолжить разговор. Нехорошо держать что-то во рту, поэтому он выпил воду ради разговора... Конечно, именно так мы делаем рутинную работу по извлечению питательных веществ из отвратительно ароматизированной пищи.

Я вынуждена заметить, что блюда, подаваемые в банкетном зале Главного штаба, по-прежнему ужасны на вкус. Это похоже на то, как качество еды приносится в жертву и становится обратным качеству тарелки.

— По секрету, я ответственный. Естественно, спорить с вами о вашем назначении — часть моей ответственности.

— Как приятно иметь близкого друга в этом деле. — Она благодарна, но и немного насторожена, так как это отличается от обычного. — Я была уверена, что это полковник фон Лерген.

Они едят и разговаривают. Таким образом, они могут отвлечься от предполагаемой “еды”, обеспечиваемой столовой, которой так гордится Генеральный штаб.

Говоря строго о вкусе, еда на самой передовой линии совсем немного лучше. В этот момент она рада быть магическим офицером, обеспеченным высококалорийной диетой.

Шоколад и печенье, которые они получают в качестве дополнительных услуг, довольно хороши на вкус. Если бы они были такого же качества, как еда в банкетном зале, было бы трудно избежать потери воли к борьбе.

— Кто знает? Наверное, так удобней. Это не то, что нам нужно знать. Тем не менее, миссия по поиску и уничтожению над водами, куда вы приписаны, несомненно, возвращает воспоминания.

Его глаза выражают что-то вроде улыбки, но он не улыбается.

А, понятно.

Он косвенно просит меня не спрашивать, Что задумал полковник фон Лерген, в чем же дело?

— Но... это та еще боль. Поскольку свободный отряд был послан, мы озадачены. Суть операции — проверка гражданских судов на месте?..

— А что, если ты их случайно потопишь? В конце концов, у тебя есть послужной список. Мы в корпусе обслуживания будем заботиться о пищеварительном здоровье наших коллег в юридическом.

Я чувствую себя так, как будто меня ударили в самое больное место. И Таня морщиться. Это был несчастный случай, но да... Я понимаю, как это можно было бы считать “рекордом”.

— А в Северном море?.. Торговые рейды там были бы политически проблематичны.

— Значит, мы проявляем внимание к людям, живущим на каком-то другом континенте или еще где-то?

Существует только одна национальность судна, плавающего в Северном море, которая потребовала бы осмотра на месте. Это будут только корабли из Единых Штатов.

Если вдуматься, то нет никакой причины, по которой гражданский корабль пересекал бы такие опасные воды.

Нет, не должно быть никакой причины вообще, и все же странно... Отставные моряки Единых Штатов, по-видимому, находят новые позиции на гражданских кораблях в Северном море.

— Это смешно, но, с другой стороны, я не могу сказать, что мы не должны пройти через это. Или я ошибаюсь, полковник фон Дегуршаф?

Поэтому все, что Таня может сделать — ответить с кривой улыбкой.

— Нет, пожалуй, ты прав. Смысл присутствует.

Генеральный штаб и армейское командование, которые хотят предотвратить усиление армии Федерации, втянули командование флота в эти странные отношения, где у них на самом деле разные идеи, но они работают вместе, под предлогом того, чтобы позволить наконец взять на себя ответственность за что-то. Тогда Министерство иностранных дел, вмешалось, чтобы потребовать некоторых политических соображений. Они правы, но именно тем, кто работает в поле, приходится нелегко.

Это как раз та ситуация, когда приходится сдерживать вздох. Плохая еда, угнетающие разговоры. И вдобавок ко всему, досадная ситуация на местах и политический фон.

Тс. — Затем, как раз когда Таня потягивает свой псевдо-заменитель кофе…

— Я просто разговариваю сам с собой, но... — внезапно говорит полковник Угер, как только официант уходит, — операция на Северном море, для которой развертывается ваше подразделение, стала возможной благодаря объединенному разведывательному управлению командования армии и флота.

Таня невольно наклоняет голову.

О плохих отношениях между отделом военной разведки Генерального штаба и Объединенным разведывательным управлением Командования Сухопутных войск и флота ходят легенды. Они всегда сталкиваются по вопросам вертикальной иерархии, распределения бюджета и полномочий. Она слышала, что им нужно работать над интеграцией, но…

Видимо, этот большой белокрылый железный крест принесет неприятности, как я и думала.

— Решение о роспуске боевой группы уже принято. Но я слышал, что начальство хотело поместить тебя в инструкторское подразделение, занимающееся изучением боевых навыков…

Значит, у меня опять украли чрезвычайно справедливую и мирную жизнь в тылу? — Опять?

— Быстрое вмешательство привело к переменам на Севере. Разведка продвигается в этом направлении. И это неудивительно. Они находятся в гораздо более щекотливом положении, чем ребята из отдела военной разведки…

Они напортачили в боях с Союз Антанты, Республикой и Дакией.

Проигнорировав несколько резкие предупреждения Генерального штаба, армия и флот должны стремиться восстановить свою власть, даже если они рискуют своей честью.

— Вот почему они так стремятся уничтожить что-то большое.

— И что же это такое?..

— Не знаю. Не похоже, чтобы они планировали какие-то крупные операции.

Если корпус обслуживания не знает, тогда они не могут перемещать так много войск. Было бы трудно использовать большую армию без заблаговременного накопления запасов продовольствия при поддержке Корпуса обслуживания.

— В таком случае, я просто разговариваю сам с собой, но пахнет неприятностями.

Так вот что самое подозрительное.

Мы, 203-й воздушный магический батальон, по своей сути довольно просты в использовании. Мы — одна из немногих команд с выдающейся огневой мощью, которую можно развернуть, не слишком напрягая логистическую сеть.

Мы должны быть очень удобны.

Разведка, видимо, завидует.

— Я буду иметь в виду, хотя на самом деле не ожидаю, что разведка соберет точную информацию.

— Как ты можешь? Этим парням нужна помощь. — С этим замечанием и кривой улыбкой тон полковника Угера меняется. — Понятно, значит, на этом разговор и закончится?..

— Кстати, о помощи, первым делом она нужна этой столовой.

— Полностью согласен, полковник фон Дегуршаф. Генеральный штаб определенно нуждается в некоторых высших офицерах разведки и поварах с чувством вкуса.

Она соглашается, но также замечает, что он задерживает разговор из-за близости официанта, поэтому кладет нож и вилку и покорно притворяется невежественной.

Как только они убирают посуду и Таня наслаждается послеобеденным чаем, Угер обращается к ней, как будто что-то вспомнил, по-деловому. — А теперь у меня есть для тебя подарок. Я попросил полковника фон Лергена устроить прощальную вечеринку для вашей боевой группы в офицерском клубе. Так что, надеюсь, ты выпьешь.

— Значит, была причина страдать во время этой трапезы.

— Ха-ха-ха. Я беру пример с генерала фон Зеттюра. При каждом удобном случае он угощает этой едой людей со стороны.

— Мир начнет называть вас офицерами Корпуса обслуживания из-за ваших отвратительных привычек.

— О, мы рискуем нашими жизнями, чтобы вы, на фронте, знали, как усердно мы работаем. Ладно, увидимся как-нибудь еще.

— Еще увидимся.

 

 

28 СЕНТЯБРЯ, 1926 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. ВЕЧЕР. ИМПЕРСКАЯ СТОЛИЦА БЕРУН. ОКРЕСТНОСТИ ОФИЦЕРСКОГО КЛУБА

Подполковник Таня фон Дегуршаф — выдающийся магический офицер с Среброкрылым Штурмовым Значком, опытный воздушный маг, увенчанный псевдонимом Белое Серебро. Она прилежный офицер, который строго придерживается правил, но также достаточно хорошо понимает понятия власти и долга, чтобы проявлять надлежащую осмотрительность во время миссий. Как таковой, она хороший человек, который тесно связан с образом идеального офицера Империи.

Таким образом, полковник Таня фон Дегуршаф была чрезвычайно лояльна парадигме имперской армии, хоть и поверхностно.

До сегодняшнего дня…

— Шевелись, капрал. Ты хоть знаешь, на чьей ты стороне?

— Извините, полковник фон Дегуршаф, но я не могу этого сделать.

Тот, кто не сдается даже под упрямым взглядом Тани — это капрал в офицерском клубе. Ну, если он имперский солдат, работающий в офицерском клубе в столице Империи Беруне, тогда я понимаю. Его выбрали бы и за внешность, и за способности.

Он не робкого десятка, но и не лишен должной вежливости. Таня не против назвать его лучшим почетным караулом.

— Я объясню. Я действительный воздушный магический офицер. Если вы попытаетесь воспрепятствовать осуществлению моих законных прав, мне все равно, являетесь ли вы членом парламента с нашей стороны или нет — вы так легко не отделаетесь.

— При всем моем уважении, мэм, таковы правила!

Единственная проблема... — Таня повторяет свою просьбу и внутренне вздыхает.

Правила, правила, правила.

Ну и прилипала.

Он похож на деревенского жителя РПГ, который только повторяет свои запрограммированные реплики. Я действительно начинаю сомневаться, что все, что он может сказать, это правила.

Поэтому Таня говорит решительно. — Вы, должно быть, шутите! Я же офицер! Разве ты не видишь этого? — Она показывает на знаки отличия на своем воротнике и плече и даже протягивает ему свою генеральскую косу, но он никак не реагирует.

— При всем моем уважении, мэм, правила запрещают это.

— Извините, капрал. Насколько я знаю, нет никаких правил, запрещающих офицерам пользоваться офицерским клубом.

— Это правда, полковник, но закон запрещает несовершеннолетним курить и пить!

— А? — Вопрос сам собой сорвался с ее губ, когда она сердито посмотрела на него.

Что он... Что он только что сказал?

— К-курить и пить?

Полковник Таня фон Дегуршаф — высокопоставленный офицер, который строго придерживается правил. Естественно, она более чем хорошо осведомлена о возрастных ограничениях на курение и употребление алкоголя.

Она не пьет и не курит.

Из всех вещей, которые нужно сказать…

— Я должна воспринимать это как оскорбление, капрал? Кто пытается курить или пить?! Я просто прошу впустить меня в бар!

— Мои искренние извинения, полковник фон Дегуршаф. Ваше намерение не обсуждается! В правилах чисто возраст!

— Я здесь по военному делу!

Слова “возрастные ограничения” исчезают, когда речь заходит о военном деле. Как могли молодые парни сражаться в ночных сражениях, если им приходилось соблюдать комендантский час?! В этот момент все до единого высокопоставленные офицеры должны были быть с позором уволены за пособничество и подстрекательство к нарушению общественной морали.

— Возможно, я не осведомлена в вопросе, но я не слышала никаких нелепых историй о том, как офицеры подразделений, сражающихся на ничейной земле Рейнского фронта, были обвинены Министерством внутренних дел за командование несовершеннолетними.

— А? Полковник?

— В военном деле законы имперской армии превыше всего! На военном объекте должно применяться военное право, не так ли?

— Прошу прощения, мэм, но это не военный объект! Он был создан с частным капиталом, поэтому, пожалуйста, поймите, что по закону несовершеннолетним строго запрещено входить в ночное время!

Когда Таня просит разъяснений, капрал решительно дает основание для своего утверждения.

Как только она слышит, то понимает, почему он повторяет: “это правила. Вы не можете войти”, даже если она не примет этого.

Вся суть в проблеме интерпретации.

Очевидно, потому что бар управляется гражданскими лицами... Этот капрал не рассматривает его как военный объект. Но Таня улыбается.

Она вполне уверена в своих юридических интерпретациях.

— Офицерский клуб финансируется за счет частного капитала. Другими словами, люди, которые платят ежемесячные взносы в офицерский клуб, имеют право им пользоваться.

Как и обязательное страхование, взносы ежемесячно вычитаются из ее зарплаты. — Они заставляют меня платить клубные взносы! — Поэтому Таня вынуждена настаивать на своих правах.

Как свободная личность, она должна защищать свои права.

Меня не волнует алкоголь или табак в частности, но я полна решимости защищать свои права от нарушения всем, что у меня есть. Это долг свободного человека в наше время. Я должна заставить таких ублюдков, как Существо Икс и других тупых идиотов, понять концепцию священных, нерушимых прав.

— Я имею право пользоваться этими удобствами. —  А значит, Таня не отступит. — Я бы хотела, чтобы вы позволили мне ими воспользоваться.

— Я не собираюсь отказывать вам в праве пользоваться офицерским клубом! Но я не могу принимать решение, можете вы пользоваться баром внутри или нет.

Так ты собираешь устроить битву? — Они стоят в конфликте, хмуро глядя друг на друга.

Для Тани данный бесплодный спор — лишь пустая трата времени. Она смотрит на часы и видит, что уже почти пора встретиться с остальными.

Конечно, офицеры приходят на пять минут раньше.

Меня ждут люди... — мысленно причитает Таня.

Даже если это Вайс, Виша и Гранц из ее батальона, заставлять людей ждать само по себе крайне раздражает пунктуального человек.

Тонкая чувствительность Тани не может больше терпеть напрасной траты времени…

— Это официальное предупреждение, капрал. Вы получили четкий приказ от вашего непосредственного начальника не впускать несовершеннолетних? Или отказываешь мне по собственному усмотрению?

Она спрашивает, Кто запрещает — он или его начальник.

Если это его собственное благоразумие, то она решила пройти мимо него без колебаний.

По опыту Таня знает, что с идиотами надо обращаться иначе, чем с теми, кто вынужден выполнять идиотские приказы.

Если причиной проблемы является мелкая сошка, вам следует просто избавиться от него. Но если фундаментальный вопрос стоит выше, Таня знает, что виноват старший офицер.

— У меня есть приказ от моего непосредственного начальника, основанный на постановлении о контроле общественной морали военного времени…

— Отлично, капрал. Я уважаю ваши обязанности. Скажи мне, кто отдал такой дерьмовый и глупый приказ. Тогда я хочу, чтобы ты позвонил кому-нибудь, кто находится внутри.

— Да, мэм. Кому мне позвонить?

— Вызови старшего лейтенанта Серебрякову из 203-го воздушного магического батальона. Мы собираемся получить надлежащую запись вашего заявления, а затем пойти и выразить протест вашему боссу.

Вот почему…

Хотя она знает, что позже над ней будут смеяться, она просит позвать ее адъютанта, чтобы они могли изменить место проведения вечеринки.

Так, я полагаю?

Упомяну только результат, хотя это стало небольшим инцидентом, который дал вовлеченному лицу язву, то, что в конечном итоге было занесено в журнал члена парламента в тот день, было “ничего не сообщать.”

 

 

30 СЕНТЯБРЯ, 1926 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. В ПОЕЗДЕ, НАПРАВЛЯВШЕМСЯ В НОРДЕН.

Таня получила запечатанные приказы уже в поезде, которые были организованы с причудливой эффективностью.

Офицер, должно быть, получил указание вежливо доставить его лично. Молодой старший лейтенант, который, по-видимому, пришел из академии, принял майора Вайса за командира и был вынужден забрать конверт, который тот чуть было не вручил ему, но, кроме этого и необходимости подать официальную жалобу командованию армии, никаких вопросов не возникло.

Но, учитывая вчерашние неприятности в баре, Таня имела полное право на раздражение.

И вот, хотя часть 203-го воздушного магического батальона была ненормально напряжена, подразделение вошло в Норден и завершило развертывание на временной базе на северной окраине бывшей территории Союза Антанты.

Судя по обрушившимся домам и другим постройкам, восстановительные работы шли не очень гладко. Но база, которая была создана, очевидно, как воздушный плацдарм, была оборудована минимальными необходимыми средствами.

Здесь были жилые помещения для личного состава, офицеров управления и, самое главное, столовая.

Поскольку ей было сказано не вскрывать запечатанные приказы до особого распоряжения, она бросила конверт в сейф батальона и провела учения по воздушному бою, чтобы ее войска привыкли к климату и небу.

Она даже заставила их сделать боевое упражнение в тот самый момент, когда у всех было похмелье от обливания себя пивом после первого упражнения.

Как только они поняли, что случится с ними, если они расслабятся, она немного ослабила давление.

Это не значит, что она сказала им, что они могут пить столько, сколько захотят. Но она распорядилась, чтобы в столовой имелся запас спиртных напитков по официальной цене, пока они будут соблюдать умеренность.

Конечно, это поставило их в тупик, так что ей пришлось помогать своими “секретными фондами Генерального штаба”, но армейское командование на этот раз взяло счет на себя. Предположение инспекционного отдела о том, что эти средства были для моего личного пользования, было недоразумением.

Таня любезно ответила: “это всего лишь операционные расходы для поднятия боевого духа.”

Честно говоря, если бы у меня был способ присвоить деньги, я взяла бы столько, сколько смогла бы, а беспокойство можно оставить на потом. Разве не так они говорят? “Нужно урвать финансирование и власть, пока я могу?”

Через несколько дней после этого, армейское командование, очевидно, проявило некоторую осторожность, посылая кого-то туда. Капитан, который принес документы на имя Тани, не ошибся.

Вскрыв запечатанные приказы, она кивнула и передала информацию Вайсу.

Капитан заскулил, прося сохранить все в тайне, поэтому Вайс и Таня оставили с ним первых лейтенантов Серебрякову и Гранца, а сами отправились обдумывать положение.

Приказ был таков: стоит довериться информации, полученной от разведки, и начать поиски. Не то чтобы они могли отказаться, получив приказ Генерального штаба выполнить как можно больше запросов объединенного разведывательного управления, но все же.

Итак, как только инструктаж был проведен, сорок восемь членов 203-го воздушного магического батальона в полном снаряжении поднялись в небо над Северным морем.

Даже в северном небе видимость на удивление хорошая. Никаких беспроводных помех или затруднений в дальней связи. Элита в штабе Нордена обеспечивает навигационную поддержку.

— Полковник, мы получили сообщение. Это широковещательная передача из Центра управления Нордена. Они говорят код С-43.

— С-43? Значит, именно этого мы и ожидали.

Таня невольно стонет, слушая рапорт своего адъютанта лейтенанта Серебряковой. Код С-43 означает, что подразделение обнаружило цель, как и ожидалось. По-видимому, объединенное разведывательное управление командования армии и флота достаточно компетентно, чтобы они могли преодолеть свои вертикальные структуры, и поддерживать друг друга ради миссии…

Да, они ужасно компетентны.

— Ммм... — Таня кивает в глубоком восхищении. — Значит, разведывательное управление армии и флота на самом деле существует. Судя по тому, как они работают, я решила, что они в лучшем случае халтурщики.

— Ха-ха-ха, вы правы. Похоже это первый раз, когда разведка была полезна с тех пор, как я служила под вашим началом, полковник.

Серебрякова, смеявшаяся рядом, была вместе с ней на Рейнском фронте. И причиной страданий была неспособность командования и Генерального штаба получить разведданные.

Неужели на этот раз они так усердно работали, чтобы загладить свою огромную неудачу?

— Я не была убеждена, когда услышала, что они поймали маршрут корабля, но мы не можем игнорировать их, когда они дают нам такую подробную информацию, с такой уверенностью.

Предполагаемый маршрут, расчетная скорость и информация о его сопровождении.

Подозрительный план операции, который они одобрили, гласил, что атаковать и вывести из строя двигатель было бы хорошо, но теперь, когда мы знаем, что подводные лодки заметили вражеский корабль, данные кажутся гораздо более надежными.

— Они что, нарушили кодекс Содружества?

— А кто его знает? Они нам ничего не скажут.

Источники информации принципиально защищены. Вы даже можете назвать это правилом, высеченным в камне.

Вы можете догадываться о чем угодно, но мир шпионажа — сплошной обман.

Даже если бы они сказали нам, откуда поступила информация, мы не смогли бы узнать, насколько то, что они сказали, было правдой. Для анализа может быть использовано любое количество источников, от оценки человеческого интеллекта до легальных средств сбора разведданных или даже радиоэлектронная разведка.

Так что пытаться беспокоиться об этом — пустая трата мозгов.

— Это уж точно. Но, полковник, если враг узнает, о разведке сейчас, разве это не помешает будущим шпионским усилиям?

— Виша, мы исполнители. Если верхушка дает нам какую-то информацию и говорит, чтобы мы выполняли, беспокоиться о том, откуда она взялась, бессмысленно.

Раздается тяжелый вздох.

Подумать только, они услышат, как добродушный лейтенант Гранц громыхает по радио... Я думала, он очень напряжен, но в глубине души он, должно быть, оптимист...

— Хотя мне бы хотелось, чтобы вы немного подумали, лейтенант Гранц.

— М-майор Вайс, это немного...

Вайс с его здравым смыслом, вероятно, не выносит подобных разговоров. В оптимизме нет ничего плохого, но он зависит от контекста.

Нет. — У Тани появляется вторая мысль.

Хотя они летят на задание, они еще не столкнулись с врагом. Если Вайс забавляется, я тоже присоединюсь.

— Я согласна с майором Вайсом. Лейтенант Гранц, если вы не использовали свою голову, то думаю вы совсем не устали. Как насчет того, чтобы сделать сложные документы батальона?

— М-могу я просить пощады?

Гранц, должно быть, достаточно привык к полю боя, чтобы уловить изменение тона.

— Эй, лейтенант Гранц. Они говорят, что командир должен возглавить атаку. Вам не хватает инициативы? Это никуда не годится. Я не могу поверить, что командир роты показывает свое отсутствие боевого духа перед врагом…

— Майор, дайте мне передохнуть!

— Достаточно. Это важно, чтобы ослабить напряжение в подразделении, но я не думаю, что кто-то  кроме меня, в моем батальоне достаточно деликатен, чтобы нервничать,.

— Ха-ха-ха. Теперь вы действительно шутите! Вайс весело смеется.

— Разве ты не знаешь, сердца молодой девушки? Наверное, мой единственный друг здесь — лейтенант Серебрякова.

— Простите, но полковник? Мы боимся, что наша дорогая Виша исчезнет. В какого монстра вы пытаетесь ее превратить?

— В настоящего магического офицера. Я был бы вам очень признателен, если бы вы не говорили так, будто она злая.

Просто небольшое шоу подшучивания над нашими подчиненными, прежде чем мы отправимся в бой…

— Хорошо, давайте остановимся на этом. Впереди по маршруту есть признаки корабля. Я заметила его.

Та, кто заходит так далеко, чтобы предупредить нас, — это та, о ком мы говорили. Лейтенанта Серебрякову даже не надо учить — она уже прекрасный солдат.

Резко сменив тему, Таня берет бинокль и смотрит по направлению, указанном ее адъютантом.

Это маленькая точка, но она ее видит. На самом деле, с такими размерами, если она видит его на таком расстоянии, он должен быть довольно огромным.

В этом нет никаких сомнений.

Это та самая добыча, которую они ожидали — гигантская Королева Анжуйская. Трудно ошибиться в уникальном корабле, способном перевозить большое количество как оружия, так и личного состава.

— Он огромный. Всего лишь один транспортный корабль, но он все равно ошеломляет. Думаю, не совсем уместно называть его просто транспортным кораблем. Это все равно что искажать реальность словами.

По своим размерам он превосходит даже флагманские корабли флота открытого моря. Этот корабль, весящий десятки тысяч тонн, мчится по воде с невероятной скоростью и, без сомнения, прорвется через что угодно, кроме минного поля. Как только вы увидите его, вы поймете, насколько он внушителен, даже если не захотите…

— Полковник, он больше, чем вы ожидали, — бормочет Вайс в шоке. Когда он комментирует, какой корабль гигантский, все, что она может сделать, это кивнуть.

Таня и сама должна была догадаться, как-ни-как, им дали особую миссию. Но даже в таком случае зрелище перед ее глазами внушительно…

— Разведка требует слишком многого.

— Я тоже слышала условия, но это... — лейтенант Серебрякова замолкает. Судя по тому, как она всматривается в свой бинокль, замечание было наполовину адресовано ей самой.

— Слух и зрение — две совершенно разные вещи. Говорят, что плавучий замок из железа — военный корабль, но это — плавучий дворец из железа.

Слова шли от сердца.

Прошло достаточно много времени с тех пор, как произошла жестокая битва между морской обороной и торговым налетчиком над водой.

Единственные одиночные судна которые могут спокойно плыть  — судна нейтральной национальности или судна, которые воюющие страны согласились пропустить — медицинские судна или судна для обмена пленными. Любое другое судно, идущее в одиночку в этих водах, было бы осмеяно не как смелое, а просто безрассудное.

Для любого подразделения, внимательно следящего за добычей, торговый корабль без сопровождения — легкая цель. Подводные лодки и авиация имперской армии — отличные охотники.

— Он ужасно быстрый. Мне кажется, они идут... больше тридцати узлов.

— Странно... я думал, что у торговых судов максимальная скорость двадцать миль в час. Я уверен, что именно этому нас и учили.

— Всегда есть исключения, майор Вайс.

И скоростной транспортный корабль перед их глазами — одно из немногих исключений. Это огромный океанский лайнер, построенный не для экономической эффективности, а из национальной гордости.

Я хотел бы посмеяться над таким нерелевантным проектом, но суровая реальность такова, что я не могу.

— Теперь я понимаю, почему имперская блокада практически не работает.

Обычно, чем больше корабль становится, тем большей скоростью он жертвует. Чем тяжелее, тем медленнее. Так что, само собой разумеется, огромный корабль в конечном итоге замедляется независимо от того, что вы делаете.

Большие транспортные суда, как правило, очень медлительны из-за дополнительного веса их груза. Но очевидно, что эти правила не применимы к данному кораблю.

— Как же я завидую. Он такой стабильный. Вот бы нам такой корабль, чтобы отправиться на Южный континент, тогда никто не заболел бы морской болезнью.

— Согласна, майор. Трудно не позавидовать грузопассажирским судам морского государства.

Море неспокойно, но этот гигантский корабль совсем не качает.

Нет, его явно элегантный корпус рассекает волны, когда он мчится вперед. Она не может идти меньше тридцати узлов.

И что удивительно, это его крейсерская скорость. А если учесть, что на нем достаточно топлива для путешествия туда и обратно, его практически невозможно поймать на обычном флотском корабле. Я хотела бы спросить их, знают ли они вообще, что означает слово “экономичный”.

— И это при типичной загрузке транспортного корабля… Я поражена.

Если бы это был просто быстрый транспортный корабль, с ним легко было иметь дело. Мы отвлекли бы его и все… Проблема в том, что он огромен.

Он был построен еще до войны как пассажирский корабль. Он мчался по открытому морю наполненный людьми.

Это был самый быстрый способ путешествовать, не считая самолета. Если захотеть, в него влезут тонны грузов и целое море людей.

Оценка всего лишь приблизительная, но готова поспорить, что он может нести личный состав дивизии со скоростью тридцать узлов. Или можно наполнить его оружием и боеприпасами и отправить через огромный океан со скоростью тридцать узлов.

Это практически передвижная морская база материально-технического снабжения. Дворец — самое подходящее слово.

— Хорошо, батальон. Очевидно, мы не можем позволить ему пересечь воды.

— Конечно, не можем!

Для имперской армии это не что иное, как стратегический кошмар. Независимо от того, насколько тщательно они занимаются коммерческими рейдерскими операциями, все будет бессмысленно, если лайнер Королева Анжуйская прорвется.

Враг хочет посмеятся над блокадной миссией, ради которой подводные отряды шли на такие жестокие жертвы. И вот почему... мы должны потопить “Королеву Анжуйскую”.

— Вот почему они выбрали нас. Батальон, приготовиться к атаке.

— Да, мэм. Батальон, приготовиться к атаке!

— Если возможно, остановите вражеский военный корабль, э-э, судно. Используйте взрывные формулы для уничтожения двигателя или руля управления!

На секунду она чуть не назвала его военным кораблем — настолько он внушителен. Приказ остановить “Ее Величество”, когда судно спокойно пересекает безбрежный океан, определенно является еще одним примером неблагоприятного положения.

Я впечатлена тем, что объединенному разведывательному управлению удалось его обнаружить. И я понимаю, почему оперативники захотели отправить нас сюда. Даже с засадой, ы довольно трудно захватить его с нашими существующими кораблями.

— Судно просто нечто. Они стряхнули наши поверхностные усилия, существующую парадигму и технологию с такими размерами и скоростью…

Во-первых, подводная лодка ни за что не догонит корабль, который был претендентом на Голубую ленту*. Чувствую, я готова проклинать небо.

Не то чтобы имперские субмарины были плохими.

Но подводные лодки, которые даже на поверхности достигают только двадцати узлов, когда их двигатели работают до предела, просто не могут конкурировать. И они никак не ожидали, что им придется столкнуться с таким гигантским кораблем-монстром.

Он превосходит имперские подводные лодки. Единственные, кто может преследовать его — воздушные силы, которыми так гордится Империя.

Но, к сожалению,…

Самолеты Империи сильно ограничены, когда речь заходит о противокорабельных атаках.

В конце концов, вопрос в том, соответствует ли миссия масштабам тактических военно-воздушных сил, направленных на поддержку наземных войск и ведение воздушных боев. Начали ли они оснащаться для морской авиации?

При горизонтальном бомбометании попадание — полная случайность. В этом отношении воздушные маги, другие воздушные силы, гораздо более точны.

Попасть по судну — проще простого.

Я даже слышала, что войска на Юге и Западе добились успеха в операциях по атаке на небольшие корабли и торпедные катера.

— Понятно. Но думаю, остановить этот корабль будет довольно трудно…

— Даже простой двигатель, вероятно, укреплен.

— Верно, мы не можем игнорировать вопрос, сможет ли наша огневая мощь пробить его.

Но даже так у них полно проблем, и Таня должна их отметить.

Во-первых, воздушные маги не обладают неограниченной огневой мощью. Особенно когда речь заходит о том, чтобы остановить огромный корабль, все, что мы можем сделать — надеяться на вторичные взрывы.

— Или, может быть, атаковать борта и заставить его принять воду или повредить гребной винт…

Чтобы лишить корабль двигательной установки, мы, могли бы провести целенаправленную атаку на корму. — Но. — Таня растерялась в этой досадной ситуации.

— Но вы же не думаете, что они приняли какие-то меры против атаки?

— Да, я уверен, что при таких размерах у них есть запас плавучести. Возможно, у них даже есть запасной руль. Не думаю, что мы можем ожидать результатов, если полетим без дополнительной информации.

Таня кивает в ответ на жалобу Вайса.

— Если бы только разведка смогла найти нам карту местности.

— Очевидно, они, по крайней мере, знают, что сопровождающих немного.

— Но мы это и так видим, майор Вайс? Было бы слишком опрометчиво просить нас взять этот мобильный плацдарм таким небольшим числом. Если бы у них не было такой информации, мы бы не отправились сюда.

Наша цель — пассажирский корабль. Если говорить откровенно, то это судно, которое перевозит людей. Мы устали от нашего долгого полета, в то время как враг переполнен энергией.

Мы бы даже не подумали приблизиться, если бы разведка не гарантировала нам, что Содружество полагается на свою скорость и не прилагает много эскорта…

— А?

Кажется, что-то не так.

— Прекратить атаку! Отступаем — сейчас же!

Не то чтобы я верила в откровенно подозрительную идею о шестом чувстве, но что-то здесь не так.

В тот момент, когда Таня чувствует это, она не колеблется.

203-й воздушный магический батальон находился в штурмовом строю, готовый броситься вниз и атаковать, но они немедленно отреагировали на команду Тани.

— Разрыв! Выходим из атакующего строя! Увеличьте высоту! Скорее!

— Да, мэм!

Ее подчиненные ни о чем не спрашивают и не спорят, и Таня благодарна им за понимание. Прямо сейчас, когда все начинают подниматься, готовясь к атаке снизу…

— Сигналы маны! Несколько сигнатур с вражеского корабля?!

— Приближается дисциплинированный огонь!

То, что они стреляют, не используя свои прицелы — атака, рассчитанная на попадание во всю область. Сочетание обычных и формульных пуль гораздо более упорядоченно, чем беспорядочная стрельба.

Даже батальон не пройдет невредимым, если попадет под град пуль. Если бы мы опоздали на несколько секунд, то превратились бы в швейцарский сыр.

— Батальон... нет, П-полк?!

— Сигналы маны быстро увеличиваются! Что за ... !

Я не могу сдержать крики моих людей, эхом отдающиеся в моей голове.

Поскольку мы быстро уклонились, батальон не понес никаких потерь. Но, вероятно, еще слишком рано называть это хождением по краю лезвия.

По мере того как ситуация продолжает стремительно развиваться, Таня сдерживает проклятия и вдруг думает: наш усиленный батальон обстреливает полк.

Если враг, которого вы не знаете, атакует вас заранее, трудно не сбиться. Такое чувство, что мы благословлены,  учитывая, что мы никого не потеряли.

— 01 — всем подразделениям. Отмена первоначального плана! Отмена от плана! Поднимитесь и отойдите на некоторое расстояние! — Она в отчаянии щелкает языком, когда они выходят из штурмового строя и поднимаются. — Это не то, что нам говорили! Ублюдки из разведки все-таки бездарные!

Она имеет в виду то, что кричит.

Нам сказали, что из-за трудностей с подбором рабочей силы корабль будет иметь только минимальное сопровождение, но это явно не так. Разведка действительно наполовину его осмотрела.

Я не знаю, то ли они все подстроили, то ли зацепились за какую-то плохую информацию, то ли еще что.

Но все сводится к тому, что их работа поверхностная. Поверхностная. Мы должны были вбить философию Генерального штаба — дьявол кроется в деталях — в головы этих административных тупиц.

— Полковник — это подразделение морских магов Содружества! Целый полк и быстро приближается!

— Это не все. Предположительно, у них два полка.

— Принято!

Наша предпосылка, что гигантский корабль имел лишь минимальное сопровождение была разрушена. Корабль огромен. Если бы они захотели, то могли бы разместить на нем целую дивизию.

Если нас только что атаковал дисциплинированный огонь полка, то там, откуда они атаковали, должно быть больше.

— Если мы сможем лишить его двигательной установки, подводные лодки должны быть в состоянии помочь, но... непонятно, сможем ли мы вообще его остановить…

 

 

---

1. Голубая лента Атлантики — переходящий приз, присуждаемый океанским лайнерам за рекорд скорости при пересечении Северной Атлантики.