Военные Хроники Маленькой Девочки: Сага о Злой Тане Глава 5. Предзнаменование. Часть 2

НАЧАЛО АПРЕЛЯ, 1927 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ.

Нападения на фьорд были осуществлены в качестве отвлекающего маневра добровольческой ротой магов Союза Антанты, морскими магами Содружества и батальоном магов Федерации. Типичная диверсионная операция по поддержке основных линий на востоке через координацию с партизанами.

Это все, что было бы записано в учебники по истории.

Люди будущего, оглядываясь назад, будут смеяться над людьми этого времени. Как можно понять такую элементарщину?

Но это не имело никакого отношения к людям этого времени.

— Что?! Воздушный налет?!

— Не выдумывай! Мы не улавливаем никаких сигналов маны! Даже для вторжения в тыл, есть предел расстояния, с которого они могут нанести удар!

— Могу подтвердить, что местные гарнизоны испытывают нерегулярные перестрелки!

Пока офицеры ломали голову над разрозненными сообщениями о сражениях и грохоте, в штаб местного гарнизонного Имперской армии поступало все больше и больше информации.

В некоторых полувизгливых донесениях даже говорилось, что они ведут огонь из корабельных орудий.

В местном гарнизонном штабе они должны были срочно проинформировать свое начальство о ситуации, а также предупредить все подчиненные им подразделения. Все, что могли сделать и отправители, и получатели — это презирать туман войны.

Таким образом, вышестоящие организации, получавшие расплывчатую, запутанную информацию, смешанную со спекуляциями, передавали неясные сводки подразделениям под ними.

Даже высокоточный инструмент насилия Империи не мог вечно работать идеально.

И вот…

Постыдная история с этими хаотичными донесениями, поступившими в самое сердце армии, вызвала у некоторых проницательных офицеров искреннюю тревогу.

Среди офицеров, получивших срочное донесение и вынужденных вздохнуть, были подполковник Таня фон Дегуршаф и другие офицеры боевой группы “Саламандра”, которая в настоящее время дислоцируется на окраине имперской столицы и готовится к быстрому реагированию.

Хорошо это или плохо, но солдат, привыкший к полю боя, знает, что разведка всегда туманна. У Тани есть парочка мыслей об офицерах из высшего командования, которые не могут разобраться в сложностях.

Но, отбросив свои разочарования в сторону, ей требуется всего лишь мгновение, чтобы привести свой мозг в порядок и понять ситуацию.

— Каковы шансы, что они подражают нам?

— Думаете, они проникли через подводную лодку?

— Да, — отвечает она своему адъютанту, которая сразу же понимает, о чем идет речь. — Полагаю, мы можем считать это возмездием со стороны Федерации. Даже бездействующий флот Федерации смог бы транспортировать некоторых магов.

К сожалению, Имперский флот практически не имеет средств против подводных лодок. Главные силы Флота открытого моря имеют подразделение эсминцев в качестве эскорта, и они делают примерно ожидаемую от них работу, но не было никаких причин, по которым флот сдал бы своих драгоценных младенцев.

У них было полно дел по охране вод между материком и Норденом.

Воздушный флот и подводные лодки, развернутые в северных водах, выполняли миссию по уничтожению морского пути противника, поэтому патрулирование против подводных лодок было очень слабым.

— Итак, полковник фон Дегуршаф... Вы хотите сказать, что ошибки нет.

— Вероятность высока. Хотя, учитывая запутанность отчетов, я бы сказала очень высока. Что делают местные подразделения?

Таню еще больше удивляет, что местный штаб не сумел отобрать разведданные. Может быть, потому что они послали все мозги на передовую востока? Именно в этот момент ее страх о падании качества офицеров, обретает некоторую реальность.

Но вскоре она узнает, что это было только начало. Столкнувшись с потоком донесений, офицеры боевой группы “Саламандра” хмурят брови.

Вражеские маги проникли в тыл, где действуют партизаны.

Тактика золотого стандарта, которую мы достаточно раз испытали на восточном фронте, чтобы пресытиться ею.

Хотя Совет по самоуправлению взял под контроль партизан Федерации, все еще помнят, сколько неприятностей они доставили. И именно сейчас маги Федерации пересекают границу, и мы не знаем, как с ними бороться.

Если мы оставим их в покое, наша хрупкая транспортная сеть подвергнется нападению. Но отправка за ними превосходно мобильных магов вызовет свои собственные проблемы. Игра в пятнашки на обширном восточном фронте часто просто истощает силы.

— Искры, летящие с востока*?

— Мы не можем этого исключать. Именно так и поступает Федерация. Для них было бы логично с военной точки зрения расширить свой охват на северном фронте, чтобы воспользоваться нашей усталостью.

На территории бывшего Союза Антанты все казалось спокойным. Судя по искрам проблем, она может больше не быть спокойной.

— А что вообще делает полевая жандармерия и местный гарнизон?

Таня сопротивляется желанию кивнуть на жалобу майора Вайса и убеждает его осознать серьезность ситуации, прежде чем очернять других.

— Если они хотят ударить нас там, где мы выбились из сил, то это довольно хитрый выбор.

Как только вы оказываетесь на противника, вы начинаете понимать природу вещей.

Таня была втайне обеспокоена тем, что у младших лейтенантов Гранца и Тоспана не было соответствующего ощущения кризиса, но даже они начали хмуриться.

Опыт действительно является великим учителем…

— Коммунисты точно знают, что люди ненавидят, — ворчит Тоспан вполголоса, и это замечание удивительно точно для него. Таня чувствует, что празднует рост своего подчиненного.

К сожалению, прежде чем похвалить его, она заканчивает замечанием.

— Они заслуживают нашего уважения.

— А?

— У каждого свои сильные стороны. Талант к агрессии тоже следует ценить.

Опыт Тани на востоке научил ее, что коммунистов нельзя недооценивать.

Между их эффективностью в похищении нашего дела и их интригами втянуть Имперскую армию в войну на истощение, в области злобы, Коммунистическая партия Федерации отнюдь не глупа. Должна признать, что они хорошо используют принцип конкуренции.

Таня не может проиграть конкуренцию коммунистам, самой основе идеального рынка. Даже если товар недоброжелателен, конкуренция есть конкуренция. Мне нужно сделать шаг вперед, как и любому другому.

— Соберите записи о партизанской деятельности.

— Их общего статуса недостаточно?

Нестыковка данных — серьезная проблема, но именно поэтому вы должны упорно работать, чтобы это исправить. Крайне важно приложить усилия, чтобы докопаться до истины.

Отвечая на недоуменный вопрос своего адъютанта, Таня отдает приказ, проникнутый ее могучей волей. — Похоже, они действуют не как партизаны на востоке. Я хочу сравнить информацию. О, и как только соберете материалы, свяжитесь с Генеральным штабом, чтобы узнать ситуацию.

— Понятно, — говорит старший лейтенант Серебрякова, бросая собранные ею бумаги, и мчится связываться с Генеральным штабом. Таня смотрит ей вслед, а потом просматривает документы.

Это происходит сразу после того, как она раздает копии всем присутствующим офицерам и призывает их внимательно ознакомится. — Могу я кое-что сказать? — Меньше всего она ожидала услышать этого человека. — Это плохо. У нас нет коренных партизан.

Она дважды моргнула против своей воли, от удивления. — О? — Комментарий Тоспана произвел на нее большое впечатление. По-видимому, даже младший лейтенант, который, кажется, понятия не имеет, как применять знания, может придумать достойную идею. Ей кажется, что она видит другую сторону своих подчиненных, будь то младший лейтенант Тоспан или капитан Мейберт.

Уже лучше, они сравнили бои против повстанцев на востоке и севере и распознали различия. Прогресс на лицо.

— Может быть, это признаки всеобщего восстания?

Поправка, мысленно шепчет Таня. Она не возражает против признания замечательного прогресса Тоспана, но ему все еще не хватает способности самостоятельно обдумывать ситуацию.

— Лейтенант Тоспан, мне трудно это представить.

— Но почему, мэм?

Это тупое лицо с разинутым ртом.

Но на вопросы надо отвечать.

В конце концов, признание недостатка знаний тоже своего рода преимущество. Идиоты, сознающие свою бесполезность, в миллион раз лучше тупиц, убежденных в своей мудрости.

Таня не прочь оценить честную натуру Тоспана. Это намного лучше, чем говорить о чем-то без знаний.

— Они могут быть рассредоточены, но у нас есть довольно много войск, охраняющих данную территорию. В настоящее время партизаны не могут рассчитывать на быстрый захват города.

Как великодушно с ее стороны — объяснять ему хотя бы частично.

— Нам очень повезет, если партизаны начнут этот бред без всякой надежды на успех. Наша проблема в настоящее время заключается в том, что, к сожалению, шансы на это невелики.

Когда все спрашивают глазами, как это? Она заявляет:

— Откровенно говоря, вражеские магические подразделения, которые высадились там — это диверсанты, которые пришли, чтобы вызвать беспорядки. Пока они не получат подкрепления, удержание центра города не будет проблемой для наших сил.

Насколько Таня может судить, диверсанты — это партизаны. Другими словами, они лучшие в том, что люди ненавидят. Учитывая, что дивизия Северной группы армий готова к защите от высадки на побережье, само собой, что противник будет нацелен на город.

— Вопрос в том, сможет ли гарнизон преследовать такие высокомобильные отряды, как отряды магов.

Давайте будем откровенны. Гарнизоны медлительны, поэтому лучшее, что они могут сделать — защитить точку. Сомнительно, что медленное, второсортное подразделение вообще сможет удержать оборону…

— Дело не столько в удержании позиции, сколько в поиске и уничтожении.

— Вот именно. Вот почему... — как раз на середине объяснения Таню прерывает стук в дверь.

— Это лейтенант Серебрякова, я вернулась.

— С возвращением, лейтенант. Что сказал Генеральный штаб?

— Нам приказали помочь с уборкой. Они оценили ситуацию как рейд полковой группы диверсантов Федерации и отдают приказ о развертывании нескольких стратегических резервных подразделений, включая нашу боевую группу.

— Хм… Принято.

Одного взгляда на письменные приказы достаточно, чтобы понять, о чем говорят высшие чины. Они, вероятно, обдумали медлительность местного гарнизона.

Приказ, выкурить их из укрытий.

Одна и та же работа по отправке войск.

— Эх, они быстрее чем я ожидала.

— Так что?

— Да, майор Вайс, вы наверняка и так уже поняли.

Естественно, приказ в ее руках — вылазка. Как обычно, решение Генерального штаба было быстрым и решительным.

Но последствия этого, столь быстрого конкретного решения, ужасно серьезны.

Северная группа армий стала такой кучкой ленивых отшельников, если им приходится  полагаться на родную страну для охоты за несколькими диверсантами. Тот факт, что Генштаб принял такое быстрое решение, означает, что ситуация хуже, чем предполагалось… Это доказательство почти отсутствия свежих единиц, способных выдержать маневренные бои. Или, может быть, единственные войска на севере — новички без опыта?

Хотя, мы сейчас и не заняты, но если стратегические резервы под непосредственным командованием Генерального штаба мобилизуются, это доказывает, что дела обстоят настолько плохо, что они вынуждены нас послать.

В любом случае, если мы собираемся на вылазку, нам лучше поторопиться.

— У нас есть приказ. Войска, как вы относитесь к зимним видам спорта? Давай поедем на север от Нордена и поиграем в пятнашки.

А-а-а, черт.

Я что, прошу так много? Всего лишь стоять в стороне.

— Сделаем же это со всем размахом нашего финансирования от любимого отечества!

— Так точно!

— Так точно!

— Так точно!

— Хорошо. — Таня кивает и начинает быстро отдавать приказы. — В сложившейся ситуации я возглавлю основные силы боевой группы. Майор Вайс, возьмите 203-й воздушный магический батальон и идите впереди нас.

Очень важно контролировать как воздушное, так и морское пространство в дороге к Нордену.

— Учитывая масштабы вторжения, они, скорее всего, действуют не подразделениями. Если вы хотите провести несколько разведывательных атак на уровне сил, это ваше дело.

— Так точно. Мы будем авангардом.

Если она оставит все на усмотрение своего кивающего заместителя командира, она может быть уверена, что в деталях не будет никаких ошибок.

— Можно взять лейтенанта Серебрякову?

— Извини, не в этот раз. В штабе не хватит людей.

— Да.

Независимо от того, что будет происходить на вражеской территории, это территория под нашим контролем, пусть и под военным правительством. Учитывая состояние единиц… Таня лаконично излагает свое решение о том, что им нужно расставить приоритеты в функционировании их штаб-квартиры.

Если и есть какая-то проблема, так это то, по какому маршруту должны двигаться основные силы.

— А что делать артиллерии?

Мейберт до сих пор молчал, но его вопрос поразил именно в этот момент.

— Я не могу ничего обещать.

Как раз в момент сожаления Тани о сказанном, Серебрякова вскакивает, чтобы ответить на телефонный звонок охранника казармы о том, что к ней посетитель. — Полковник фон Дегуршаф, полковник Угер хочет вас видеть.

— О? — Голос у Тани звонкий. — Полковник Угер? Как здорово. Мы все уладим в два счета.

Ей даже не нужно просить ее впустить его. Или, скорее, он появляется так быстро, что это больше похоже на то, что он ворвался.

Очень быстрая работа от офицера из Генерального штаба, отвечающего за перемещение войск, прийти одновременно с приказом о развертывании.

К счастью, как только он приезжает, то сразу же приступает к делу.

— Я организую наземный транспорт до порта. Мы можем отправить необходимое оборудование прямо на север. Мне просто нужно, чтобы вы не рассчитывали на то, что у вас будет много тяжелого снаряжения.

— Имеете в виду, потому что мы охотимся на партизан?

— Норденский морской путь — узкое место, и у нас нет возможности перевезти туда много тяжелого снаряжения.

Должна сказать, что это упущение даже подходящего по времени приветствия — именно то, чего я ожидаю от члена элиты Генерального штаба. Так легко обсуждать работу с тем, кто ее получает.

Прямолинейный бизнес получает ответ таким же образом.

— Я бы хотела, по крайней мере, послать наиболее важные бронетанковые силы и артиллерию…

Взглянув на нее, он вздыхает. — Система снабжения настроена на альпийскую битву в Нордене.

Он подразумевает, что это в принципе невозможно, что побуждает Таню спросить:

— Как выглядят рельсы к северу от Нордена?

— Короче говоря, все, что у нас есть — некоторые довоенные линии, которые мы частично открыли. Для военного подвижного состава почти нет мощностей.

— Я помню, что в начале войны в Нордене была тяжелая техника.…

— Да, мы кое-что прислали. И мы усвоили урок, полковник. Там слишком трудно снабжать бронетанковые войска.

— Простите, но проблема в оружии?

— У них есть запасное оборудование, так что с вам все будет в порядке. Правда. — Он поморщился. — Самая большая проблема в том, что, когда мы отправим всех туда, вытащить их будет не так-то просто.

Когда мы ввели войска в Союз Антанты после того, как были втянуты в проблемы Нордена, Республика нанесла нам удар во фланг.

Для Империи и Генерального штаба Имперской армии пережить эту травму было тяжело. Вот почему боевая группа была сформирована как компактное подразделение для стратегического развертывания.

Все это было вызвано стремлением к стратегической гибкости.

Но у тех, кто работает в этой области, есть свои собственные идеи. Как командир Таня должна высказать свои опасения.

— Я понимаю ситуацию, однако даже если у нас есть артиллерия, о том, чтобы забрать наши бронетанковые войска, не может быть и речи. Вы предлагаете взять все наши танковые экипажи и превратить их в пехоту?

Весь смысл наличия общевойскового подразделения состоит в том, чтобы иметь комбинацию вооружений.

Если вы берете танковые экипажи из их танков и заставляете их сражаться, то они превращаются в пехоту. А танкисты без танков немногим лучше новичков.

— Хм. Да, это важное замечание… — Но, поразмыслив, Угер приходит к неожиданному ответу. — А что, если мы сделаем из них мотоциклетные войска?

— М-мотоциклетные войска?

— Если главное ваше беспокойство о мобильности, они определенно пригодятся. Особенно против таких партизан. Я слышал, что ваш враг на самом деле вторгается маги Федерации. — Он ужасно проницателен. Тем не менее, даже если это хороший план, офицер должен знать, откуда берутся припасы.

— Расскажите больше о мотоциклах.

— Они были изъяты у Республиканской армии, но Железнодорожное управление добыло некоторые в хорошем состоянии.

Если они были изъяты, это означает, что они вне официального подсчета. Так что да, с ними можно быть гибким. Но опять же, поскольку они не являются официальным выпуском, они могут не подойти.

На самом деле не имеет значения, есть ли у группы людей разные транспортные средства. Но что нужно Тане, так это машины для отряда.

— Извините, что спрашиваю, но не могли бы вы раздобыть достаточно одной и той же модели, чтобы снарядить целый отряд?

В ответ Угер молча кивает. Он продолжает свое уверенное утвердительное словесное выражение:

— Если количество не будет превышать роту, я немедленно подготовлю их для вас по моему допуску.

— Они же не сломаются во время использования? Я просто надеюсь, что они не превратятся в декорации, пока мы ждем запасных частей, которые никогда не придут.

Угер смеется над ее беспокойством. — Отличный вопрос, полковник фон Дегуршаф. Важно сохранять вопросительное отношение к такого рода операционным предположениям. Но я надеюсь, вы помните, кого спрашиваете.

Человек, гордо выпятивший грудь, — специалист по логистике.

Вот что значит иметь тыл, за который можно быть благодарной, который понимает поле деятельности и может предложить соответствующую поддержку. Как приятно, когда друг говорит тебе, что это не проблема. Всем нужны связи, которым можно доверять. Да здравствует социальный капитал!..

— Как невежливо с моей стороны спрашивать эксперта по логистике. Надеюсь, вы меня простите.

Будь то такси, служебные автомобили или даже военные машины, предполагается, что они будут стандартизированы и единообразны. Если отбросить детали, что это изъятые машины, то факта о достаточном количестве хватит.

Таня извиняюще качает головой.

Если ремонт и поставку запчастей можно гарантировать, то лично к Тане претензий нет.

Есть ли что-нибудь… Таня бросает мяч своему подчиненному, который до этого спокойно сидел.

— Капитан Аренс, что вы думаете?

— Мы были бы счастливы, если бы они у нас были.

— Точно подойдет?

Она спросила, потому что хочет уважать мнение людей, которые на самом деле будут их использовать, но ответ, который мгновенно возвращается, несколько неожидан. Она не думала, что он с такой готовностью согласится на превращение из танковых бронетанковых войск в гораздо более уязвимые мотоциклетные войска.

— Это определенно лучше, чем торчать в казармах на родине. Наши танки могут пройти капитальный ремонт, и мы снова станем детьми, бегающими по полям и горам.

— Понимаю. — Таня кивает. Она тоже не хочет оставлять свои войска без необходимости.

Это не имеет никакого отношения к Аренсу. Связи всех войск с их подразделением чрезвычайно сильны, тем более, когда вы командир бронетанкового подразделения, отвечающего за сплоченные танковые экипажи.

— О, есть еще кое-что. — Аренс говорит серьезно, встревоженным тоном. — Это все только до тех пор, пока мы не вернем наши танки после того, как их приведут в порядок, верно?

— Очень разумное беспокойство. — Я уверена, что они не захотят менять свои танки на мотоциклы. Его мысль имеет большой смысл, поэтому Таня вмешивается— Полковник Угер, я ненавижу навязывать это такому великому специалисту по логистике, как вы, но мы можем подтвердить это в письменном виде?

Когда она смотрит на него, он кажется наполовину понимающим, наполовину разочарованным? Ты действительно должна держать свое остроумие при себе.

Если бы мы ничего не сказали, кто знает, куда бы он отправил наше оборудование! Сказать, что элита в Генеральном штабе имеет неприятную личность, — это комплимент, но, конечно, должен быть какой-то предел.

— Я ничего не могу утаить от тебя — ну хорошо. Я сделаю так, чтобы это было не просто что-то от меня, но и соответствующие приказы, согласованные через корпус Обслуживания.

— Я ценю это.

— Что же, я понимаю. Вы были бы теми солдатами, которые потеряли бы снаряжение.

На мгновение Таня готова обругать его укоризненно, но тут же закрывает рот.

Она понимает, что он чувствует.

Когда у них не хватало припасов, она требовала одно за другим. Естественно, получателями запросов были солдаты в тылу. Учитывая, что Угер перенес основную тяжесть этого, она должна относиться к его “трюкам” с немного большей терпимостью.

Презрение к бережливому — само воплощение глупого секционизма, игнорирующего организацию в целом.

Хвастаться тем, что вы можете планировать абсолютно все так, как это делают коммунисты, глупо, но без гения на вашей стороне никто не сможет избежать отбора и концентрации.

— Изворачиваться невероятно сложно.

Тем более, что все один человек должен убедиться, что ограниченные ресурсы попадают туда, куда им нужно? Конечно, это так.

— Это уж точно. Ну что ж, я, пожалуй, пойду.

Стоя с фуражкой под мышкой, он неловко улыбается. Наверное, я должна быть благодарна за такую дружбу, которая заставляет кого-то приходить во время нужнды.

Мы оба профессионалы.

Так что давайте сделаем то, что нужно.

— Что ж, желаю вам удачи.

— Можете на меня рассчитывать.

 

 

НАЧАЛО АПРЕЛЯ, 1927 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. ТЕРРИТОРИЯ БЫВШЕГО СОЮЗА АНТАНТЫ, БЛИЗ ОСФЬОРДА

Глядя в небо, я вернулась.… Ветер развевал ее волосы, и воздух, которым она дышала, пах домом.

Меня так долго не было на этих берегах, но мне кажется, что прошло совсем немного времени.

Отец, я дома.

Я вернулся в страну, которую мы все пытались защитить.

Даже земля под ногами кажется другой. Здесь я, мы, мой народ, родились и выросли, и здесь они умерли.

Это мой дом.

Это то, что я, что мы все должны защищать.

Это то, что мы поклялись нашим друзьям, которые пали по пути, то, что я поклялась своему отцу, что мы вернем.

Что же. Мэри с энтузиазмом присоединилась к своим друзьям-партизанам, которые беззаботно вышли ей навстречу, и они шаг за шагом направились обратно в объединенный штаб.

Поскольку это была борьба за освобождение ее родины, она была особенно воодушевлена.

Партизаны, которые в основном сражались в одиночку все это время, обменялись сигаретами с магами Содружества и Федерации, которые приехали из-за моря, и начали болтать в непринужденном настроении.

Когда партизанские лидеры встретились с подполковником Дрейком и полковником Михаилом, они страстно обнялись, как будто были на вечеринке, в то время как пропагандистский корпус появился с камерами, и их затворы начали клацать.

Вид братьев по оружию, обменивающихся крепкими рукопожатиями, был трогательным свидетельством их солидарности.

По крайней мере, так это выглядело для человека с чистыми глазами.

Но было что-то, чего не знала девушка, готовая сражаться со своими друзьями, чтобы вернуть свою страну. Прежде чем приступить к делу, партизаны и солдаты осознавали, как они выглядят на фотографии, только потому, что знали, что им нужны эти кадры.

 

И вот ее чистый, благородный дух вернулся в реальность.

В момент обсуждения данного вопроса, партизаны начали выражать неодобрение крупномасштабной партизанской атаке, которую предложили Дрейк и Михаил.

— Вы хотите прицелиться в имперские торпеды? Не глупите!

Ответ партизана Союза Антанты, практически выплюнутый, был таким, какого Мэри и представить себе не могла.

— Ч-что это значит?

— Вы уезжаете прямо сейчас. Но мы должны остаться здесь и сражаться. Если мы вот так привлечем их внимание…

Это было довольно несправедливо.

Мэри хотела ударить с упорством, но партизанские лидеры с кислым выражением лица пытались ее успокоить.

Это наше поле битвы, сказали они. Но Мэри не могла поверить своим ушам, когда услышала. Она проделала весь этот путь ради сражения.

— Мы все в одной лодке. Боремся за одни и те же цели.

— Быть партизаном — значит знать, что сражаться в лоб — не единственный способ ведения войны. Не так ли, маленькая леди?

— Но у нас есть такая способность — сражаться с Имперской армией в лоб!

Она тренировалась и по пути теряла друзей. Все дело было в том, чтобы освободить свою родину. Все они хотели быть силой для своего отечества.

Так почему?!

— Мы сделаем все, что сможем, шаг за шагом, чтобы прогнать Империю! Что в этом плохого?!

Почему они не понимают?

— Ты так молода. Успокойся. Проблема не в оружии и силе.

— Тогда в чем же?

Она была потрясена тем, что они вздыхали над ней. Почему я не могу до них достучаться?

— Кто-то вроде тебя, кто сбежал, не поймет.

— Я вернулась!

— Должно быть, хватило смелости. — Хихикая, старик даже не пытался скрыть отвращение на своем искаженном лице.

Партизаны должны быть нашими союзниками в борьбе против Империи, так почему же они так смотрят на нас? Как будто мы чужаки?

Нет никакого смысла в отказе нам.

Разве мы не правы, считая их друзьями? Почему люди из дома говорят такие ужасные вещи?

Напряженные уголки ее рта были почти готовы сорваться ради вопроса. Если бы все так и продолжалось, она наверняка выплюнула бы несколько резких слов.

Единственная причина, по которой ей удалось избежать этого, была вспышка в глазах Дрейка. — Лейтенант Сью! Достаточно.

Она пришла в себя только когда он схватил ее за плечи и оттащил назад.

Партизаны хмуро смотрели на нее, в то время как ее начальство расплывчато улыбалось.

Она была не из тех девушек, которые не умели читать ситуацию.

Мэри точно знала, как бы восприняли ее критику. Хотя это было не очень приятно, она все еще была в состоянии остановится.

Когда ее оттянули назад, она с преувеличенной вежливостью наблюдала, как они ведут переговоры. Почему?

— Мне очень жаль, что мой подчиненный причинил вам неприятности…

— Подумать только, что офицер Содружества так хорошо все понимает. В какую печальную эпоху мы живем.

— К черту эпоху, в которую нам приходится раздавать оружие детям. А теперь я был бы рад услышать мнение экспертов этой территории. Что вы рекомендуете в качестве нашей цели?

Дрейк и партизаны были дружны, как будто что-то знали.…

Мэри придержала язык, но внутри у нее закружились вопросы. Почему они слушают Дрейка, но то, что я говорю, кажется, не находит отклика?

Нет. — Она покачала головой. — Если я ошибаюсь, мне нужно спросить, где я ошибаюсь.

Теперь время слушать.

Позже я смогу сказать то, что думаю, — убеждала она себя, изо всех сил стараясь взять себя в руки.

За освобождение моей страны…

За землю моего отца…

Она могла контролировать себя и слушать, что говорят эти гордые бойцы сопротивления.

Ее сосредоточенный взгляд был суров, но это было потому, что она говорила серьезно.

— Мы хотим, чтобы вы нанесли удар по береговой радиолокационной станции и базам снабжения торпедных лодок, которые они построили вокруг фьордов на окраинах.

Было странно, как Михаил кивнул, будто был на одной волне с ним. После мнгновения молчаливого обдумывания, Мэри была взволнована нападением на базы Имперской армии.

Должно быть, это то, что им нужно. Так что я тоже выложусь на полную. Если я покажу чего стою, мы сможем преодолеть наши разногласия.

Потому что мы союзники.

Даже если у них были разные мнения, цели, в которые они верили, были одинаковыми. Решив спокойно наблюдать, она ждала; она наблюдала, уверенная, что Михаил начнет говорить о том, как они могут победить Империю.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать. Чтобы хорошо сотрудничать, борьба, как вы предлагаете, вероятно, наш единственный выбор.

— Спасибо. Мы не хотим вызвать беспорядки в городе.

Они стучали кулаками и, казалось, уживались друг с другом вполне обнадеживающе. Но что-то в этом было не так с Мэри.

— Мы не доставим вам неприятностей.

Простое замечание Михаила показалось ей слишком странным.

— Вредители будут сражаться в стороне, как и положено вредителям.

— Можно ли сказать, что я удивлен? Честно говоря, я не ожидал, что люди из Федерации так поступят.…

— Разве с вами не связался агент из Комиссариата внутренних дел?

— Да, мы слышали от них, но, честно говоря, не совсем поверили.

— Ну, действие формирует основу доверия, что имеет смысл.

Михаил продолжал весело болтать, но Мэри ничего не понимала. Почему он так пассивен?

— Мы не будем мешать вашей фальшивой войне. Но дайте нам знать, если мы сможем чем-нибудь помочь.

Что это значит?

Она слушала все это время, но ничего из того, что он говорил, не имело для нее смысла. Насколько она могла судить по потоку разговоров, это было похоже на то, что они.. Обсуждали как не сражаться.

Быть не может. Она попыталась выбросить эту мысль из головы, но совещание по координации операции больше походило на сборище заговорщиков.

— Могу я кое-что спросить? Что происходит? — невольно перебила его Мэри.

Звук ее нетерпеливого глубокого дыхания был странно громким в его ушах.

— Лейтенант Сью, держите себя в руках.

Он не мог сказать, что это шло вразрез с его ожиданиями. Подполковник Дрейк упрекнул молодого младшего лейтенанта, которая вот-вот пойдет в разнос, и мысленно вздохнул.

Чтобы избежать инцидента, им нужно было отойти на некоторое время. Это не доставило ему радости, и хотя начальство ожидало, что Сью станет мостом к людям Союза Антанты, она была незрелой.

Мало того, что она была бесполезна, так еще и доставляла неприятности.

И все же он не мог прогнать ее, не мог сказать ей, чтобы она заткнулась и жила как гражданское лицо в Союзе Антанты.

Он вздыхал каждый раз, когда ему оставалось только читать ей нотации.

— Прошу прощения, полковник Михаил. Я ей все объясню. Могу я оставить вас, чтобы продолжить собрание сопротивления?

— Хорошо, но…

Дрейк виновато склонил голову, а Михаил кивнул в понимании. Он с трудом сдерживал недовольство начальством. Для него и подчиненного, которого он не мог контролировать, было лучше уйти, чем быть осмеянным за плохую дисциплину.

Что за дилетантка лейтенант Сью, если до сих пор ничего не понимает!

Где она проходила офицерскую подготовку? Все, что он мог сделать, это сокрушаться, как это опасно, сокращать период обучения.

Может быть, из-за войны и не хватает офицеров, но подумать только, что нам придется давать звание младшего лейтенанта не квалифицированному офицеру! Дрейк смотрел на подчиненную, которую ему пришлось утащить с совещания, как на головную боль.

Мне казалось, я понимал, какой безрассудной она может быть. Но я никогда не думал, что она не сможет понять партизан из своей страны!

Она столько раз вырывалась и жаловалась абсурдно много раз, но, очевидно, ее беспокойство все еще продолжало бурлить.

— Странно, что ты не понимаешь. Я не думал, что ты будешь против мер по защите людей Союза Антанты.

Если бы к нему подошла маленькая девочка с надутым лицом и возражениями, Дрейк, возможно, нашел бы ее очаровательной.

К сожалению для них обоих…

Мэри Сью, казалось, не сознавала, что находится здесь в качестве младшего лейтенанта, а не девушки.

— Кто тебя вообще воспитывал?

— Полковник Дрейк? Я ничего не пыталась сделать!

Выражение ее глаз говорило, что она просто хотела отомстить Империи, и он не мог этого не понимать.

Даже Дрейк был человеком. Человеком из плоти и крови. Если враг оккупирует его родину, он захочет оказать жесткое сопротивление. В глубине души он понимал.

Он понимал, но как солдат, это вызывало у него отвращение.

— Ты что, собираешься буйствовать в городе?

Он был искренне удивлен, что ему приходится продолжать идти с таким суровым выражением лица, но… Неужели она действительно не понимает?

Именно в этом крупном городе стояла имперская гвардия.

— Если ты начнешь буйствовать, то поймаешь мирных жителей под перекрестным огнем.

— У меня нет ни малейшего намерения совершать подобные нападения!

— Дело не в намерениях!

Сколько раз он слышал, как кто-то говорил: “я не хотел этого делать?” Как будто слова могут компенсировать гору трупов.

— Держись подальше от города. Особенно нам не нужны в городе солдаты регулярной армии. Вот что говорят партизаны — разве ты не понимаешь?

Любой, кто изучает предложения партизан о том, где атаковать, должен четко понимать. Все цели были отдаленными или, по крайней мере, на окраинах в малонаселенных районах. Они сводили к минимуму число людей, которые могли попасть в атаку.

Откровенно говоря, это была среда, где Имперская армия и регулярная армия могли бы повторять сражения.

— Я ничего не понимаю из того, что вы говорите. Если мы помогаем им, то должны сопротивляться более эффективно.

— Я почти уверен, что мы — балласт.

— А?

Возможно, она не рассматривала такую возможность? Рот младшего лейтенанта Мэри Сью издал странный звук, похожий на звук сломанной машины.

Будет нелегко заставить ее понять.

Придется объяснять на пальцах, — понял Дрейк и осторожно заговорил, глядя ей прямо в глаза.

— Мы им мешаем, уступая по количеству создаваемых проблем только Имперской армии. Лейтенант, я знаю, что вы не хотите слышать, что я говорю, но, пожалуйста, просто поймите. — Он прижал свои слова к ее блестящим глазам. — Послушайте, партизаны неохотно протягивают нам руку помощи. Мы не можем причинить им слишком много неприятностей.

Если мы пойдем в город, то создадим проблемы.

Это касалось партизанского лагеря, а также армий Содружества и Федерации.

Даже Имперская армия не хотела сражаться в городской местности. Было почти странно, как из-за этого невысказанного стремления к миру города бывшего Союза Антанты сохраняли относительное спокойствие.

И с точки зрения закона войны, любых деликатных конфликтов в городских районах следовало по возможности избегать.

— Что?! М-мы...!

Прежде чем Дрейк успел остановить ее, Мэри побежала обратно на собрание и прямо обратилась к партизанам.

И после все сказаного,  он должен был понимать, что она может убежать. Его личное мнение состояло не в том, что она не понимала, а в том, что она не хотела принимать реальность.

В ее голосе звучало отчаяние, когда она спросила, действительно ли они мешают.

Насколько мог судить Дрейк, ответ партизан был искренним.

— Пожалуйста, не думайте о нас плохо. Но ваше присутствие здесь вызовет неприятности.

Это заявление, произнесенное с горьким выражением лица, говорило о положении партизан.

Они были мятежниками, но не армией.

Каждый из них был таким же человеком, что и живет в стране. Их поле битвы было местом для сражений, но также и местом, где люди вели свою жизнь…

Вот почему, желая нанести врагу потери, они должны были поддерживать хрупкое равновесие, которое защищало их повседневное существование.

— Можно сказать, что партизанское движение построено на странном равновесии.

Говорить, что это было симбиотическое существование с врагом, было неправильно.

Но тот факт, что Имперская армия была расквартирована на бывшей земле Союза Антанты, нельзя игнорировать. При нынешних обстоятельствах тот небольшой мир, который едва поддерживался в городе, рухнул бы.

— Но это... это же сговор!..

— Ни слова больше, лейтенант Сью.… Если получится победить на окраинах, то присутствие гарнизона в городе ослабнет.

Дело было не столько в том, что она не понимала, сколько в том, что эмоционально она не могла согласиться. Дрейк вздохнул и отстранил ее.

Война — сложная штука. Такие вещи случаются в полевых условиях. Заставить ее понять было не подъемной задачей. Война — не только стрельба.

Когда, где и как воевать — вот какие неприятные вещи должен учитывать офицер, которому доверены подчиненные... Но, очевидно, это не входило в ее подготовку.

— Мне жаль, что моя подчиненная так груба.

— Это лишь вопрос, связанный с нашей собственной просьбой. Но спасибо, что вы так внимательны.

Когда партизаны склонили головы в знак признательности, они тоже были разочарованы. Но знали, что на самом деле так и должно быть.

Почему эта девушка не могла понять все тонкости, вместо того чтобы закатить истерику?

— Вас это устроит?!

— Ты хочешь сказать, что они ведут себя слишком раболепно?

— …

Судя по тому, как она замолчала, именно это она и хотела сказать. Даже учитывая, что она была дочерью бойца сопротивления полковника Энсона Сью, она была слишком узколобой.

Презрение, надменность и жалость были самыми далекими от понимания вещами.

— Лейтенант Сью, мы нарушители спокойствия.

— Но... — начала она спорить, но Дрейк снова и снова упрекал ее. Если она продолжит, ничего хорошего не выйдет.

Партизаны не были эмоциональны; их можно было назвать стратегами, которые поддерживали искусное сопротивление. Их движение было лучшим сопротивлением, которое можно было выдержать в данных обстоятельствах. Только сумасшедший стал бы их критиковать.

— Ты смогла сбежать из своего отечества. Или, это было просто везение.

Честно говоря, ему хотелось наорать на нее, так зачем же ты вернулась?

Если ты так нежно думаешь о своей родной стране, то почему не можешь проявить хоть немного понимания к людям, которые были вынуждены остаться?

— У многих людей не было другого выбора, кроме как остаться. Пожалуй, единственные, кто может их критиковать, — это дети, оказавшиеся в затруднительном положении.

— Значит, вы можете просто сказать, что это норма?! — возразила она, чуть не плача.

Но это был всего лишь детский стон. Это было поле битвы, это была реальность, и это был мир взрослых. Это было не то нежное место, где твой опекун утешил бы тебя, если бы ты закатила истерику.

— Наверное, да… — сказал Дрейк.

— Но... — выдохнула она. Неужели она не ожидала, что он скажет это? По крайней мере, она не должна соглашаться. Тут она с упрямой решимостью повысила голос:

— Это родина Союза Антанты! Пожалуйста, примите во внимание тот факт, что он занят Имперской армией!

— Правильно. Мы должны учитывать тот факт, что он занят Имперской армией. — Являются ли эмоциональные споры, в конце концов, проблемой сердца? — Это поле битвы, но в то же время это место, где живут люди. Подумай немного о бедах других людей!

У народов Союза Антанты не было причин желать, чтобы их страна стала зоной военных действий. Какая ирония в том, что борьба за освобождение всегда должна вестись дома.

— Я ничего не могу поделать с тем, что ты ненавидишь врага, и это прекрасно, но, лейтенант Сью, мы солдаты. Даже я не очень строг, но приказ есть приказ, а долг есть долг. Я должен учитывать обстоятельства.

— Я поняла.

Она неохотно проглотила свой аргумент. Окинув ее взглядом, приказывающим вернуться в свою часть, Дрейк сунул в рот вынутую сигарету.

Без сигарет, он никогда бы не успокоился.

Табак не рекомендовался воздушным магам, но когда ты так устаешь, то начинаешь игнорировать.

— Ах, какая ужасная работа, — пробормотал он и посмотрел на небо.

Координировать действия с партизанами было легче сказать, чем сделать, — вот в каком царстве они находились. Борьба с Имперской армией, помня о чувствах людей, которые не хотели, чтобы их дом был разрушен, будет напряженной.

Глядя только на небо бывшего Союза Антанты, это было бессердечное северное небо. Пасмурное небо его страны тоже не отличалось особой прелестью, но смотреть на него вдали от дома было не очень приятно.

Все идет далеко не по плану — сокрушался он.

Он знал, что стонать нельзя, но его страх был настоящим.

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам, полковник Дрейк?

При звуке голоса Михаила, когда полковник приблизился, голубое сознание* Дрейка мгновенно переключилось обратно в солдатское. — Конечно. Что-нибудь изменилось в нашей ситуации?

— Как ни странно, партийный связной уполномочил нас действовать в соответствии с ситуацией.

— О? Вот это сюрприз. — Это было так неожиданно, что его мнение выплеснулось наружу. — Прости, что спрашиваю, полковник, но ведь нас никто не пытается обмануть?

— Нет, в этом я не сомневаюсь.

Я знал, что партизаны и разведывательное управление Федерации поддерживают связь, но я не знал, что здесь есть связь из Комиссариата внутренних дел!

— Ты, может быть, и не видишь разницы, но для нас это ясно с первого взгляда. Ты не можешь ошибиться в том, какие глаза вы всегда видели в концлагере.

Взгляд Дрейка говорил, что ему трудно поверить в эту новость, но ровный ответ Михаила прогнал сомнения из его головы…

— У них есть кое-какие возможности. Подумать только, они послали сюда надзирателя. Комиссариат внутренних дел, безжалостная шайка. А... — Дрейк спохватился и попятился. — Извини, я зашел слишком далеко.

— Не беспокойся. Это правда, и сейчас нас окутывает дух почти безграничной терпимости.

Для Дрейка было неожиданностью, что Михаил будет улыбаться. Я был уверен, что будут одни проблемы.  Неужели это действительно хорошая новость?

— Приказы Наркомата внутренних дел… Они оставляют миссию полностью на наше усмотрение. План состоит в том, чтобы напрячь Имперскую армию и “строить доверие с народом”.

Вот что значит улыбаться с открытым ртом.

Это произошло совершенно неожиданно.

— Похоже, мы сможем хорошо провести время на этой работе.

— Несмотря на все это, ты выглядишь ужасно напряженным.

— Так заметно? — Дрейк поморщился и проворчал: — Я думаю, лейтенант Сью и другие члены Союза Антанты считают ситуацию неприятной. В такое время кто-то может сойти уйти в произвол.

— Извини за беспокойство.

Дрейк был благодарен за откровенность без излишеств. По крайней мере, он гордился тем, что у него есть такой брат по оружию. Человеку не нужна более веская причина для сражения.

— Я горжусь тем, что получил задание вместе с офицером с такими ценностями.

Он действительно так думал.

Он знал это дерьмовое поле боя вдоль и поперек, но если бы такой человек был с ним в окопах, он полетел бы куда угодно.

Пасмурное небо, грозный холод.

И вдобавок ко всему-ледяные взгляды партизан. Если он мог вынести все это, то чего ему было бояться? Он был со своим народом.

У него был свой буйный отряд морских магов и товарищ-командир, которому он мог доверять.

Со мной все будет в порядке… Дрейк стукнулся кулаками с Михаилом и сверкнул непобедимой улыбкой.

Давай выполним наш долг.

Давай все проясним.

Давай сделаем то, что должны.

Все же так просто.

— За моего искреннего друга.

— За друга.

 

 

---

 

1. Искры летят с востока — маленькие проблемы, которые в будущем превратятся в большие. (Как искра превратится в пламя).

2. Голубое сознание — описывает мягкое медитативное состояние, в которое мы впадаем, когда находимся рядом, в воде, на воде или под водой.